Инна Лёвина - Ловушка для наёмника

• Название: Ловушка для наёмника
• Автор: Инна Лёвина
• Жанр: Фэнтези

Наемник, боевой маг, временно оставшийся без работы и хватающийся за любую подработку, получает заказ: изменить судьбу двум людям и расстроить свадьбу старшей дочери короля. Заказ оказывается с подвохом…

За обложку и иллюстрации - спасибо Галине Прокофьевой!

---

В монастырскую церковь посторонних не пускали. Ти'арг знал это и потому остановился у входа, ожидая, что какая-нибудь из послушниц заметит его и подойдет сама. Так и получилось. Одна из девушек, невысокая и бледная, подошла к нему и спросила, какое у него дело. Услышав о письме к сестре Иларне, послушница кивнула и пошла вглубь храма к немолодой монахине, присматривающей за работой. Что-то сказала ей, и монахиня кивнула. Послушница вернулась к Ти'аргу — ей поручили спросить у сестры Иларны, отдаст ли та ответ (или отправила уже письмо сама). Ти'арг сел на лавочку в прицерковном дворике и стал ждать, посматривая на парковые аллеи, на невысокое здание монастыря. Кто знает, вдруг все же появится Урсула. Послушница пришла через несколько минут и указала Ти'аргу на белый флигель:

— Там комната для приема посетителей, господин лейтенант. Сестра Иларна вас ожидает.

По дорожкам, вымощенным серыми плитами разной формы, он направился к флигелю монастыря. Деревянные двери с отполированными латунными ручками были приоткрыты. Старая привратница показала Ти'аргу на одну из комнат, к которой вел длинный коридор, и наемник зашагал в нужном направлении. Было тихо, только монахиня-привратница перебирала четки, щелкая бусинами, а за окнами, заслоняя свет, шелестели густолиственные деревья.

Маг открыл дверь в нужную ему комнату. В ней, кроме пожилой монахини, читавшей книгу, не было никого. Сестра Иларна, увидев вошедшего, отложила книгу и внимательно посмотрела на Ти'арга. Тот вежливо поклонился. Монахиня указала ему на стул напротив нее и первая начала разговор:

— Спасибо вам, господин офицер, за доставленное письмо. Я говорила Джелле, что она совершенно свободно может отправлять мне письма обычной почтой, но она очень упряма.

— Мне несложно приносить вам ее письма, и соответственно, забирать ваши. Поэтому, если пожелаете, всегда можете мной располагать…

— Хорошо, благодарю вас и не забуду о вашем предложении. Хотя я бы не хотела злоупотреблять… Кстати, вы уверены, что для вас не опасно носить эти письма?

Ти'арг только хотел было поинтересоваться, в чем опасность, но монахиня поняла его невысказанный вопрос и слегка нахмурилась.

— Она вам ничего не рассказала? Не очень красиво с ее стороны. Но я вам объясню. Брат Джеллы участвовал в Гараннайском бунте. Он был арестован и отправлен в рудники. За Джеллой раньше следили, как за неблагонадежной, хотя она писала мне, что давно не замечала уже слежки. В сущности, даже если бы кто-то остановил вас с ее письмом, думаю, не случилось бы никакой беды. Но все же не очень разумно с ее стороны — не доверять почте и тем не менее…

— Вы удивляетесь, что она мне поручила отнести письмо? Может быть, она по моему поведению поняла, что я не из Севрума, а из совсем иного мира, и поэтому совершенно ничего не знаю о Гараннайском бунте. Ну, и видимо, я внушил ей доверие.

Сестра Иларна помолчала, о чем-то раздумывая.

— Мне кажется, не только в этом дело.

— А в чем же? Да, и ответ, он готов?

— Ответ готов… Но я должна попросить у вас прощение, что напрасно вас обеспокоила. Я перешлю его обычной почтой.

"Она мне не доверяет? Но почему? А, впрочем, не так это важно… Жаль, что не смогу бывать тут — единственный шанс встретить Урсулу. Использовать Имлина — вариант существенно хуже, чем передавать или забирать воспоминания самому".

Монахиня отрицательно покачала головой.

— Нет, вы напрасно думаете, что я вам не доверяю. Я не считаю, что вы шпионите за Джеллой или хотите причинить ей какой-то вред.

Ти'арг поднял бровь. Она читает мысли?

— Нет, я не умею читать мысли, как вы могли подумать. Но угадать их было нетрудно. Причина проста — я не хочу давать вам повод встречаться с Джеллой.

"Еще лучше. Неужели сестра Иларна думает, что я могу навредить Джелле? Да она мне абсолютно безразлична".

— Беда в том, что, с одной стороны, она вам явно безразлична, — задумчиво продолжала монахиня. Она принялась механически перебирать четки, как будто привычное движение рук помогало ей размышлять. — А вы ей, как я могу предположить — нет. Однако я вижу, что у вас есть какой-то интерес к Джелле помимо нее самой… Потому и не хочу никак подталкивать вас к встрече друг с другом.

