Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного

• Название: Корсары Ивана Грозного
• Автор: Константин Бадигин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-003098-4

Историческое повествование «Корсары Ивана Грозного» рассказывает о борьбе русского народа за выход к Балтийскому морю, за свою независимость.

---

…На песчаном берегу протоки Курополки за деревянными пристанями слышался веселый шум и людской говор. Здесь лучшие корабельные мастера со всего Поморья строили кочи33 и лодьи для Аники Строганова. На ближнем от пристаней участке корабельщик саженью, разбитой на вершки, размечал на песке шпангоуты, рассчитывал размеры корабля. Несколько подмастерьев готовили к работе тесла, скобели и сверла, точили топоры и пилы.

Неподалеку дымились печи для распаривания досок и вицы. Доски закладывались в трубы из листового железа и туда пускался пар. Отпаренное дерево хорошо выгибалось и плотно прилегало к опружьям34.

Вверх по течению реки строилось еще несколько кораблей. Со всех сторон доносились взвизгивания пилы, удары топора и возгласы людей.

День выдался на славу. Легкий ветерок шевелил листву небольших березок. Небо было синее, чистое, только на западе виднелись легкие, кудрявые облака.

Седобородый монах, с кружкой для сбора подаяний, брел по берегу. Он остановился возле раньшины35, у которой были поставлены опруги и сооружение походило на человеческий скелет, лежавший на спине с торчавшими ребрами. С правой стороны мастер стал нашивать распаренные доски. Расставив широко ноги, монах наблюдал, как он приложил доску к опругам, согнул ее, прибил пятью гвоздями, поставил еще одну… Подмастерья сверлили в досках одинаковые дыры. Когда они принесли приготовленную вицу в сажень длиной и толщиной в большой палец, сделанную из молодой елочки, и стали протаскивать ее сквозь просверленные дыры, монах подошел ближе. Он погладил беспалой ладонью место, где только что легла деревянная нитка.

— Что ты, святой отец, раньшину оглаживаешь, словно девку? — спросил молодой подмастерье с небольшими ржавыми усиками и едва заметной бородкой.

Отец Феодор посмотрел на него, усмехнулся.

— Двадцать годков кормщиком хаживал, — ответил он. — Ты бы, молодец, глубже вицу в доску прятал, а то сотрет ее льдом-то. Понял?

Подмастерье, тянувший вицу железными клещами, удивился.

— Митька, — сказал он товарищу, — монах-то — кормщик. Я гляжу, он на песке ноги раскорячил, будто на лодье… А вицу-то, святой отец, мы сейчас спрячем. — Подмастерье тяжелым дубовым молотком дважды ударил по деревянной нитке. — Ну-ка, теперь потрогай!

Отец Феодор потрогал, хмыкнул одобрительно, поправил кружку у пояса и вздохнул. За три года в монастыре он истосковался по морю, по кораблям, и сейчас его внимание привлекала каждая мелочь.

«Как хорошо дышится у реки! — думал монах, чувствуя радостное стеснение в груди. — Чайки летают, пахнет сосной, елью… Стружка смолистая, песок под ногами, а кораблики чистые, нарядные, как невесты. И люди здесь другие. Пожалуй, на корабле-то способнее богу служить, чем в монастыре. Эх, поторопился я! Трудно жить без морского простора…» — Отец Феодор снова вздохнул.

Подойдя к следующему кораблю-лодье, он опять остановился. Здесь шла трудная работа: крепились на места готовые ребра-опружья, состоявшие из нескольких частей.

Феодор осмотрел, из какого они дерева сделаны, у места поставлены ли.

Один из кочей, с написанным на корме прозванием «Сольвычегодск», был совсем готов. Судя по приготовлениям, вскоре должен состояться спуск его на воду. Все лишние крепления убраны. Корабль удерживался на месте толстым бревном, подпиравшим корму. На палубе «Сольвычегодска» вокруг сухонького старика в черном длинном кафтане сгрудились люди. Этот старик был Аника Строганов, приехавший вместе с сыном Григорием из Нарвы посмотреть на Холмогорскую верфь.

На построенный корабль привезли съестных припасов и хмельной браги. Хозяин захотел отблагодарить корабельного мастера Ивана Баженова, его подмастерьев и учеников. Того дня на всю братию был приготовлен корм: щи из баранины с перцем, икра в зерне, жареные гуси, пироги с горохом… Новый коч понравился Строганову: рука хорошего мастера видна во всем. Аникей Федорович осмотрел шитье бортовых досок, спускался в трюм, приказывал опробовать насосы, посмотрел, хороши ли блоки и другая снасть.

Все на корабле было крепко, дельно, красиво.

Толстый Григорий Строганов еле двигался, лениво переставляя ноги. Однако его холодные голубые глаза подмечали все. Люди боялись Григория больше, чем отца.

