Катрин Панколь - Белки в Центральном парке по понедельникам грустят

• Название: Белки в Центральном парке по понедельникам грустят
• Автор: Катрин Панколь
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086282-5

На Жозефину наседает издатель, требуя от нее новую книгу. Но ей не до творчества: младшая дочь только что завела первый взрослый роман, старшая превращается в копию своей интриганки-бабушки; расположения Жозефины добивается красавец Филипп (но не так-то просто принять ухаживания мужа своей умершей сестры!), а лучшая подруга пребывает в депрессии и постоянно требует внимания и утешения.

Однажды утром Жозефина находит на помойке чей-то дневник. Она и подумать не могла, что именно в нем найдет утраченное вдохновение и вкус к жизни…

---

Заснуть ему не удалось. Он решил встать и позавтракать. А потом позвонить миссис Хауэлл.

Она назначила встречу около пяти в галерее «Фрут Маркет». «Не заблудитесь, это прямо за вокзалом. Там устраивают вернисажи, продают книги художников, и еще там замечательно кормят. Мне очень нравится… Вы меня узнаете: я маленькая, довольно хрупкая, на мне будет фиолетовое пальто и красный шарф».

Гэри решил побродить по городу. По родному городу — он ведь как-никак наполовину шотландец. Все казалось ему прекрасным. Но главное — вот-вот из-за угла вывернет отец и стиснет его в объятиях.

Он шел резвым шагом, задрав голову, и вглядывался в стены домов: на них запечатлена история города. Сплошь и рядом мемориальные доски — память о минувших войнах, о победах горожан над захватчиками. Он пересек крепостную стену замка и очутился в Старом городе: лабиринт улочек-лестниц, втиснутых между домами. Прошел по Королевской Миле, миновал новое здание парламента, выбрался на площадь Грассмаркет — сюда, похоже, стекались все. Большущая площадь со множеством пабов, и во всех одно и то же меню: «калленскинк», «хаггис», «нипс», «таттис»… Каждый булыжник вещал об извечной вражде с англичанами. Те одержали верх, но так и остались неприятелем. Назвать шотландца англичанином — все равно что обругать. И Гэри решил держаться туристом-французом.

На обед он заказал в одном из пабов «стовис» и пинту эля. Долго разжевывал рубленое мясо с картошкой, запивал элем, и чем ближе был час встречи, тем сильнее у него внутри все сжималось. Еще час-другой — и он обо всем узнает. Ему не терпелось. Что расскажет ему миссис Хауэлл?

У него есть отец, отец… Он жив. И Гэри нужен ему.

Он больше никогда не будет легкомысленным, никогда не станет трусить.

После обеда он пошел гулять дальше. Очутившись в Дин-Виллидж, он словно попал в Средние века. Под белыми замшелыми мостами змеилась, отливая серебром, река, домики низенькие, из-за старинных каменных стен выбивались кусты. Гэри вернулся пешком в Старый город, ровно в пять явился в галерею «Фрут Маркет», устроился за большим столом сбоку от входа и уставился на дверь.

Вот она! Действительно маленькая, хрупкая, укутанная в широкое фиолетовое пальто и длинный красный шарф. Она сразу его узнала, уселась напротив и замерла, глядя на него в упор. Он вежливо приподнялся ей навстречу, и она принялась внимательно его рассматривать, приговаривая: «Невероятно, невероятно, вылитый отец в юности!.. Господи боже мой!» — и закрыла лицо руками. Было видно, что к встрече она готовилась. Светлые глаза были подкрашены голубыми тенями.

Они заказали чай и яблочный пирог со взбитыми сливками.

Она все молчала и глядела на него, качая головой.

— Гэри Маккаллум… Помереть мне на месте, если вы с отцом не на одно лицо!

— Я так на него похож? — взволнованно спросил он.

— Уж как ему тебя не признать, ты настоящий Маккаллум, что и говорить… Мне как снова двадцать стало, как я тебя увидела. Я ходила на танцы в замок… У меня в ушах так и заиграли скрипки, и флейты, и как дворецкий объявляет танец… Все мужчины были в килтах своего клана и нарядных черных куртках…

— Ну расскажите мне про него, миссис Хауэлл! Не томите!

— Ох, прости, сижу тут, и слова из меня не вытянешь. Понимаешь, столько воспоминаний нахлынуло… Я ведь в молодости работала в замке, не знаю, мама тебе говорила?..

Гэри отрицательно покачал головой. Больше всего ему хотелось, чтобы она рассказала ему всю историю. Его историю.

— У меня в семье все женщины всегда работали в замке. По традиции. Девочку сразу, как родится, записывали в камеристки, кухарки, служанки, кормилицы, белошвейки… В Кричтоне тогда был целый штат прислуги, и я поступила на службу к Маккаллумам, как до меня мать, бабка и прабабка. Это было в год рождения твоего отца, Дункана. В замке устроили пышный праздник. Мы все были на седьмом небе. Ты слыхал о старинном проклятии?

— Что-то такое читал.

