Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного

• Название: Корсары Ивана Грозного
• Автор: Константин Бадигин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-003098-4

Историческое повествование «Корсары Ивана Грозного» рассказывает о борьбе русского народа за выход к Балтийскому морю, за свою независимость.

---

Возвратившись на свое подворье, послы долго обсуждали приезд в Москву царя Ивана. Им казалось, что вид у него был какой-то странный.

— Когда царь взглянул на меня, я подумал, он пьян или сошел с ума, — сказал Ян Кротовский. — Я уверен, что он смотрел, но ничего не видел.

— Царь опьянел от крови, — ответил Николай Тавлош. За долгое сидение в Москве посол узнал кое-что про новгородские дела.

Вечером в посольском приказе состоялась новая встреча с думными боярами. Много спорили и опять без всякого успеха. Тогда королевские послы просили позволения переговорить с государем.

Царь Иван назначил прием. То, что послы увидели во дворце, еще больше удивило их. С посохом в руках царь стоял у решетчатого окна, и не в приемной палате, а возле сеней. У его ног примостился шут, что ехал на однорогой корове.

Увидев послов, царь громко закричал:

— Поляки, поляки! Если не заключите со мной мир, прикажу вас изрубить в куски. — Глаза у царя выкачены, лицо бледное. Редкие волосы прилипли ко лбу.

Послы в растерянности переглянулись.

Закатываясь смехом, царь Иван схватил соболью шапку с головы Яна Кротовского и надел ее на шута.

— Кланяйся, кланяйся мне по-польски! — закричал царь пронзительным голосом. Он кричал что-то еще, совсем несуразное и непонятное…

Через час царь Иван пришел в себя и повелел звать послов в приемную палату. Он сидел в черном кресле из мореного дуба. Спинка была резная, на ней изображен двуглавый орел с распростертыми крыльями. Царь был одет в парчовые ризы, украшенные узорами и драгоценными камнями. Теперь на престоле сидел совсем другой человек. Его величавый и строгий вид невольно внушал уважение. Послы почувствовали робость. В золотых парчовых одеждах толпились у трона царедворцы.

После обычного обмена любезностями начали серьезные разговоры.

— Ты утверждаешь, Иван, что нынче мне особо выгодно заключить с королем Жигимондом мир? — спросил царь.

Взгляд его черных маленьких глаз вперился в посла.

— Государские советы короны Польской и великого княжества Литовского, — витиевато ответил Кротовский, — советовались о том, что у государя нашего детей нет, и если господь бог государя нашего с этого мира отзовет, то обе рады не думают государя взять от басурманских или от иных земель, а желают избрать от славянского рода и склоняются к тебе, великому государю, и к твоему потомству.

Посол был уверен, что царь обрадуется польской короне и сделается податливее на мирный договор. Однако он ошибся. Не изъявив ни согласия, ни удивления, царь Иван ответил:

— Милосердием божьим и молитвами наших прародителей Россия велика. На что мне Литва и Польша? А ежели вы хотите нас видеть своим владыкой, то не должно раздражать нас войнами…

Царь Иван вошел в охоту и говорил полных два часа, не передыхая и ни разу не запнувшись. Он подробно и точно изложил историю отношений Москвы к Литве за время своего царствования.

Три писаря, ломая перья, торопливо записывали его речь.

Послы дивились царской памяти и острому уму.

— Выходит, не я причинен войнам, а король Жигимонд, — закончил царь. Однако по совету думных бояр он согласился заключить перемирие на три года.

Если царя Ивана на самом деле не столь сильно интересовала польская корона, то как-нибудь изловчиться и разъединить Польшу и Литву ему очень хотелось.

Надвигалось тяжелое время. Со всех сторон русскому государству грозили враги. Правительство царя Ивана всеми силами старалось уменьшить опасность.

После новгородского погрома царь Иван был милостив и миролюбив. В одном был непреклонен: он не мог простить обиды от нового шведского короля. Екатерина Ягеллонка вырвалась из его рук… Шведские послы, приехавшие заключить мир, долго ожидали приема. Наконец они встретились с Иваном Висковатым и Андреем Васильевым. По царскому велению руководители посольского приказа вновь потребовали выдачу Екатерины Ягеллонки, теперь жены короля. На других условиях заключать перемирие царь Иван отказался. Это был разрыв. После переговоров шведские послы были отправлены в Муром и посажены в тюрьму.

10 июня в Москву приехал эзельский епископ принц Магнус. Он появился с пышной, многочисленной свитой. Царь Иван принял его с благосклонностью. Переговоры шли успешно и через несколько дней закончились к удовольствию обеих сторон. Царь назвал принца Магнуса королем Ливонии, а Магнус царя Ивана — своим верховным владыкой.