Эта игра в угадывание мыслей и нелепые предположения разозлила Ти'арга.

— Если судьба нам с Джеллой встретиться, так это случиться и без вашей помощи. А если нет, то и бояться нечего, — сказал он довольно резко.

— Я считаю жизнь человека более сложной, нежели можно описать этим поверхностным словом "судьба".

— Ну да, есть непросчитываемые влияние, скрытые события. Все это известно.

— Ох, эта ваша терминология! Все совершенно иначе, хотя это довольно трудно объяснить. Жизнь человека в какой-то мере похожа на книгу… — сестра Иларна замолчала, то ли размышляя, то ли вспоминая о чем-то.

— Да, бывают люди, чья жизнь, в самом деле, как захватывающий роман, с непредсказуемым и хитро придуманным сюжетом.

— Мне нравится слово — придуманным. Оно описывает суть глубже, чем вам могло показаться. Сколько людей, столько и таких книг… Пока не заглянешь в конец, не поймешь, о чем же книга на самом деле. И конец — это тоже условно, конца существования нет у бессмертной души… Я немало размышляла о том, что же такое судьба, и всегда на ум приходила одна история. Расскажу вам об одной из многих жизней, судите сами…

Ее имя было Армина, хотя вы ее, скорее всего, знаете под совсем другим именем (если вообще знаете, вы ведь недавно в Севруме). В жизни этой женщины странно было то, что внешние события и происшествия шли своим чередом, а внутренняя жизнь, как подземный родник, текла своими невидимыми путями.

Армина — моя дальняя родственница, я была еще ребенком, а она уже отпраздновала семидесятилетие. Мы гуляли с ней по дорожкам парка в ее поместье, Армина быстро уставала, и тогда мы садились на лавочку, отдыхали, бросали хлебные крошки голубям — заранее припасали булочки за завтраком… И она мне рассказывала… Я тогда совсем не думала ни о судьбе, ни о том, что жизнь человека может идти словно бы параллельно видимым событиям — как будто ни в чем не пересекаясь. Мне просто тогда было любопытно слушать о людях прежних времен, о вещах, которых уже не было во времена моего детства, о непривычных для моего века поступках и правилах.

Армина родилась в очень богатой семье, конечно, вокруг нее были гувернантки, учителя — музыка, литература, танцы, уроки рисования, немного математики, верховая езда. Больше всего Армине нравилось рисовать. Когда ее ежедневные занятия заканчивались и девочку отправляли в ее комнату — играть и отдыхать — она доставала краски, карандаши и бумагу. И рисовала иногда по нескольку часов, пока не звали ужинать. Ее гувернантки была счастливы — они могли спокойно заниматься своими делами, их воспитанница хотела только одного — чтобы ей не мешали рисовать. Ей и не мешали.

На балах или праздниках она, конечно, и танцевала и болтала с подругами, но не переставала наблюдать, изучать движения, незнакомые лица, наряды. Потом она зарисовывала все запомнившееся. Больше всего Армину тогда занимало, по ее рассказам, как изобразить движение. Ей хотелось нарисовать танец, но пока что все фигуры были статичны, неподвижны. А мастерства домашнего учителя уже давно не хватало, чтобы ее учить.

И вот, когда ей исполнилось семнадцать, родители, разумеется, принялись подбирать ей жениха. Они не торопились — ведь их семья была достаточно знатной и богатой. Но, конечно, им хотелось выбрать самого лучшего из тех, кто будет ухаживать за Арминой. Почти каждый день что-то происходило — выезд на охоту, пикник, путешествие к развалинам старого замка… Родители не спешили с выбором и дочь тоже не торопили. Но тут случилось нечто, что заняло все ее мысли на долгие месяцы.

Не знаю, изучали ли вы, хотя бы в общих чертах, нашу историю. Напомню, на всякий случай, что тогда был промежуток — очень небольшой — между нашими военными кампаниями в Тойне, примерно семь лет. В Севруме появились вновь книги тойнских авторов, можно было купить альбомы их художников (все это было и в годы войны, конечно, — только контрабандой и в небольшом количестве). И вот Армине подарили альбом с репродукциями новых картин Лаэрция, самого известного тойнского художника. Это было нечто новое в живописи, даже я, бывшая всегда далеко от искусства, понимаю его тогдашнюю новизну. Можно было бы назвать его картины (точнее, карандашные рисунки, которые потом расходились и в гравюрах) философскими карикатурами. В них была одновременно аллегория и изображение какого-либо определенного события, издевка и горечь. И манера изображения… все казалось таким, как в действительности, до мельчайших черточек, но на каждом рисунке были, кроме людей и привычной обстановки, какие-либо совершенно фантастические существа, или сюжет картины был немыслимо-странным… Выдумывали, что художник побывал в преисподней — и теперь ее обитатели ему мерещатся повсюду. Чепуха, конечно… зная его нелегкую жизнь, думаю, что эту преисподнюю он носил в своей душе, оттого и видел ее отражения на всем вокруг себя.