Ольга Паволга - Записки на запястье

• Название: Записки на запястье
• Автор: Ольга Паволга
• Издательство: CheBuk
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-9984-816-35-7

Книга написана в жанре короткой прозы — это сборник эссе, заметок, наблюдений, образов, подслушанных диалогов. Современная городская жизнь, ироничный и легкий взгляд на действительность.

---

— Какой?

— Не помню, но сгорает всё к едрене матери.

— Давай «Унесенных ветром» лучше возьмём.

— Вот! Там всё и сгорает!

Стас неожиданно мрачен, молчалив, не отвечает на вопросы и трудно понять, слышит ли он меня.

— Прости, ты, я вижу, совершенно в себе.

К тебе туда можно?

— Нет, не входи. Здесь не прибрано.

Стас меня угощает:

— Оля, ешь шоколад.

— Я не могу, фигуру берегу.

— Ферзя?!

В агентстве все выключатели подписаны, чтоб свет появлялся по секциям, только там, где надо. Полвосьмого утра, пустой офис, и только мы со Стасом пришли доделывать срочные дела. Стас, освещая наши столы:

— Нет, ты посмотри, на выключателях над их столами значится «креатив», а у нас с тобой «коридор». То есть мы тут буквально погулять вышли!

Стас объясняет мне преимущества системы Т9 для набора sms:

— И быстро получается всё, но если ты вводишь какое-то новое слово, она теряется.

— Например?

— Ну… вот слова «чпокушки» она не поймет.

Очень быстро надо придумать название для банковского вклада, Стас, создавший слово «чпокушки», и использующий его вроде «ку», бодро мне:

— Всё, готово, записывай, вклад «теперь я спокоен за свои чпокушки».

Стас рассказывает о приятеле, который был редактором порно-сайтов:

— И, понимаешь, вот если обычные люди, когда входит босс, быстро закрывают порнуху и тупят в Яндекс…

Вспоминаем со Стасом киношных суперменов, которых наш герой должен победить:

— Бетмен.

— Было…

— Человек-паук.

— Было…

— Ну… есть ещё Робин Гуд, но он какой-то детский.

Стас, радостно светлея:

— Почему же, наша целевая аудитория с удовольствием даст в морду Робин Гуду!

Придумываем с Мишкой названия для жилого комплекса. Смотрим список уже существующих, встречается «Дом у дендрария». По-моему, это уникальное место преступления, «убийство викария в доме у дендрария». Размышляем, что хорошо бы ввести в наше название какую-то военную тему, но чтобы это было мирно, вроде привал, отдых. Мишка, просияв:

— Жилищный комплекс «ТЫЛЫ».

Мишку ценю за быстроту реакции. Полдня обсуждаем вдесятером идею, по костям уже обговорили, покрутили в руках каждую деталь. Просим одного из десяти нарисовать огурец (набросок, сырой рисунок от руки). Тот рисует совершенно не то, что было у нас в головах. Обсуждаем, как переделать, получаем результат — опять не то, хотя возможностей для маневра не было совсем. Не выдерживаю, вспыхиваю, жалуюсь Мишке:

— Я вообще давно подозревала, что у каждого есть своя собственная система координат и знаков, смыслов общепринятых слов. Я удивляюсь, как это мы вообще друг друга хоть как-то понимаем. Это же почти невозможно!

— М-м-м… что ты сейчас сказала?

Плачусь Мишке:

— После гостей дома остались чипсы. И их невозможно не есть, руки прямо тянутся, оторваться нельзя, краем мозга всё время помнишь, что там ещё осталось, и идёшь, идёшь к ним. Ужасно, они, наверное, что-то кладут в эти пакеты.

— Да. Чипсы.

Креатив, вечер, все мутны и недовольны. Серёжа, пытаясь как-то разрядить обстановку:

— Вы вообще в курсе, что сегодня матч Болгария-Швеция?! Это же спектакль!

Мишка, тихонько мне:

— То есть сейчас самое время спросить, кто играет.

Он же говорит, что сантехник поразил однажды его философским вопросом:

— Хозяин, беду будем устанавливать?

Придумали с Мишкой, что нам, как копирайтерам, нужно организовать свое объединение и назвать его «Речьфлот». Агентство так можно назвать.

Вова уткнулся лицом в большой пакет печенья, Мишка сочиняет письмо раскадровщику:

— Ну, я пишу «отрисовать круглые, квадратные и треугольные печенья»…

— Нет, про треугольные не пиши.

Их тут нет.

— В брифе написано, что есть.

Вовка, не вынимая лица из пакета:

— Мишка, жизнь всегда круче брифа.

