Эрик Эмблер - Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

• Название: Эпитафия шпиону. Причина для тревоги
• Автор: Эрик Эмблер
• Издательство: Астрель
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-43327-6

Почему романы Эрика Эмблера так популярны?

Почему они неподвластны времени и даже сейчас, спустя более полувека после написания, читаются с неослабевающим интересом?

Дело не столько в стиле этих произведений, сколько в необычности их героев. Они — не «Джеймсы Бонды», не супермены, не супершпионы и зачастую даже не профессиональные разведчики, а самые обычные люди, которым довелось жить в эпоху предвоенного десятилетия.

Одни действительно работают на спецслужбы, другие — просто оказываются случайными участниками Большой игры. Они не лишены человеческих слабостей и способны как на ошибки и просчеты, так и на незаурядные проявления ума и отваги, необходимые каждому, кто оказался втянут в противостояние разведок.

---

— Конечно, мы их снова поймаем, — говорил бригадир. — Обязательно. Не сомневайтесь. Теперь им некуда деться. Если они вернутся, их схватят ваши люди. Тут все перекрыто. Когда станет немного светлее…

Послышалось нетерпеливое восклицание полицейского:

— Мы не можем ждать, пока станет светло. — Он немного помолчал. — Если я их увижу, буду стрелять. Очень подозрительно, что у них нет удостоверений личности. — Еще одна пауза. — Проследите, чтобы ваши люди искали как следует. Нужно осмотреть каждый сантиметр этого состава. Слышите?

Снова наступила тишина. Я слышал громкий стук своего сердца. Потом краем глаза заметил, что рука Залесхоффа медленно сдвигается к груди. Она оставалась там несколько секунд, затем вернулась на место. В слабом утреннем свете блеснул ствол револьвера.

Я инстинктивно схватил Залесхоффа за рукав. Он стряхнул мою руку и медленно пополз к краю крыши.

Теперь преследователи находились всего в двух вагонах от нас, по обе стороны от железнодорожных путей. Я слышал, как они тяжело дышат, карабкаясь по стенкам вагонов, отвязывая и привязывая брезент. Затем послышался удар по стенке вагона, на котором мы лежали. Через секунду двери сдвинулись в сторону. Наступила тишина. Они явно осматривали внутренность вагона, освещая его факелом. Кто-то пробормотал: «Niente».[77] Затем один из преследователей начал подниматься на крышу.

Я прислушивался к шагам человека, карабкавшегося наверх. Один, два, три, четыре… еще шаг, и появится его голова. Я ждал возгласа, размышляя, не лучше ли встать и сдаться. Возможно, полицейский не станет стрелять… Залесхофф подвинулся к краю крыши, туда, где должна была появиться голова преследователя. В следующий момент я увидел его макушку. Мужчина поднялся еще на одну ступеньку, и над крышей вагона появился белый овал лица. Левая рука Залесхоффа метнулась вперед и схватила мужчину за воротник. Правая рука приставила револьвер к его виску.

Все это заняло долю секунды. Руки мужчины сжимали скобы на борту вагона, что лишало его возможности сопротивляться. Я слышал, как он всхлипнул от страха. Потом Залесхофф стал ему что-то шептать. Мужчина начал медленно подниматься на крышу, и я увидел его лицо: рот полуоткрыт, глаза бегают из стороны в сторону, словно ища путь к спасению. Он наклонился вперед и уперся ладонями в крышу вагона. Залесхофф поднял правую руку, повернул револьвер вокруг спусковой скобы, перехватил за ствол и с силой опустил рукоятку на затылок мужчины.

Тот охнул и обмяк — верхняя половина тела на крыше вагона, нижняя свисает.

— Тащите его, — прошептал Залесхофф.

Я схватил вытянутые руки мужчины и потянул. Залесхофф пытался перебросить его ноги на крышу вагона. Лежа ничком, сделать это было очень трудно, но мы справились. Внизу кто-то подошел к вагону, и голос полицейского спросил, не видно ли кого на других крышах.

Залесхофф пополз по крыше к дальнему концу.

— Niente, — крикнул он в ответ, растягивая звуки, чтобы слово было похоже на ворчание.

Снизу донеслось проклятие, сдвинулись двери соседнего вагона. Голова лежащего без сознания мужчины начала сильно кровоточить, и кровь пропитала плечо моего пальто. Я попытался отодвинуться, но Залесхофф жестом остановил меня. Поиски переместились к третьему и к четвертому вагону. Потом Залесхофф махнул мне. Я подполз к нему, и он зашептал на ухо:

— Спускаемся, по очереди. Вы первый. Спустившись, поворачивайте направо, в противоположную от них сторону и идите — напоминаю, идите — медленно и неслышно вдоль состава. Держитесь ближе к вагонам. Парня могут хватиться в любую минуту, и нам к этому времени нужно отсюда убраться. Я вас догоню.

С величайшей осторожностью, чувствуя себя самолетом в перекрестье прожекторов, я перекинул ноги через край крыши и нащупал ступнями скобы. Через несколько секунд я уже был на земле. Потом бросил взгляд на факелы, по-прежнему горевшие ярдах в двадцати пяти от меня. Мне очень хотелось бежать, но я сдержался. За моей спиной что-то негромко стукнуло, и через секунду меня догнал Залесхофф. Мы благополучно добрались до локомотивного депо.