— Значит, знаешь. Нас всех это тоже касалось, потому что… Как тебе сказать… В общем, за Маккаллумами водилась привычка брюхатить служанок. И мы все считали, что у нас в жилах течет их кровь. А стало быть, проклятие монаха довлеет и над нами. У меня в роду одна из женщин родила незаконнорожденного ребенка в конюшне. Родами же и умерла, еле успела перекрестить ему лоб и промолвить молитву, чтобы охранить от беса… Мы не возмущались. Это все было в порядке вещей. Те, кто половчее, умудрялись от ребенка отделаться. Остальные рожали… И оставались в замке. Я была посмелее, стелиться под господ не стала. Я влюбилась в англичанина, Хауэлла. Когда отец твоего отца об этом прознал, он меня выгнал. Как же, я спуталась с врагом!.. Я перебралась к Хауэллу в Лондон и прожила там с ним до самой его смерти. Но что-то я отвлеклась. Извини, я так все вываливаю скопом…

— Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! — успокоил ее Гэри. Похоже, старушка в фиолетовом пальто рассказывала обо всем этом впервые в жизни.

Ответом ему была благодарная улыбка. Миссис Хауэлл продолжала:

— А после смерти мужа я вернулась сюда, в Эдинбург. Скучала по городу. Купила домик, устроила там маленькую гостиницу, пансион и стала сдавать комнаты студентам. Так я познакомилась с твоей матерью, Ширли. Очень красивая была девушка, смелая, решительная. Не тихоня, какое там!.. Сколько раз мне приходилось вмешиваться, чтобы у нее в комнате стало хоть чуток поспокойнее. Нет, скромницей ее было не назвать, это уж точно…

При мысли о том, как мать нагоняла ужас на тихий пансиончик миссис Хауэлл, Гэри не мог сдержать улыбку.

— Когда она втрескалась в твоего отца, я пыталась ее урезонить. Говорила ей, что у Маккаллумов нечистая кровь и ничего путного из этого не выйдет. Но она меня, само собой, не послушала. Влюбленная девушка!.. К тому же я тогда начала выпивать. Одно дело вернуться домой, а другое — прижиться там заново… В общем, я осталась, по сути, одна. Даже домашние на меня смотрели косо! Понимаешь, в Шотландии сильно недолюбливают англичан. Хочешь обидеть шотландца — назови его англичанином!

— Даже так?

Она кивнула:

— Надо сказать, англичане, конечно, сами хороши. Сколько они унижали шотландцев! А ведь шотландцы народ гордый. Например, одно время по телевизору, когда показывали погоду, карту страны специально делали такой, что Шотландия на ней была размером с горошину. В регби, когда англичане играют против французов, шотландцы всегда болеют против англичан… Это давняя ненависть, она еще не скоро выдохнется. Сейчас у нас свой парламент, свои законы, своя валюта, некоторые вообще мечтают о полной независимости… Так что с английской фамилией у меня была жизнь не сахар. Фактически в изоляции. Вот я и пила. Вечерами. Чтобы забыть, не думать, как я одинока… Твой отец тоже был человек одинокий. Он ухлестывал за девицами, шлялся по кабакам, охотился на оленей, рыбачил. В жизни не работал! Понемногу распродал все угодья вокруг замка. Мы с тобой сходим к замку, посмотришь, будешь гордиться. Правда, теперь там только и осталось, что голые камни. Серые, старые, того и гляди вывалятся… Стены осыпаются, не знаю, как он там живет, что ему до сих пор какой-нибудь балкой по голове не шарахнуло…

— Он так и не женился?

— Нет. Времена сейчас не те, девушки уже не такие смирные и послушные. Они учатся, работают, разъезжают. Кому теперь охота жить в замке?

Ресницы у нее дрожали, и во взгляде читалось робкое одобрение: эти девушки не боятся сбросить иго Маккаллумов и иже с ними. Она отхлебнула чаю, но к пирогу с толстым слоем крема не притронулась. У нее были тонкие пальцы, сморщенная, почти прозрачная кожа, и она все возила ими по кругу, словно собирала по столу крохи воспоминаний.

— Он живет по старинке, только состояния, как у дедов, у него больше нет. Недавно ему сказали, что у него рак. Врачи запретили ему пить, отправили лечиться. Так он отказался! Мыкается по пабам, ему наливают задаром — вроде как местный шут, колорит создает. Поет шотландские гимны, горланит… Грустно, конечно, а вообще — не это самое грустное.

— Он скоро умрет? — спросил Гэри и крепко оперся локтями о стол, чтобы не дрожали.

Она кивнула:

— Умрет, а замок перейдет к его двоюродному брату Там такое родство — седьмая вода на киселе… Брат этот англичанин. Работает в Лондоне, в Сити. Думает только о деньгах. На землю предков ему наплевать. Твой отец от этого сам не свой. Мечется как муха в паутине, все пытается судьбу перебороть…

— Вы за этим меня вызвали? Вся срочность из-за этого, да?

— Да, сынок… Если он не образумится, не бросит пить, то так и умрет, а за ним и замок. Братишка этот устроит там гостиницу для каких-нибудь богатых американцев или русских… Самый красивый замок во всем крае! Стыд какой, на всю страну!

— Эк вы заговорили, шотландская кровь!

Она слабо улыбнулась. Пальцы перестали бегать по столу, она посмотрела ему прямо в глаза.