Ребята пустили меня к себе на съёмку на студию Горького, ролик про печенье, толпа реквизиторов и ассистентов гипнотизирует вафлю, чтобы она упала точно по заданной траектории. Отправляемся побродить по павильонам, я захватываю камеру, Мишка с Вовой мне:

— Слушай, тут, кажется, нельзя снимать…

— Да-да, мне тоже рассказывали, что на Горького снимать совершенно невозможно!

Мишке со Стасом надо снимать бонсай. Купили деревце, принесли с собой в кабак. Поставили на свободный стул, Мишка озабоченно разворачивает бумажку:

— Мне вот дали памятку, как за ним ухаживать.

— Смотри, ты уже начал. Привел его в ресторан.

— Мне вообще сказали, что это обычное большое дерево, просто его особенным образом растили.

— Да, не любили, несправедливо наказывали, обзывали — унижали.

Мишка вернулся из Норвегии, привёз две тысячи фотографий, и мы велели не удалять даже банальные восходы и закаты, потому что казалось, что в загадочной стране прекрасно всё.

На шестисотом изображении безлюдных камней становится немного безнадёжно:

— Ммм, кстати, а почему нет ни одного заката, ты их стёр?!

Стас, мрачно:

— Потому что мы смотрим то, что он отснял в первый день, то есть ещё до заката.

Мишка рассказывает про птичий заповедник в Испании, где почему-то на территории много рисовых полей, на которых расставлены отпугивающие заповедных птиц устройства:

— И это как-то по-идиотски всё, рисовые поля, которые берегут от птиц, которых сами туда собрали и охраняют. Странно даже, что это не у нас, а в Испании.

— Да нет, — говорю, — Мишка, у них просто страна маленькая, наверное, это рациональное использование природных ресурсов.

— Рисурсов, да?

Пишу Мишке из Дублина, что никак не скачивается нужный плагин, и я не могу работать:

— Миха, он не встаёт и не встаёт!

— Оля, не пиши мне так, мы валим тендер по колесам от импотенции, и наша лучшая идея пока — что Ромео выжил с грустными последствиями.

Для каталога попросили подписать каждую мою фотографию, какой техникой сделана, какая камера, объектив. Несколько снимков отсняты с Мишкиными стеклами и, конечно, сейчас не вспомнить, какими. Пишу ему: скажи, говорю, не могу опознать, что это было, все подписаны, а одна пустая фотография осталась.

— Оля, я тебя очень прошу, напиши пожалуйста после всяких Nikorr и Tamron — «неизвестный объектив Михаила Перловского».

В Coffebean видела поутру совещавшихся копирайтеров. Одна девушка с чувством говорила другой:

— Ты реально думаешь, что «божественно вкусный» ещё может прокатить?!

Готовим с новым дизайнером Сашей макет в прессу, нужна подборка платьев, туфель, сумок. Сама Саша выглядит прекрасно — с короткой стрижкой, но двумя длинными косичками, в носу серёжка, общий вид прогрессивный. Говорит мне:

— Смотри, Оля, вот я выбрала. Тут только то, от чего меня реально тошнит, а значит, это нравится девочкам.

В агентстве праздничное событие, торт, вокруг стоит весь креатив. Кто-то спрашивает, мол, что за торт, из чего сделан.

Виновница Вера начинает на голубом глазу рассказывать:

— О, это особенный фруктово-ягодный торт, он такой лёгкий и воздушный, что…

Серёжа, мрачно перебивая:

— А вы, Вера, случайно не в рекламе работаете? У вас бы вышло…

Прослушав пару раз базу голосов для озвучки роликов, я теперь поимённо знаю всех, кто разговаривает со мной с экрана. То есть в прямом смысле имя и фамилию, а то, как они меняют интонацию, прыгая с йогуртов на стиральные машины, ничего не меняет. Маленькая такая, как пацан восьмилетний, в форточку лазила, у этой косой шрам на шее от бритвы, рыжая, часто бывает с различными мужчинами в ресторанах, волосы подкрашивает стрептоцидом, она же валентина панияд.

Штормим, ищем аналог к сцене из фильма «Светлый путь».

— Слушайте, давайте придумаем какой-нибудь вариант ткацкой фабрики, но мужской. Есть у нас что-нибудь такое массовое с мужиками? Дима сурово и тихо:

— Есть. Воркута.

Дима кому-то что-то объясняет:

— А после этого всем немедленно сделается мудап.

— Что, прости, сделается?

— Mood up.

Завал, все сидят допоздна, Диме надо уходить:

— Что, Дима, бежишь с корабля?

Пауза, прищуривается:

— Кто крыса?

— Дима, — спрашиваю, — а ты сейчас чем занят?

Дима, отрываясь от фотошопа:

— Я… травлю мужика. Господи, чем я занимаюсь… Я травлю людей… Я фашист, Господи!

Кто-то говорит Диме:

— Там евреи заказчики, их можно и подвинуть по цене.

— Примерно так на семь сорок, да? — уточняет.

Дима жалуется утром: