Ант Скаландис - Скажите там, чтоб больше не будили

• Название: Скажите там, чтоб больше не будили
• Автор: Ант Скаландис
• Жанр: Научная Фантастика

---

"Вот это да! - мелькнуло в мозгу. - Молодец УАН!" И сразу же вслед за этим: "Какой УАН? О чем ты?! Право, какие дурацкие сны снятся иногда людям! Какой-то жуткий агрегат, какой-то магазин спорттоваров, драка какая-то безобразная, опять же программа "Время" и в сотый раз о гонке вооружений... Нелепый сон, нелепый до смешного".

И он засмеялся. Даже не потому, что было смешно, а потому, что было весело, потому что было легко и радостно. Он шел через лес навстречу солнцу и смеялся. Смеялся так громко и заразительно, что на смех его из лесу вышли люди. Они остановились на поляне рядом с ним и тоже начали смеяться. Так они стояли все вместе и смеялись. И он видел, что это его друзья. Кого-то из них он уже встречал раньше, только не помнил где; других - видел впервые, но это почему-то не имело никакого значения. Он знал, что все они его друзья.

И вдруг узнал одного. Это был Стебель, Сашка Стеблов, аспирант с их кафедры. Полгода назад он разбился насмерть, налетев своим мотоциклом на грузовик.

Геннадий сразу перестал смеяться, и все тоже замолкли. А Стебель подошел и сказал:

- Ну, здравствуй!

- Здравствуй, - ответил Геннадий.

- Здравствуй! Ну, конечно, здравствуй, чepт тебя подери! - зашумели все и стали по очереди подходить и жать Геннадию руку.

- А я вот тут спал, - сообщил Геннадий и растерянно замялся.Мне сон снился. Как будто живу я в огромном душном городе, и жизнь вокруг такая мрачная, такая печальная, безотрадная, что от нее хочется спрятаться. Куда-нибудь, все равно куда: в алкогольный дурман, в разврат, в тяжелую, изнурительную работу, в сумасшедшее творчество, в машину наслаждений, наконец, которую я сам изобрел недавно... Потому что мне было страшно жить. Мне было страшно, - повторил он медленно, вдумываясь в смысл произносимого ("Почему в прошедшем времени, почему?"), и совсем растерялся.

Ему помог Стебель.

- Это был сон о нашем прошлом, - объяснил он, слегка нахмурившись. Но давай сейчас не будем об этом. Хорошо?

- Хорошо, не будем, - согласился Геннадий.

И все заговорили одновременно:

- Не будем! Чего там! Действительно, ни к чему! Да и зачем?

И снова им стало весело. Ведь начинался новый день, прекрасный, как все дни на этом свете.

Они сели кружком и принялись доставать из сумок вино и еду. Геннадию налили огромный бокал искрящегося золотом божественного напитка. Удивительное это было вино: его можно было пить много, очень много, сколько угодно, а опьянение получалось легким, как от запаха цветов и молодой хвои, когда приходишь в лес после долгой городской маеты. И бокалы звенели, когда они пили за дружбу и счастье, а бутерброды с беконом, пироги, сыр, овощи и фрукты - все это было восхитительно вкусным, и друзья переговаривались между собой и улыбались Геннадию и ни о чем не спрашивали его. И все это было здорово, но давешний сон вдруг снова всплыл у него в мозгу с отчетливостью воспоминания о вчерашнем - нет, о сегодняшнем - дне: и драка у магазина, и все кошмары, о которых так спокойно вещали дикторы телевидения.

- Мужики! - встрепенулся Геннадий. - И вы, конечно, девушки.

Послушайте. Это все здорово очень, что мы тут с вами пьем и веселимся, но ведь в мире так много еще грязи и горя. Ведь где-то там еще льются слезы и кровь, ведь умирают же там от голода, войн, болезней. Да что там! И здесь... Вы извините, я выпил, наверно... Не то говорю? Но ведь стыдно же, братцы! Разве не так?

Он поймал на себе грустные понимающие взгляды своих новых друзей и потерянно замолчал. А Стебель, который сидел, потупив взор и задумавшись, поднял вдруг голову и сказал: - Не так. Ты пойми, Генка, мир, из которого ты пришел, для тебя больше не существует. И для нас тоже. Туда вернуться нельзя. Понимаешь? Это не в другой звездной системе и даже не в другом измерении.

Тот мир - только в прошлом и больше нигде, если только не считать еще памяти нашей. Но время необратимо, а память нельзя превратить в материальный мир. Это аксиомы. Для всех миров. Запомни их, Генка. И еще запомни. В э т о м мире нет несчастных и нет подлецов. Здесь никто не голодает и никто не убивает себе подобных. На этой Земле счастливы все. Понимаешь, все.

- Все? - не поверил Геннадий.

Он уже начал что-то понимать, но мысль о том, что оба мира - новый и старый - одинаково реальны, пока не укладывалась в голове.

Один из двух хотелось считать сном. Так было удобнее. Привычнее.

- Все счастливы? - переспросил Геннадий. - И ты это говоришь серьезно? Но ведь сюда попадают те же самые люди, они же не умеют быть счастливыми.

- Чепуха! - разозлился вдруг Стебель. - Любой человек умеет быть счастливым. А сюда, кстати, попадают хоть и те же люди, да не все. Сюда попадают, как правило, изобретатели, художники, поэты...

- Творческая элита? - ядовито спросил Геннадий. - Фу, какая гадость! Куда ж это я попал? Значит, и здесь некий фашиствующий владыка - может быть, сам Всевышний, а? - занимается селекцией вида гомо сапиенс: на агнцев и козлищ, на арийцев и неарийцев, на людей и нелюдей... Проклятый мир!

- Помолчи, - оборвал его вдруг спокойно и строго добродушный бородач с мудрыми глазами священника или философа. - Сначала все не понимают. Каждый не понимает по-своему. Но ты обязательно поймешь: это действительно мир, в котором счастливы все. Поймешь. А пока просто верь нам.

И он поверил. Почему-то поверил. И тогда ему сделалось по-настоящему хорошо.

На поляну внезапно опустился... Геннадий назвал бы это глайдером - он именно таким представлял его себе по фантастической литературе и рисункам Георгия Макарова.

- Ребята, глайдер прилетел! - крикнул какой-то веселый парень, раздетый до пояса. - Кому в город надо?

Из глайдера вышла синеглазая девушка в серебристом облегающем костюме, поздоровалась и громко спросила: - Биофизики есть?

Все озадаченно помотали головами и оглянулись на Геннадия в последней надежде. Даже Стебель сделал вид, что к нему вопрос не относится.

- Есть, - нерешительно признался Геннадий.

- Отлично! - обрадовалась девушка. - А то у нас диагностер сломался.

- Диагностер? - растерялся Геннадий. - А что это такое?

- Ты что, старик, - с улыбкой вмешался Стебель, - никогда диагностеров не чинил?

- Никогда.

- Ну, значит, это будет твой дебют.

- А я сумею?

- Конечно, сумеешь, - улыбнулась ему девушка. - Ты же биофизик! Кстати, меня зовут Бригитта.

- Геннадий, - представился Геннадий.

- Полечу с вами, - сказал тут Стебель, - тем более мне тоже в город нужно.

Они летели в город, и Геннадий думал: "Хорошо быть биофизиком - такие девушки за тобой прилетают!"

6. Мир, в котором счастливы все

Города Геннадий не увидел или просто не понял, что увиденный им населенный пункт и называют здесь городом. Внизу, в море зелени, замелькали белые пятна коттеджей, и вскоре Бригитта посадила глайдер.

Симпатичные домики, утопающие в деревьях, выстраивались в улицу, и в конце ее виднелась этакая небольшая Эйфелева башенка - видимо, какая-то антенна, а рядом блестел на солнце ажурный купол, при виде которого в памяти Геннадия возникли слова "микропогодная установка" - из какой-то книги, читанной в детстве.

- Слушайте, как называется эта штука? - спросил он. - Вон та, сетчатая и круглая.

- Какая? Та? - откликнулась Бригитта. - Так это же микропогодная установка.

Геннадий очень удивился, но промолчал.

Подошел Стебель. Он уже успел сбегать куда-то.

- Пойдемте, граф, - сказал он, - вас ждут великие дела.

Самое удивительное было те, что Геннадий очень быстро разобрался в устройстве диагностера. Он, правда, так и не смог понять, каким образом этот прибор сверхмалые биотоки превращает в обычные миллиамперы, не искажая при этом самую тонкую модуляцию, но это было не главное. Главное, он сразу увидел все неисправности. Неисправностей оказалось много, даже слишком. Можно было подумать, что кто-то питался с помощью вентилятора чистить картошку, а чувствительным элементом пылесосить ковры. В общем, пришлось распотрошить машину до основания, перебрать, что называется, по винтику. Какое же это было удовольствие! Проверять каждую клемму, каждую лампу, каждый диод, каждую пружинку, отлаживать схему, заставлять диагностер работать снова и снова и чувствовать, что машина понимает тебя и от раза к разу становится все послушнее. Геннадий так увлекся, что не заметил, как прошел день и солнечный свет стал опять золотисто-оранжевым, а потом начал медленно гаснуть, и, по мере того, как он слабел, стены и потолок его рабочей комнаты все ярче и ярче занимались мягким равномерным свечением.

Несколько раз к нему заходили друзья, им нравилось смотреть, как он работает, а он иногда просил их помочь в чем-нибудь. А в середине дня они его все-таки уговорили прерваться и потащили обедать, и с ними за столом сидела очаровательная синеглазая Бригитта, хозяйка глайдера, только теперь на ней было белое платье, легкое, как утренний туман, и очень свободное. И Геннадий снова вспомнил о Маринке.