Стало светлее, и уже можно было что-то рассмотреть. Весовая находилась справа от нас, довольно далеко. Примерно в ста ярдах от локомотивного депо виднелось длинное низкое здание, похожее на склад. Я вспомнил слова бригадира.

— Бригадир говорил, что этот путь охраняется, — поспешно сказал я, увидев, что Залесхофф смотрит в том направлении.

— Слышал. Туда мы не пойдем. Нужно перебраться через пути к вокзалу, и, похоже, сделать это можно единственным способом. Пошли. Посмотрим, что у нас тут.

Я вдруг разозлился. Залесхофф обращается со мной как с ребенком! И еще мне было жаль мужчину, получившего удар по голове.

— Что вы рассчитываете найти? Собираетесь угнать тепловоз и удрать на нем?

— Не говорите глупостей.

Мы дошли до конца гаревой дорожки и свернули в депо. Это было большое здание, построенное на небольшом изгибе путей, так что все рельсы, нырявшие внутрь депо, сходились на поворотной платформе. Стеклянную крышу покрывали пятна сажи, и внутри царила тьма. В депо стояли пять или шесть локомотивов.

Залесхофф обогнул их и принялся возиться в темноте возле стены. Внезапно выпрямившись, он сунул мне в руки что-то мягкое, пропахшее смазкой.

— Что это?

— То, что я искал. Куртка машиниста. Снимайте свое пальто и надевайте ее. Тут есть и кепка.

Я натянул куртку. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел, что Залесхофф тоже переоделся. На голове у него был берет. Мне он протянул кепку с блестящей эмблемой. Куртка насквозь пропахла углем, машинным маслом и потом.

— Шарф вы оставили?

— Да.

— Хорошо. Давайте сюда пальто и шляпу.

Я подчинился, и Залесхофф сунул одежду за металлический шкафчик.

— Не вижу смысла, — сказал я. — Думаете, пара курток позволит нам обмануть полицию?

— Нет. Мы просто дойдем по путям до вокзала и…

— Спрячемся в туалете, — язвительно продолжил я.

— Возможно.

Через минуту мы вышли из депо и двинулись через пути к концу состава, отделявшего нас от главных путей.

Нервы мои были натянуты как струна. Краем глаза я видел, что наши преследователи обнаружили жертву Залесхоффа. Мужчину спустили с крыши вагона, и он сидел на земле, держась за голову. Несколько человек, включая бригадира, окружили его и что-то оживленно обсуждали. Полицейский с револьвером в руке шел к складу. Какой-то железнодорожник взволнованно кричал ему вслед. Мы благополучно миновали состав и двинулись по диагонали через пути к вокзалу. То ли я так волновался, то ли куртка машиниста была тоньше моего пальто, но, когда мы добрались до вокзала, меня била дрожь.

Платформы были практически пустыми, однако у каждого из двух выходов мы заметили скучающих чернорубашечников, привалившихся к стене. На одной из платформ буфетчик с тележкой беседовал с носильщиком. Залесхофф повернул и пошел в том направлении.

— Что вы задумали? — шепотом спросил я.

— Буфет означает, что ожидается ночной поезд. Если там есть третий класс, мы в него сядем.

— А билеты?

— На нас форма железнодорожников. Проезд в третьем классе бесплатный.

Наверное, десять минут, пока мы ждали поезда, были худшими из всех.

Уже рассвело, с серого неба начал накрапывать мелкий дождик. Казалось, до торговой площади рукой подать. На вокзале было очень тихо, из-под изогнутой крыши доносились лишь приглушенное шарканье ног и кашель. Воображение рисовало мне, что буфетчик с тележкой, носильщик и чернорубашечник с подозрением смотрят на нас.

— Ради всего святого, — прошептал Залесхофф, — у вас вид проклятого грешника. Словно вы собираетесь взорвать вокзал. Не смотрите на них — смотрите на меня; и расслабьтесь. Теперь мы медленно идем к буфету. Нельзя же стоять на одном месте. Это подозрительно. У вас есть сигареты?

— Да.

— В кармане разломите пополам одну штуку, суньте в рот и закурите. Если эти двое заговорят с нами, не открывайте рта и предоставьте все мне. У вас заметный акцент.

Пальцы у меня дрожали, и мне потребовалась целая минута, чтобы закурить. К тому времени Залесхофф, сунув руки в карманы, небрежной походкой приближался к буфету. Я подавил желание пуститься бегом и медленно пошел за ним, догнав у самой тележки. Буфетчик и носильщик умолкли и посмотрели на нас. У меня все похолодело внутри. Потом носильщик — молодой человек с быстрыми синими глазами — кивнул Залесхоффу.

— Мне сказали, на товарном дворе что-то случилось.

Залесхофф пожал плечами. Говорил он хриплым голосом, словно простуженный, и растягивал слова, чтобы не чувствовался акцент.

— Наткнулись на двух бродяг, которые прятались на платформе. Мы их взяли, но они стукнули нашего парня бутылкой по голове и сбежали. Наверное, прячутся на другой платформе. Оттуда им не уйти.