Геннадий Машкин - Заколдованное нагорье

• Название: Заколдованное нагорье
• Автор: Геннадий Машкин
• Издательство: Бурятское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1984

В сибирской деревушке Заваль издавна существовало поверье, что на нагорье у гольца Небожихи водится неведомая, колдовская сила. Зимой девятнадцатого года в тех краях бесследно исчез целый колчаковский отряд с ценным грузом. А всего год назад не вернулся из тайги, пропал где-то в окрестностях Небожихи местный учитель географии.

Валя Колокольцев, приехавший из Иркутска погостить у деда, как и всякий современный мальчик, в сказки и легенды не верил. Услышав от деда историю о золоте, которое везли колчаковцы, он в компании с соседской девчонкой Устей смело отправился в тайгу, на поиски клада...

---

«Бунтарь» пошел за поддержкой к своей знакомой аспирантке, которая была родом из этих мест. Выслушав горькую исповедь Макова, она вспомнила о случае, который произошел в их Заангарской тайге в годы гражданской войны. «Случай, конечно, оброс небылью от многочисленных пересказов, — заметила она, — но рациональное зерно в нем вполне может быть. Магнитное зерно!»

Легенда о Заколдованном Нагорье, отряде с ценным грузом и роковом несоответствии карты, компаса и глаза офицера всколыхнула душу аспиранта. Он вспомнил, что многие из месторождений Ангаро-Илима имели формы мощных труб, уходящих в глубину земной коры. Это были магнитные тела, которые как угодно могли шутить со стрелкой компаса. Они притягивали одни из концов стрелки, так что путник мог бесконечно ходить по кругу в непроглядной тайге. «И похоже, что тот отряд побывал в подобном Круге, — сказал тогда своей знакомой Маков. — А не моя ли это гипотетическая замаскированная труба?!»

На другой же день геофизик взял десятидневный отпуск и, не объяснив ничего Светилу, с магнитометром за плечами прибыл в Острожск. Дальше надо было спускаться по Ангаре на моторной лодке. И тут судьба свела его с дедом Гордеем.

Маков рассказал Гордею, что едет в Заваль, чтобы проделать некоторые геофизические наблюдения вдоль речки Каверги. Услышав про Кавергу, Гордей стал предлагать свои услуги. Ученый обрадовался, что так быстро встретил нужного человека и не надо много распространяться о цели своего приезда.

— Гордей Авдеич оправдывал надежды, пока не потерялся нож, потом пропала буссоль, — закончил свое повествование Маков. — Тогда я понял, что дело тут нечистое. Но отступать не в моих правилах. Хоть что-то да надо было разведать мне на этом Нагорье...

— Отступать — и не в моих правилах! — воскликнул Валик, но встретился с холодным взглядом Усти, судорожно втянул в себя дым, закашлялся, заключил: — А вообще, пора бы позавтракать.

— Позавтракать и — на профиль! — добавил Маков.

Устя взяла нож, глухаря и направилась к ручью. Она просто обрадовалась, что представилась возможность передумать все заново наедине. Рассказ Макова перевернул все в ее душе. Никак не бралось в толк, что главная тайна этого места, столько лет хранимая тайгой, не так уж далеко от деревни. «Но только ли тайгой? А деда, что же, не знал, что представляют собой камни на дне ловушек?!» Она пыталась воздвигать разные преграды на пути этой мысли: деревенская жизнь учит затворничеству, охотник-промысловик бережет свой надел от чужого глаза, а дед — радетель за чистоту тайги, воды и неба...

Но сколько Устя ни преграждала течение мыслей, ручеек сомнения разъедал все перекрытия. Получалось, самое меньшее, что ее дед мог из боязни за свои ловушки пойти на хитрость, обман и прочие подлости. «А если еще и ценности обоза он припрятал? Боже мой, что будет тогда?!».

Она покачнулась от слабости и чуть не упала в ручей.

Нет, самая горькая правда, но только правда! Мы кружили в Заколдованном Круге не для того, чтобы попасть в новый порочный круг! — упрямо думала Устя, яростно дергая перья глухаря. — Ах, деда, деда! Как же мне защищать теперь тебя. Сосед дед Ипат стал посмешищем в глазах деревни благодаря твоему оговору. И она, внучка, с пеной у рта защищала своего деда. А он скрывал даже от зятя — ее отца — тайну Верхней Тайги... даже от родной дочери!

Она выдернула последние перья, вернулась к костру. Присела с подветренной стороны, сунула тушу в огонь и начала выжигать остатки пуха. Вкусно запахло паленой птицей, у Макова и Валика расширились ноздри. Спор между ними сразу прервался, оба продвинулись к Усте, предлагая помощь.

И она стала распоряжаться. Одному сбегать за водой, другому поднести еще дров, а сама принялась рубить глухаря на кусочки, иначе бы птица не вошла даже в большей котел геофизика. Наконец, отяжелевший этот котел повис над огнем, и все застыли в томительном ожидании.

— Не поешь — никакие поиски на ум не идут, — признался Валик, сглатывая слюну.

— Плохо, когда то и делают, что едят, — горько усмехнулась Устя. — Или думают про еду и не замечают больше ничего.

