Юрий Нагибин - Драгоценный груз

• Название: Драгоценный груз
• Автор: Юрий Нагибин
• Издательство: Современник
• Жанр: Публицистика
• Год: 1987

Интервью О. Спириной с Юрием Нагибиным о теме детства и проблеме отцов и детей в творчестве мастера советской прозы.

---

— Как можно понять из ваших воспоминаний, Юрий Маркович, — да это прекрасно видно и в ваших книгах, — вы не были замкнуты в кругу семьи, «пространство детства» было гораздо шире…

Юрий Нагибин. Я жил в мире своих сверстников. У меня были хорошие друзья: Павлик, Оська, Коля Поляков, братья Захаровы, Борька Лагутин. С ними было интересно. Наша компания была частью более крупного организма — двора со всей его сложной и многообразной жизнью. От взрослых дел меня изолировали: я никогда не был свидетелем семейных разладов и ссор, не знал, как складываются отношения у родителей, хотя там, наверное, были свои сложности, и не интересовался этим. Я не чувствовал напряжения семейной жизни. У нас никогда не выделяли семью из мира и общества. Была в семье ответственность друг за друга, была любовь, была помощь матери, отца, затем — отчима, помощь в большом, не в мелком, а вот тяжести и пустоты семейной жизни не существовало. Никакого стремления замкнуться в семье, уткнуться в ее тепло и малые проблемы. Я был гражданином двора, улицы, Москвы… Круги моего познания, общения год от года расширялись. Я рос в мире, а не в мирке, из меня делали человека мира, а не человека закутка. Мне не внушали, что дом — это защита, а все, что вне, опасность. Наверное, на самом деле так оно и было, но защита знала, что человеком не станешь, если будешь держаться все время под спасительным крылом.

В какой-то период трамвай снова стал играть выдающуюся роль в моей жизни, но по-иному. Мы с Павликом отправлялись в Богородское или Покровское-Стрешнево, в Черкизово, Останкино, Измайлово. Тогда это были дальние и влекущие окраины Москвы. Мы возвращались домой поздно, иногда крепко побитые местными хулиганами, недовольными вторжением чужаков в их владения.

Тем не менее дома эти «выходы в свет» поощрялись. Я догадывался, что, если буду трусливо жаться к маминому подолу, она первая станет меня презирать. Как любая мать, она за меня боялась, но понимала, что во взрослой жизни опасностей не избежать. Она хотела, чтобы я вырос мужественным человеком.

Наше детство проходило не в тепличных условиях. Мы выросли на ветру жизни. Радость молодости была для нас в постижении нового, в прекрасных книгах, в походах, в ночевках на озерах и реках, в попытках что-то сделать своими руками.

И было очень много спорта. Мне рассказывала моя школьная подруга, бывшая учительница физкультуры: с самого начала учебного года обнаруживается, что крепкие краснощекие ребята чем-нибудь да больны. Во всяком случае, если судить по справкам, освобождающим от занятий физкультурой, которые приносят в школу их родители. Почему занятия физкультурой стали считаться пустой тратой времени? Нас родители, напротив, поддерживали в любых спортивных увлечениях. Заливали во дворе каток, доставали коньки, что было тогда сложной проблемой.

Мы все занимались спортом. Спорт был продолжением нашей жизни. У нас были плохие, рваные, шитые-перешитые мячи; мы заигрывали их до того, что они расползались, тогда мы отрабатывали футбольные приемы на консервной банке. В хоккей, который мы называли «факе», мы играли осколком льда. А упражнения на равновесие? Мы могли удерживать на носу хоть целый час крошечную травинку. А какие фокусы мы показывали на велосипедах!

Спорт был вокруг нас, мы естественно втекали в него. Рядом находились катки и аллеи Чистых прудов, где мы учились кататься, в каждом дворе — волейбольные площадки, в школе — спортивные команды, в пионерских лагерях — футбольные баталии и легкоатлетические соревнования. Никто не получал разрядов и наград, но это никого не интересовало. Важны были физическая бодрость, радость борьбы, ощущение пробуждающейся силы. Сейчас нужно вести ребенка на стадион, записывать в секцию, раздобывать всевозможные справки, заполнять множество анкет. Спорт, на мой взгляд, излишне нацелен на подготовку чемпионов и организован так, что убивает в молодой душе бескорыстную увлеченность.

Я говорю: наше детство — и невольно подчеркиваю слово «наше». В старых москвичах очень сильно коллективное начало. Может быть, это отчасти связано с тем, что очень существенной воспитательной (без кавычек) частью нашей жизни был двор. Двор, как и семья, это что-то «внутреннее», во дворе происходит самоорганизация. Во дворе мы постигали азы дружбы, крепко дружили и в школе.

Школа для нас очень много значила и значит до сих пор. В 1928 году мы впервые пришли в школу — бывшее училище Фидлера возле Чистых прудов, — тогда носившую номер сорок, а затем ставшую триста одиннадцатой. В прошлом году мы отметили 55 лет со дня нашей первой встречи. По меньшей мере раз в год мы обязательно собираемся все вместе. Этой традиции много лет, наша школьная дружба прошла испытание временем. Мы до сих пор сохранили взаимный интерес, нам до сегодняшнего дня так свежо и прекрасно друг с другом, так легко дышится.

— Детский мир многообразен. Дети разные. У одних интересы лежат в этой области, у других — в той. Если считать, что в детстве складываются различные жизненные установки, то не является ли выбор друзей выбором попутчиков на всю жизнь, попутчиков, с которыми идешь по жизни вместе, даже если судьбе угодно развести в разные концы света, в разные сферы жизни? Почему рядом с вами оказались именно эти люди, а не другие? Что лежит в основе вашей дружбы?

Юрий Нагибин. О том, как и что соединило меня именно с этими людьми — моими товарищами по школе и самыми близкими друзьями Павликом и Оськой, я пишу довольно подробно в своих рассказах. Но по-настоящему на этот вопрос ответить нельзя, так же как на вопрос, почему вы полюбили ту или иную женщину. Можно любить ни за что и невозможно любить за что-нибудь, снова вспомним Гете. Этот закон применим и к дружбе. Особенно к дружбе двоих, дружба коллективная — это немножко другое дело.

Почему из всего класса, где было немало интересных людей, мы с Павликом выбрали друг друга? Я восхищался благородством его характера, но были и другие ребята, отмеченные тем же достоинством. Наши вкусы во многом были близки, особенно в чтении. Но я знал мальчиков, с которыми у меня это совпадение было еще полнее. Наши мечты о будущем тоже не совсем сходились: он грезил о театре, я знал, что буду писателем. Чем старше мы становились, тем больше сближались внутренне, но возникновение нашей дружбы столь же таинственно, как возникновение любви.

Но были и другие — коллективные (не найду другого слова) дружбы. Моим другом был весь наш двор, весь наш класс. Что лежит в основе дружбы, которая связывает целое общество? Мы были близки по нашему социальному происхождению, по нашему московскому землячеству: гордились Москвой, Чистыми прудами, Меншиковой башней, Покровскими казармами и Голицынским домом-комодом. У нас были надежные покровители во дворе и прекрасные, умные преподаватели в школе, мы никого не забыли. Мы помним и духовой оркестр на чистопрудном катке, и как у музыкантов замерзали губы, помним наши игры, путешествия за город, общие обиды, влюбленности — это все, оказывается, составляет вещество нашего духа, нашей сути. Мы помним, как в худеньких пальтишках еще в темноте, до занятий, торопились на Главпочтамт и там собирали бумажный утиль — не для того, чтобы разжиться томиком Дюма, а потому, что знали: стране не хватает бумаги на тетрадки и учебники. А с какой страстью собирали мы деньги на торпедный катер, дирижабль! А тяжелые сумки книгоноши, с которыми мы останавливали прохожих!.. Мы не разлучались после уроков, вместе ходили на каток, в театр, собирались в тех домах, где был патефон, и неуклюже танцевали под «Рио-Риту» и «Цыгана». И мы не были менее счастливы оттого, что приходили на эти вечера в лыжных костюмах.

Нашу школу мы воспринимали так, как воин воспринимает свою воинскую часть, как спортсмен — свою команду. Была в нашей дружбе прочная надежность, был нравственный, моральный комфорт, который не поддается окончательной словесной формулировке. Но это сохранилось навсегда, давая нам силу жить. Когда мы встречаемся, мы мало говорим о нашей теперешней жизни, лишь о самом важном, вроде рождения внука; чаще всего мы вспоминаем, не давая погаснуть далекому огоньку. И после каждой встречи чувствуешь себя моложе, свежее и сильнее. Каким же хорошим и чистым было наше не слишком сытое и не слишком нарядное детство! Последнее нас никогда не волновало, мы были начисто лишены жадности к вещам, нас волновали иные ценности.

— Почти в каждом вашем рассказе есть родители и дети. Отцы и дети, которые ищут пути к пониманию друг друга. Есть ли проблема отцов и детей в сегодняшней семье? В чем вы видите разницу поколений?

Юрий Нагибин. Мы часто говорим о сложностях и трудностях, связанных с воспитанием нынешнего, начинающего жизнь человека. Причин для возникновения этих сложностей немало. Но наиболее существенная, на мой взгляд, — ослабление семейного начала, семейных уз, значения семьи в воспитании ребенка. Мы нередко вздыхаем, охаем и ахаем по этому поводу. Вы, наверное, помните старый эстрадный номер Аркадия Райкина, где он рассказывает о затурканной всевозможными хлопотами женщине, предоставляющей заботу о сыне кому только можно: соседям, дворнику, участковому милиционеру! Номер не устарел за давностью лет, ибо не устарела проблема.