Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

• Название: Тучи над страной Солнца
• Автор: Рава Лориана
• Жанр: Альтернативная история

---

-- Я не знаю, смогу ли я сдать теперь экзамены по конкурсу и можно ли это совместить с семьёй.

-- Ну, другие совмещают и ничего. Ведь между Куско и вашим городком не океан пролегает, и ты можешь получить право ездить туда-сюда хоть каждый день. А насчёт конкурса не беспокойся -- за подвиг ты имеешь права учиться и без конкурса.

-- Ладно, я подумаю над этим.

-- Я, конечно, не требую от тебя ответа прямо сейчас, тебе ещё надо в себя прийти, а может, лекари сочтут твоё здоровье настолько подорванным, что запретят тебе учиться, но как надумаешь -- напиши.

-- Когда мы можем отправиться домой?

-- Хоть завтра. Хотя Заре в таком состоянии путешествия не совсем желательны, но отправить вас под чужими именами домой лучше для вашей безопасности, чем держать вас в Тумбесе.

-- Тогда мы поедем завтра.

-- Хорошо, вам завтра выдадут подорожный документ на поддельное имя, а заодно, хороший запас подушек, чтобы в дороге так не трясло, для беременных это может быть опасно.

Заря в ответ лишь благодарно улыбнулась. Инти в этот момент был для неё своего рода воплощением родины -- той самой Тавантисуйю, которая всегда позаботится о всех своих детях, но и он же был тем Солнцем, которое должно развеять сгустившиеся над страной тучи.

Конец первой части.

Приложения к роману "Тучи над страною солнца"

Пьеса "Позорный Мир"

Эта пьеса вышла через десять лет после Войны За Освобождение. Основана во многом а пересказе описываемых событий самим Манко Юпанки. Вскоре после выхода некоторые особенно ретивые деятели возмутились, что она якобы представляет Первого Инку в несколько непочтительном свете, но тем не менее сам Манко заявил, что пьеса наоборот, передаёт истину без искажений. "Вся страна знает, что испанцы издевались надо мной, и даже дошли до того, что посадили меня на цепь как собаку, но почему-то когда об этой правде посмели написать в пьесе, то это некоторым кажется недопустимым. К чему скрывать правду от наших потомков? Наоборот, они должны понять и прочувствовать ту бездну унижений, которую пережили мы, чтобы судить о нас справедливо" .

После Великой Войны пьеса вошла в обязательную школьную программу, и ко времени, описываемом в романе, была хорошо известна каждому школьнику.

Пролог.

На сцене Манко, переодетый простолюдином. Он колет дрова перед хижиной.

Манко(рассуждая вслух сам с собой):

Война меж братьями моими

окончилась

Победа не досталась никому

А оба претендента на престол

мертвы

Страной теперь владеют чужеземцы

Что на собаках страшных сверху ездят

И громы испускают, точно боги!

Отцовы полководцы перед ними

бессильны оказались

И неясно, что будет дальше

Может быть, потомков Cолнца --

всех вырезать затеют чужеземцы!

Ведь угадать их планы не дано нам.

Действие первое.

На сцене появляются старейшины. Робко подходят и кланяются в ноги. Манко смотрит на них с удивлением.

Первый старейшина:

Достойнейший потомок Cолнца, мы пришли

Сказать тебе -- ты избран государем

Иди же с нами, льяуту прими.

Манко:

Вы старики, к лицу ль вам так шутить

Какое льяуту, страна под чужеземцем!

Второй Старейшина:

Конечно, это так, но чужеземцы

Сказали, что позволят

Нам жить согласно нашему закону

Ну а порукой мира между нами

Стать должен царственный заложник.

Манко:

То есть? Я не понял.

Второй Старейшина:

Им нужен наш законный государь,

Которым станешь ты, уже решили инки.

Манко(мрачно):

А если разгорится вдруг восстанье

Меня повесят, как Атауальпу

В подобной смерти я не вижу смысла!

Первый старейшина:

Помилуй нас, отец наш!

Ведь если ты откажешься, испанцы,

Наколют нас на вертелы стальные!

Манко(в раздумье):

Я буду номинальный лишь правитель?

Второй Старейшина:

Нет, кой-какую власть тебе оставят,

Хозяйство наше чуждо для испанцев,

А им же должен кто-то управлять!

Твои я колебанья понимаю,

Иметь с врагами дело неприятно,

Но выхода у нас иного нет!

В руинах Кито, Руминьяви мёрв,

В боях погибли лучшие из воинов!

Придётся заключить позорный мир!

Вытирает слезу.

Манко:

Ну хорошо, готов идти я с вами!

Готов идти в заложники к испанцам

Пред ними заступаясь за народ.

Первый старейшина:

Вот хорошо, хозяйство-то в руинах,

С тобой, глядишь, подымется страна!

Второй старейшина мрачно качает головой, не разделяя оптимизма собрата.

Манко и старейшины уходят со сцены, занавес.

Первое действие.

На сцене идут последние приготовления к церемонии коронации. Верховный амаута держит в руках уже заготовленное алое льяуту с золотыми кистями. За стол, за которым должен пировать новоиспечённый Первый Инка, уже усажены мумии правителей, служители расставляют последние блюда. За всей этой суетой наблюдают испанцы, смотрят на неё свысока и обсуждают.

Диего де Альмагро Старший:

Диковинный у сей страны обычай

Живой обязан с мёртвым пировать!

Франсиско Писарро:

Да и живой одной ногой покойник,

Не думаю, что долго проживёт.

Диего де Альмагро Старший:

Тебе не жалко этого мальчишку?

Пока он смирен, лучше пусть живёт.

Франсиско Писарро:

Да у тебя взялась откуда жалость?

Ты вроде бы на бабу не похож!

Диего де Альмагро Старший:

Франсиско, с той проклятой казни,

Никак меня тревога не покинет,

Кто ведает грядущее? Проклятье

Способно наши дни укоротить,

Так что быть может этот мальчик

Переживёт ещё и нас с тобою.

В этот момент на сцену выводят Манко и подводят его к главному амаута. Манко почтительно становится перед ним на колени.

Главный амаута:

Клянёшься ли ты быть достойным предков,

Клянёшься ли, как дед, отец, и прадед --

Державу укреплять, ввести к победам,

Достойно продолжать дела отцов,

Чтобы с ними рядом сесть?

Клянёшься ль жить заботой о народе,

Чтоб не было бы нищих и голодных?

Манко:

Клянусь!

На голову ему надевают льяуту. После чего его подводят к испанцам.

Франсиско Писарро:

Клянёшься ль быть покорным нашей власти

И свято соблюдать наш договор?

Манко(с тоской в голосе):

Клянусь!

После чего его сажают пировать наедине с мумиями. Все остальные, и тавантисуйцы и испанцы, уходят со сцены.

Манко некоторое время ест и пьёт молча, но постепенно выпитое развязывает ему язык, и он начинает говорить сначала потихоньку, а потом всё громче и громче.

Манко:

Сегодня сам себя я опозорил

Не просто ложью, клятвопреступленьем,

И все ведь понимали, что я лгу!

Противоречат клятвы ведь друг другу!

Но всё прошло, как будто так и надо...

(касается своей головы, украшенной льяуту)

Мне золотые кисти как насмешка,

Вдвойне насмешка -- данное мне имя!

Когда бы ведал сын Луны и Солнца,

Как опозорится его потомок,

Едва ли он спустился бы с небес,

И государство наше основал бы!

Отпивает ещё, встаёт и подходит к мумии Пачакути.

Прости меня, мой величайший прадед,

Ты обустроил наше государство,

А мы его профукали бездарно!

И над тобой глумились чужеземцы,

Сорвали талисманы золотые,

Хотя вдвойне бесчестно красть у мёртвых!

Пьёт ещё, подходит к мумии Тупака Юпанки, обнимает её.

Завидовал тебе я в детстве, дед мой,

Что плавал ты за океан, и видел земли,

Которых не увидеть никогда мне,

Мечтал и я увидеть чужеземцев,

И вот пришельцы из чужой страны

Хозяйничают в нашем государстве,

И на святыни руку подымают!

А твой потомок, жалкий и бессильный,

Не в силах чужеземцам помешать!

Затем подходит к мумии Уайна Капака.

Прости, отец мой! Тебя безвременно болезнь скосила,

Ты не увидел нашего позора,

Хотя, быть может, те, кто умер позже,

Сродни гонцам, до вас доносят вести,

И значит, вам известно наше горе...