— А я тебе что говорил про домоседную мудрость, — фыркнул Валик.

— Ну, вы-то уж в едоков не превратитесь, гарантирую! — успокоил их Маков. —  Вам повезло наткнуться на золотую тропу... До конца своих дней обеспечены запалом, уверяю вас. И даже славно, что вы такие разные: Устя твердо стоит на земле, а ты, Валентин, паришь над землей. Вот и захватили истину в вилку. И дай бог, всю жизнь вам так...

Он пристально глядел куда-то в середину костра, лицо его выражало задумчивость.

— Это просто замечательно, что вы сошлись на таком деле, — продолжал он. — Я завидую вам. Ранняя закалка, она бывает на всю жизнь.

— Были и моменты развязки, — пробормотал Валик, скосившись на спутницу. — Но в общем, теперь мы как нитка с иголкой... Правда, Усть?

Устя кивнула, опустив глаза. «Великодушие проявляет капитан? — пламенем метнулась мысль. — Предлагает мир и забыть старое? И чтоб ему теперь послушной была? Не выйдет! Поборюсь еще за деда. До самой подноготной правды».

Наконец суп сварился. Валик расторопно расстелил тряпицу, поделил сухари, положил ложки. Глотая слюну, он старался не смотреть на котел и клялся про себя, что выдержит марку настоящего мужчины и не будет спешить со своей ложкой. Но не успела Устя поставить котел на землю, Валик уже выхватил глухариную ножку. Обливаясь жирным бульоном, вгрызся в пахучее мясо. Прихватил сухарь, стебелек дикого лука... Торопился так, будто не ел десять дней! И никак не мог уняться, пока в котле не показалось дно.

— Может, оставить на обед надо было? — произнес Валик, облизывая ложку.

— Обедать некогда будет, — успокоил Маков. — Для полевика обед — роскошь.

Капитан сыто откинулся на спину. А геофизик взялся за работу, вынул из чехла треногу и установил на ней буссоль, склонился над прибором, сурово сощурился, точно полководец, оглядывая поле предстоящего сражения.

Валик с почтением наблюдал за этим вдруг преобразившимся лицом. Вот это капитан! Вроде компанейским парнем был пять минут назад, а теперь — волк! Попробуй тут не подчинись. Себя не пощадит и никому другому не спустит. Даже мошкара ему нипочем. Липнет к распухшему носу, а ему хоть бы что — настраивает буссоль. Вот замерла стрелка в положении «юг-север»...

Валик поежился, вспомнив блуждания по тайге. Геофизик, словно угадав его мысли, усмехнулся краешком рта, и лицо стало прежним, иронически-веселым.

— Учитесь, друзья, теперь расколдовывать заколдованные круги на прочной научной основе!..

Он объяснил, что «уничтожил» горизонтальную составляющую магнитного поля в данной точке и теперь узнает, насколько здесь вертикальные магнитные силы больше, чем в нормальном поле. А в нормальном поле он взял отсчет рано утром, когда они спали. Из приращений вертикальных сил магнитного поля над каждой точкой профиля, который они сегодня пройдут, он вычертит кривую. По ней можно будет судить о величине и характере железорудной трубы, что затаилась на глубине.

— А теперь за работу, племя молодое, — закончил Маков и властно взмахнул рукой. — Устя будет записывать мои показания, а ты, Валик, руби просеку на Небожиху! Кривовато получится, без спецвизирования, ну да сойдет для рекогносцировочного профиля.

Валик плохо разбирался в геофизике. Но рубка просеки не требовала семи пядей во лбу. Почтительно выслушав задание начальника, он взял топор и пошел в наступление на кусты.

Остроглазый голец торчал над деревьями, и держать на него направление было нетрудно. Правда, приходилось часто поднимать глаза на вершину, чтобы профиль был как можно прямее. Чтобы Маков не думал, будто они не умеют ходить прямыми маршрутами. «Не хуже вас умеем намечать цель и пробиваться к ней, пробиваться, пробиваться!» — твердил про себя Валик, нацеливая топором в тонкие стволы листвянок, берез и осинок.

Сначала легко косились деревца и кустарники, даже весело как-то. Однако вскоре на ладонях взбугрились волдыри, мускулы обвяли. Он все чаще отдыхал, отмахиваясь веткой от мошкары. Он поглядывал назад, видел, как широко шагает по его просеке Маков и с размаху втыкает треногу в землю. Потом ориентирует столик по буссоли, устанавливает магнитометр и отрывисто говорит Усте отсчеты. А та записывает в журнале цифры.

— Торопись, рубака! — прикрикнул геофизик, вырывая треногу из земли.

— Пятки оттопчем, паря Колокольчик! — добавила Устя.

Валик приналег на топор, но думал о своем. Маков добрался до своего и теперь по уши залез в измерения. Он не смотрит по сторонам. Критиковал Светило и других за ограниченность, но сам, похоже, уже не видит ничего, кроме цифири,

«А за цифирью ему мерещится диссертация, — мрачно размышлял Валик под удары топора. — И на мои заботы ему начхать! А мне надо мяч добить в ворота, потому что он пока еще спорный!..»