Ант Скаландис - Джинсомания

• Название: Джинсомания
• Автор: Ант Скаландис
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Н-да, - протянул врач-сексопатолог, - тяжелый случай. Ничем не могу быть вам полезен...

Из-за спин продавцов появился плохо выбритый, нетрезвый мужчина в пыльных брюках с расстегнутой ширинкой, по-видимому, грузчик, и громогласно объявил:

- Сорок восьмой кончился! Пятидесятого тоже мало осталось.

- А сорок шестой?! - возопили из очереди.

- Не знаю, - сказал нетрезвый и удалился.

По другую сторону очереди, словно зеркальное отражение ушедшего грузчика, появился потрепанный пьянчужка, забредший с улицы.

- Ребята, - обратился он к стоящим вокруг Разгонова, - вы мне купите штаны?

- Купим, купим, - заверил бородатый, - мы тебе еще и подштанники купим.

- Эх, вы, - сказал пьяный, но от очереди не отошел.

- А интересно, - продолжал Разгонов прерванный разговор, - будут у нас когда-нибудь делать джинсы не хуже импортных?

- Уже делают, - сказал лысеющий, - только в недостаточном количестве. И потом ведь нашим дуракам нужна не сама хорошая вещь, а только "лейбл". "Сделано в СССР" - морщатся, а с фирменной бляхой любую тряпку купят.

...По переулку тянулась длинная очередь к пункту обмена. Хмурые люди держали под мышками и за пазухой, сжимали в руках, извлекали из сумок большие прозрачные пакеты. Штаны в них были свернуты вверх кожаными этикетками: "Москва. Суперджинсы". В окошке ветхого деревянного сарайчика пакеты обменивали на неопределенного вида тряпки с фирменными бляшками, наклейками, нашлепками и вышивками. Получившие свое уходили, удовлетворенно улыбаясь и тихо переговариваясь.

- Да разве нашим по зубам делать такие надписи?

- Ну, конечно, слабо. Понятное дело.

- Смотри, разве у "Москвы" пуговицы так блестят?

- Да не в жисть!

- Гляди-ка, приятель, какая краска, а? Настоящая индиго. А на "Москве" что? Так, какой-то медный купорос.

- Да разве наши могут так шов прострочить?

- Вестимо, нет. А у "Москвы" вообще прострочка поперек штанин и молния на заду, да и ту не расстегнешь.

К Разгонову подошел мужик с куском джинсовой тряпки, увенчанным массивным бронзовым диском и, сложив пополам, старательно потер ее, совсем как енот-полоскун в Уголке Дурова.

- Глянь, парень, как трется благородно, - сказал он. - Нешто "Москва" будет так тереться?

- Да не в жисть! - сказал Разгонов...

- А можно еще делать копии с западных фирм, - предложил Разгонов, этакую незатейливую подделку.

- А вот этого-то как раз и нельзя, - возразил очкастый с наморщенным лбом.

И тут по очереди прокатилась весть: кончается сорок шестой.

"Плохо дело, - подумал Разгонов. - Купить что ли сорок четвертый для сестры?" Но тут же стало жалко денег.

- Выход один, - сообщил очкастый, - закупить штанов побольше и обеспечить всех организованно. По карточкам. Или еще лучше: раз в год выдавать зарплату джинсами.

Дня джинсовой получки ждали с нетерпением. Женщины еще за неделю начинали перешептываться, секретничать, иные, наоборот, мечтали вслух. Мужчины заключали пари и сделки. Джинсовая получка была в известном смысле лотереей. Одинаковых штанов на всех не хватало. А те, кто не носил джинсов, обязаны были отказаться от них и взять зарплату деньгами. Но никто не отказывался. В нарушение закона все избыточное количество джинсов погашалось обменами и продажей. И бороться с этим было невозможно.

Разгонов не снашивал джинсы за год, как, впрочем, и многие другие, и у него сохранились не только прошлогодние, но и позапрошлогодние и даже третьегоднишние штаны. Теперь Разгонов мечтал поменять новые джинсы на кроссовки и модную рубашку. Обмен вполне вырисовывался. И вдруг раздался звонок, учетчица молча послушала и, положив трубку, произнесла скорбным голосом:

- Джинсов больше не будет. Кончились джинсы. Теперь зарплату будут выдавать бюстгальтерами...

- Вы все умрете, - проникновенно сказал пьяный.

- Да ну! - не поверил лысеющий. - А я тут как раз собирался жить вечно.

- Да нет, - пьяный вроде бы даже обиделся. - Вы все умрете, потому что вы все больные люди. У вас джинсомания. И вы не излечимы. Вы не излечимы! - витийствовал пьяный.

...В городе свирепствовала эпидемия. Казалось, что огромное смрадное облако микробов зависло над зданиями и площадями, и даже уличные фонари пригнулись под тяжестью этого облака. Разгонов, выйдя из подворотни, запахнул плащ, надвинул на глаза шляпу и поправил на лице марлевую повязку. Туманный, сырой, промозглый воздух просачивался не то что под плащ, а, казалось, прямо под белье. Темно-зеленые борта фургонов, перегородивших улицу, были влажны от росы, а на брезенте темнели большие мокрые пятна. В просвете между машинами возникла зеленовато-серая неуклюжая фигура в общевойсковом защитном комплекте и фильтрующем противогазе с запотевшими стеклами. Разгонов вытащил из карманов все свои документы в запаянных пластиковых пакетах и вложил их в резиновую ладонь проверяющего. Пока тот разглядывал их, поворачивая резиновую морду то одним, то другим глазом, сзади, гремя автоматами, подошли еще двое.

Разгонова пропустили, и это была удача. Не каждый день удавалось так легко проскочить в самую опасную часть города. Но сегодня его вело само провидение, и он обязан был успеть. Успеть во что бы то ни стало. Опередить команду дезинфекторов и спасти Ольгу. Ольга, наверно, еще не знала о новом законе, законе, дающем дезинфекторам исключительное право обыскивать любые квартиры по подозрению в хранении джинсов. А в квартире у Ольги были джинсы. Разгонов знал это. А джинсы были переносчиком вируса.

В переулке послышался топот многих ног, и когда Разгонов дошел до угла, он увидел бегущего зигзагами человека в джинсах, с джинсами в руках и даже с джинсами на руках и отверстием для головы между штанин. Преследователи были в разноцветных комбинезонах: двое в зеленых из оцепления с автоматами наперевес, один в желтом - из дезинфекторов и двое в черных из похоронной команды.

- Стой, стрелять будем! - кричали они.

А джинсоман то ли не слышал, то ли не хотел слышать. Бежал он быстрее, и Разгонов понял, что сейчас начнется, стрельба. Он пригнулся и бросился за угол. И как раз вовремя. Грохнули выстрелы, завизжали пули, зазвенело стекло. Разгонов оглянулся. Джинсоман лежал посередине улицы. Зеленые уходили, опустив автоматы. Желтый снял со спины баллон и обработал труп пенной струей дезинфа-34. А двое черных поволокли джинсомана вдоль улицы, и два мокрых пенистых следа тянулись по асфальту за его ногами.

Джинсомания - страшная болезнь. Все начинается с повышенного интереса к джинсам, с желания иметь их как можно больше, с пристрастия к любованию джинсами и собою в джинсах, а заканчивается полной деградацией интеллекта, потерей речи, беспомощностью, неспособностью поднести ко рту ложку или стакан воды. А крохотный вирус гнездится в волокнах ткани и может быть уничтожен только вместе с самими джинсами.

Разгонов пересек центральную магистраль, по которой, как сонные мухи, ползли танки, и нырнул в тесный кривой переулок. У дверей подъезда Ольги маячили желтые комбинезоны. Разгонов юркнул в подворотню и взлетел на пятый этаж по лестнице черного хода. Дверь на кухню была открыта. Ольги в квартире не было. В квартире никого не было. А на столе лежала записка: "Ушла к Разгонову. Наверно, он еще не знает о новом законе. У него может быть обыск. Встречаемся, как всегда. Ольга." Разгонов смял записку и положил ее в карман. И в этот момент в дверь начали стучать...

- Опомнитесь! - закричала вдруг кликушеским голосом не весть откуда взявшаяся пожилая крупная женщина в сером оренбургском платке. Опомнитесь, люди добрые! Вы же молитесь уже на эти джинсы. Вы же бога себе из них уже сотворили!

- А что, права тетка! - усмехнулся лысеющий очкарик. - Джинсы - это своеобразный культ.

- Все джинсы надо сжечь, - неожиданно вкрадчивым голосом произнес поселившийся в компании Разгонова пьяный. - И всех, кто их делает, продает и носит - тоже сжечь. Сжечь, - повторил он зловеще. - Расстрелять. Уничтожить. Сжечь.

...Сжигали джинсы. Едкий запах горелой крашеной ткани защекотал Разгонову ноздри, когда он начал спускаться в долину. Сизоватый полупрозрачный дымок, смешиваясь с туманом, стелился по высокой траве, проникал в прибрежные кусты, зависал лохматыми путаными прядями над бочажками, образовавшимися в низинах после вчерашнего ливня. Костры горели по всей долине, светясь вблизи большими рыжими пятнами, ощериваясь языками пламени, а вдалеке, у темной стены леса, мерцали желтыми и шафранными звездочками и окрашивали пелену тумана и дыма в неестественный, волшебный и даже какой-то потусторонний розовато-оранжевый цвет. У костров стояли, сидели, лежали, ходили, плясали люди. Некоторые были в спортивных костюмах, в спортивных трусах и майках, иные одеты были в старомодные бриджи и шаровары, женщины - в юбки и платья, некоторые были в исподнем, некоторые - вовсе обнажены, но никого не было в джинсах. Здесь не признавали джинсов. Здесь джинсы сжигали. Мужчина в кальсонах, окруженный стайкой девушек в ярких купальниках, бегал по лугу, размахивая над головой горящими джинсами на длинном шесте. Неподалеку из большого шалаша танцующей походкой выходили молодые красивые, как на подбор женщины, одетые только в джинсы, демонстративно снимали их и бросали в огонь. Этот обряд собрал небольшую толпу зрителей, по преимуществу, мужчин, по преимуществу, нетрезвых. Нетрезвых вообще было много. Вино в долине текло рекой. Великий День Сожжения Джинсов был достойным праздником, для того чтобы напиться вдрызг. Над долиной висел пьяный гул голосов, смех, крики, обрывки песен, тостов, женский визг.