Эдуард Лимонов - Дед (роман нашего времени)

• Название: Дед (роман нашего времени)
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8370-0671-5

Большинство книг Эдуарда Лимонова – книги страстные, наполненные взрывными событиями, яркими судьбами и героическими смертями. Не изменяет автор себе и на этот раз. Документальный роман «Дед» – своеобразный промежуточный итог, который подводит Лимонов (для соратников по запрещенной партии – Дед) своей пестрой жизни писателя-бунтаря-любовника-политика, – жизни, полной таких авантюрных коллизий, которые затмевают любую литературную выдумку. На страницах этой книги от лица непосредственного участника описаны недавние бурные события: бунты рассерженных горожан, «болотные» митинги, политические интриги и предательства. Как заявляет сам автор: «Новейшая Российская История живет и дышит в этой книге». Не верить ему – нет оснований.

Роман печатается в авторской редакции.

---

Да, вспомнил он, уже ведь двенадцатый, видимо, час, менты, наверное, озаботились пирогом. Да и выпьют втихаря по рюмке-другой… Новый год. А мне что Новый, что старый. Нам, татарам, – дело в том, что он был отчасти татарин.

В сером кубическом пространстве можно развивать воображение, ничто не отвлекает, не сбивает. Дед стал вспоминать свой прошлый арест.

Прошлый раз, тогда ему дали десять суток ареста, он сидел, ждал отправки в спецприёмник в Мещанском ОВД. Из уважения к столь значимой персоне – пусть оппозиционный, но политик – очень известный человек, его подсунули в комнату к дежурному. Дежурный, вообще-то он был участковый, лысый капитан под сорок, тяжело дышал и выглядел удручённым. Он уже создал 27 протоколов, а был только второй час ночи, и его ожидала лошадиная работа составления протоколов на 17 вьетнамцев, ещё на 6 торговок и 6 студентов, распивавших пиво в общественном месте, то есть на улице. А там ещё далеко до утра. Будут ещё задержанные.

Старый капитан обильно потел, кряхтел, чертыхался. Дед сидел на дряхлой лавке, повёрнутой к капитану в три четверти. Дед был в тот раз, как и сегодня, в чёрном своём бушлате, якобы american desk jacket, а на самом деле изготовленном в каком-нибудь штате Юнань, Китай. Ибо в наши времена ВСЕ изготавливают китаёзы.

Дверь в коридор была открыта, из расположенного напротив туалета (о, садист архитектор) мокро несло мочой всех задержанных вместе. Наблюдательный над жизнью Дед давно опытным путём сообразил, почему воняют общественные туалеты, сколько их ни чисть. Они воняют от смешения разных мочей (наверное, всё же «разной мочи»), даже если это моча вашей любимой женщины. А там была ещё и вьетнамская моча. Вьетнамцы, как зомби или сомнамбулы, с прорезанными на лицах вечными улыбками, прошкандыбывали много раз мимо Деда и дежурного. В довершение всего туалет ещё был затоплен до уровня ботиночных завязок. Добрая душа набросала, впрочем, кирпичей в это море. С рук Деда тогда, как и сегодня, в Мещанском скатали отпечатки пальцев, и ему пришлось, балансируя на кирпичах, отмывать пальцы и ладони.

Капитану позвонили. Продолжая писать, капитан отрывисто отвечал.

– Не знаю… Не могу ещё сказать… Нет… Понятно… нет… Ну почем я знаю… – и, наконец, сорвался в крик: – Мне ещё семнадцать вьетнамцев оформлять, мама, шесть торговок, шесть пьяниц…

В ответ, слышно было, мелким бисером наносил капитану уколы в ухо женский голос.

– Да, – сказал капитан измученно и выключил мобильник.

– Мать, – пояснил он Деду, – к обеду ждала. А меня запрягли. Они на нас как хотят, так и ездят. Штаты сократили, дежурить некому, вот буду здесь сидеть до утра. А я участковый, у меня сегодня встреча с гражданами была объявлена, вот придут, скажут, сбежал участковый или напился участковый… А я в этом говне… – он развел руками. – Сижу, вонь нюхаю.

– Почему не вызовут сантехника, тоже сократили?

– Ну да, а вы что думаете. Один сантехник на квартал. Зарплату прибавляют, но работать-то некому.

– Чего это он на нас так смотрит? Гипнотизирует? – Дед имел в виду загадочного вида нерусского мужика, интенсивно впялившегося глазищами в дежурку и её содержимое, то есть в Деда и капитана. Нерусский находился в обезьяннике с редкими толстыми прутьями, а стена дежурки была с той стороны плексигласовая.

– Узбек-дворник, напился, теперь отходит. Начальницу ДЭЗа всеми непотребными словами назвал, трезвеет, переживает, что выгонят, а у него четверо детей. Не выгонят, думаю, работник он хороший, и не пьёт, первый раз нажрался. Наши, русские, его сбили.

И все-таки он их гипнотизировал. Может быть не Деда, но капитана. Чтобы капитан, как зомби из фильма, подошёл к обезьяннику и огромным ключом отпер ржавый замок и выпустил бы узбека на свободу. Узбек верил в их, узбекское, вуду?

Привели ещё семерых вьетнамцев. Весёлый милиционер в расстёгнутом тулупе с пистолетом, сдвинутым под толстый живот, бросил в дежурку стопку взлохмаченных бумаг и три паспорта:

– Держи, Михалыч!