— За доверие ко мне, любезный брат, я назначаю тебя и твоих наследников правителями всей Ливонии, хотя и имею двух сыновей, — сказал царь Иван, обнимая принца.

Чтобы покрепче привязать к себе нового ливонского короля, царь обручил его со своей племянницей Евфимией65, дочерью покойного князя Владимира Андреевича. В приданое царь обещал пять бочонков червонного золота.

После торжественных проводов король Магнус отправился завоевывать свое королевство. Царь Иван отрядил ему в помощь двадцать пять тысяч русских воинов и назначил воеводами Ивана Петровича Яковлева и Василия Ивановича Умного-Колычева. Кроме русских войск, вооружил и большую немецкую дружину. Главной целью похода был город Ревель, захваченный шведами.

Советниками при короле Магнусе царь поставил опричников-немцев Иоганна Таубе и Элерта Крузе. Вечером, накануне отъезда, он, одетый по-домашнему, принимал их в своем кабинете. Едва взглянув на Ивана Висковатого, опричники низко поклонились царю и подошли к руке. Держались они с преувеличенным достоинством.

Царь Иван был ласков с ними.

— Прочти мне, Ваня, — обратился он к Иоганну Таубе, — письмо к ливонцам, кое ты сочинил.

Таубе вынул из большой кожаной сумки свернутую трубкой бумагу, развернул ее, откашлялся.

— «Царь московский желает свободы для немцев, но не хочет видеть в Ливонии поляков, литовцев и шведов; царь повелел удалиться из страны даже русским, ибо отлично понимает, что им не пригодно жить между немцев. Русский народ грубый и необразованный. Великий князь и царь — отличный государь, он не верит русским, потому что любит правду и справедливость. Права ваши не только будут сохранены, но и умножены, и ни один народ во всем христианском мире не будет пользоваться столь неизъяснимым благоденствием».

Закончив чтение, Таубе поклонился царю.

— Хороша ли грамота? — спросил царь Висковатого.

— Я написал бы иначе, великий государь. Зачем он на русских хулу возводит?

Царь Иван досадливо сморщился и махнул рукой.

— Тебя, Ваня, я князем сделал, золотом тебя осыпал, — обратился он к Таубе, — и тебя, Илья, над многими своими возвысил, из праха поднял. Верю вам, служите мне верно, помните крестное целование. Клялись мне верными быть и все по правде отписывать. А сделаете дело, как уговор был, еще выше подниму, города вам в отчину отпишу. Для верных слуг я ничего не жалею.

Царь сошел с кресла и в знак великого доверия положил руку на плечо Иоганна Таубе.

Немцы повалились на колени.

— Благодарим, великий государь, — перебивая друг друга, повторяли опричники, — знаем мы мудрость и милости твои.

— Добро, идите. — Царь махнул рукой.

Тучный Таубе поднялся с трудом, Крузе услужливо придержал его за локоть.

Поднявшись с колен, расточая поклоны, низенький толстый Таубе и длинный сухощавый Крузе задом пятились до самой двери.

— Ежели они помогут завоевать Ливонию, значит, не напрасны были мои подарки, — сказал царь и как-то по-особенному посмотрел на Висковатого.

«А за царя Ивана я головой стоять не стану, как раньше стоял… — вспомнил он слова думного дьяка, подслушанные Малютиным лазутчиком. — Будто наш царь Иван и не царского роду вовсе, а сын Ивана Федоровича Овчины-Оболенского».

И надо бы промолчать Висковатому, но, как всегда, он прямо и честно сказал:

— Ливонию не завоюешь подарками, великий государь, надо прочно держать войсками захваченные земли, строить новые крепости, охранять жизнь и имущество коренных обитателей. А мы каждый год вторгаемся в Ливонию и оставляем за собой только следы огня и меча, не имея твердых мест, кроме Нарвы, Юрьева и Феллина. Коренные обитатели, ранее добровольно переходившие на твою сторону, великий государь, ныне выказывают неудовольствие. Твои воеводы по-прежнему грабят…

— Довольно! — крикнул царь. — Не хочу слушать!..

Иван Висковатый поклонился. Им овладело ощущение нависшей опасности, но он не предполагал, что стоит на краю гибели.

— Скажи мне, Иван, — спросил царь, — ты всегда за меня стоишь, как прежде стоял?

«Ему известен наш разговор с Никитой Фуниковым», — догадался канцлер и решил не скрывать свои мысли.

— Сказать истину, великий государь, не кажешься ты мне, как прежде казался.

— Что так?

— Много крови невинной пролито. Под твоей рукой Русская земля оскудела. Вовсе ограбили ее опричники.