— Сколько поднимает коч? — спросил он вертевшегося около него холмогорского приказчика.

— Четыреста пудов, господине, и мореходов двенадцать, и два карбаса. А кормщиком здеся, как Аникей Федорович приказал, Молчан Прозвиков.

— Железа не много ли положил на крепость Баженов? — допытывался Григорий.

— Что ты, что ты, господине! Баженов мастер славный, дело знает. И дерево сухое поставил, и железо только на главных членах. И во льдах кораблик хорош, и на волоках легок.

— На три года кормщику запас выдай, оружие, товары и деньги для торга. На реку Обь и дальше пойдет коч.

Внизу, на берегу, послышалось церковное пение. Протопоп Иероним из соборной Преображенской церкви спешил освятить новый корабль. Крестным ходом с иконами и хоругвями, помахивая кадилом, он три раза посолонь36 обошел «Сольвычегодск».

Три деревянные церкви на возвышенном берегу дружно затрезвонили в колокола.

Аника Федорович, прислушиваясь к голосам священника и дьяконов, вдыхал дымок кадильного ладана и усердно крестился. Пение закончилось. Строганов подал знак. Дюжий, с красной шеей мужик, стоявший возле крепежного бревна, ударил тяжелым молотом. Все замерли, однако бревно не шевельнулось и корабль не стронулся. Мужик вытер рукавом пот со лба и ударил второй раз: бревно опять осталось на месте.

В толпе, собравшейся возле корабля, пронесся вздох. Примета была плохая: корабль не хотел покинуть землю.

— Пустите, православные! — послышался голос, толпа молча выдавила вперед отца Феодора. Он подошел к мужику: — Без сноровки дела не сделаешь, дай-кось я.

Испугавшийся, растерянный мужик молча повиновался.

Перекрестясь, отец Феодор взял поудобнее молот, примерился глазом к дубовому клину, размахнулся. Все услышали, как звякнули деньги в монастырской кружке… Сильным ударом монах ловко вышиб клин. Бревно рухнуло наземь. Коч дрогнул, будто ожил.

— Пошел коч-то! — раздался из толпы чей-то обрадованный голос.

Корабль стронулся с места и, поскрипывая суставами, медленно поехал на катках к воде.

Толпа радостно закричала, полетели кверху шапки.

Когда «Сольвычегодск» закачался на волнах, кормщик Молчан Прозвиков отдал якорь. Течение могло отнести корабль на мель.

К корабельному мастеру Ивану Баженову, скромно стоявшему на корме, подошел Аника Федорович и стал благодарить. Он пожаловал ему сверх установленной платы первостатейных соболей на шапку и козловые сапоги.

— Хорош у тебя коч, словно из воды родился, — сказал Строганов.

— Как умел строил, — склонил голову мастер. — Не прогневайся, коли что не так.

— Да уж лучше некуда.

За Строгановым подходили остальные гости, и все кланялись Баженову, желали ему здоровья, поздравляли с новым кораблем.

Особнячком державшиеся старики с длинными седыми бородами, приглашенные кормщиком, запели заклинание:

Встаньте, государи,
Деды и бабы:
Постерегите, поберегите
Любимое судно.
Днем под солнцем,
Под частыми дождями,
Под буйными ветрами.
Вода — девица,
Река — кормилица!
Моешь пни и колодья
И холодные каменья.
Вот тебе подарок:
Белопарусный кораблик…

По старинному обычаю, пока старцы пели заклинания. Молчан Прозвиков с помощью мореходов поднял якорь, поставил паруса и обошел вокруг маленького песчаного островка. Коч хорошо слушался руля, был остойчив и быстроходен. На прежнем месте кормщик снова отдал якорь.

— Приведи-ка, Молчан, того монаха, что вышиб упоры, — приказал кормщику Строганов.

Дружинники мигом привезли на коч отца Феодора.

— На что деньги собираешь? — кивнул Строганов на железную кружку с монастырской восковой печатью.

— На каменные стены для Спасо-Андроникова монастыря.

Аника Федорович посмотрел на однопалую ладонь монаха.

— Где пальцы потерял?

— На твоей службе, господине. Кормщиком на Обь и другие реки плавывал…

— Так, так… То-то ты дело знаешь… Прозвище-то как?

— Старец Феодор, а в миру Аристарх Иванов, сын Гурьев.

— Вот тебе, отче Феодор, на монастырское строение. — Строганов опустил в кружку сверкнувший на солнце золотой. — А сейчас садись за стол вместе с гостями, отпразднуй рожество нового корабля… Посади святого отца, — обернулся он к приказчику.

У стола отцу Феодору сразу очистилось почетное место.

Аникей Строганов, закрывшись в каморе с кормщиком, обсуждал тайные дела. Молчан Прозвиков узнал, куда должен он направить свой коч, с кем вести торговлю и каким способом.