Дежурный застонал, встал и присовокупил вновь прибывшие бумаги к уже лежавшим на железном шкафу.

– Итого двадцать четыре. На всех шесть паспортов.

– Вы по-вьетнамски понимаете? – спросил Дед.

– Нет, конечно.

– А как вы будете их оформлять? Перерисовывать иероглифы?

– Как-нибудь. По русским регистрациям, у кого есть.

Между тем весёлый милиционер с пистолетом под животом запустил вновь прибывших вьетнамцев в обезьянник, где уже находились семнадцать их собратьев. Вьетнамцы приветствовали друг друга весёлым дружелюбным ропотом. Они так ладно и аккуратно расположились в своём обезьяннике, женщин посадили на лавку в глубине обезьянника, а мужчины все разместились шеренгами на корточках. Вьетнамцы были ярко одеты, как школьники, и такие же миниатюрные.

– Порядок у них, как в хорошем муравейнике, – сказал Дед.

– Да уж, этого не отнимешь, – сказал капитан, продолжая писать, – не то что наши.

– Я вижу, вы одно и то же на каждого пишете в трёх бумагах. Что, никто не догадается рационализировать труд, создав одну бумагу вместо трёх?

– Это было бы разумно, – согласился дежурный. – Но им же надо, чтобы мы мучались.

Дежурный оформил троих студентов, распивавших пиво на улице. Студенты по очереди проходили в дежурку, лицом к капитану, боком к Деду. Дежурный отбирал у них паспорт, писал протокол.

– И что им грозит?

– Штраф им выпишу, пойдут в банк, заплатят. Отпущу.

– Зачем вы всем этим занимаетесь?

– Велено, – сказал участковый, – велено, и занимаемся.

Потом дежурный стал оформлять торговок, которые до этого слонялись по коридору и причитали или собирались в группу и жаловались друг другу. Дед понял, что их взяли с угла улицы Сретенки и Садового кольца, где они обыкновенно торгуют.

– Аксёнова Надежда, – выкрикнул дежурный, и в дежурку протиснулась женщина с обветренным красноватым лицом, одетая в тёплый костюм лыжника.

– Ага, – сказал дежурный, – с каких это пор, Настя, ты стала Надеждой?

– Гы-гы, – осклабилась женщина.

Дежурный между тем заглянул в потёртую бумагу, поданную женщиной вместо паспорта. И заулыбался.

– Ты теперь у нас родилась в деревне Сосновка, Томской области. Сибирячкой стала. Ну и ну?

– Я её пятнадцать лет знаю, – обратился он к Деду. – Она из Белоруссии, муж у неё там, дети. Но она больше здесь торчит, всё на том же углу, деньги на семью зарабатывает. А муж у неё дома сидит, детей растит. Детей-то давно видела?

– Да меня два месяца не было, Николай Михайлович, только вернулась.

– Я его молоденьким стажёром помню, Николай Михалыча, – обратилась она к Деду, как к свидетелю. Лицо торговки при этом приняло сентиментальное выражение.

«Может быть, у неё с «молоденьким стажёром» была связь?» – подумал Дед. Капитан выписал торговке штраф, и она отправилась в Сбербанк, торопясь.

– Ну, и что мне с ними делать? – простонал капитан, взяв взлохмаченную кипу вьетнамских бумаг.

– А выгнать всех на улицу. Чтобы не оформлять, – посоветовал Дед и прибавил: – Я бы так и сделал.

Захрустел замок, и дверь открыли. Дед был вынужден вылезти из воспоминаний. За дверью стоял толстый милиционер в белой рубашке и в галстуке.

– Собирайтесь, вас отвезут в спецприёмник.

– А что, Нового года ещё нет? – Дед вышел из камеры.

– Нет ещё. Двадцать минут двенадцатого.

Толстый стал закрывать дверь. Закрыл. Посмотрел на Деда.

– Я хотел вам сказать… Вы, это… не обижайтесь на нас. Мы тут ни при чём. С наступающим…

Дед хотел было ответить чем-нибудь язвительным по поводу «ни при чём», но воздержался. У дежурки его ждали три больших медведя-мента с автоматами. У одного по крайней мере медведя, он был с непокрытой головой, на бритой башке выделялись сообразительные и неглупые глаза. В их компании медведей Дед вышел и сел в милицейский форд. За воротами к ним пристроился автомобиль ДПС и возглавил пробег.

Автомобилей в снежной предновогодней Москве было совсем мало.

День первый

1

Новый год случился, когда они мчались из Первой Градской больницы. Медведю-водителю, самому крупному, позвонила жена и поздравила. Медведь сказал:

– Ну, вот уже Новый год.

– Точно? – спросил Дед.

– Ровно. Разве что одна минута первого.

– Поздравляю вас, ребята, с Новым 2011 годом!

Милиционеры словно ждали, чтоб он первый поздравил. Они его тоже тепло поздравили. «Чтоб вам в последний раз попадать», – пожелал бритоголовый. Пока в больнице они ждали врачей (откуда-то пахло жареным мясом), бритоголовый внимательно читал постановление о его аресте. Видимо, ему было нужно прочесть. Не то что взглянул, и всё, а читал и дочитал до конца.

В 00 часов 17 минут они вползли в сугробы у спецприёмника. И остановились. Вышли. Дед сам нажал кнопку звонка. Не спеша вышел милиционер без куртки, в одной шапке. Вглядевшись в Деда, под его черную шапку, милиционер воскликнул: