Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного

• Название: Корсары Ивана Грозного
• Автор: Константин Бадигин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-003098-4

Историческое повествование «Корсары Ивана Грозного» рассказывает о борьбе русского народа за выход к Балтийскому морю, за свою независимость.

---

Гости засмеялись. Подняли чаши за князя Серебряного.

— А твое, Михаил Иванович, слово?

— Мое слово? — не сразу отозвался князь Воротынский, посмотрев невесело на товарищей. — Я тоже стал золотой. И за меня двадцать пять тысяч записано. Не верит мне царь. Ну что ж… Я тоже против Ливонской войны советовал. Дак на меня царь опалился и в Белозерский монастырь загнал. А зачем? Будто я против ливонцев не стал бы воевать. Стал бы, я всегда готов по государеву слову голову положить… Советовал я царю на Дону крепость ставить, а из той крепости воевать Девлет-Гирея. Близко — рукой подать. Как лисицу в норе, поймали бы хана со всеми нечистыми женами.

— Так ли, князь? — с сомнением произнес Мстиславский. — И у Девлетки заступники найдутся… Турецкий султан и король Жигимонд.

— Не больно из-за моря размахнешься, да и Жигимонд вряд ли заступится.

Поднялся дьяк8 посольского приказа Андрей Васильев.

— Государи! — сказал он, поклонившись. — Война с поганским царем и защита христиан от полона и смерти — богоугодное дело. Однако дела государственные требуют иного рассуждения. Времена теперь иные, нежели при великом князе Василии, батюшке нашего государя. Без вольной заморской торговли не будет богата и сильна земля Русская… Аникей Строганов и гости московские слезно молили великого князя и государя о вольном морском пути в иноземные страны. Надо воевать с Ливонией за море. Но… — дьяк Васильев посмотрел на бояр, — с великим разумением. А государь тиранством своим и казнями, — повысил он голос, — ливонцев напугал, и они города не сдают, сидят до последнего и просят у короля Жигимонда заступы! Государи, — помолчав, продолжал дьяк Васильев, — король Жигимонд давно руку к великому Новгороду тянет. А через Ливонию королевские земли к самому Пскову и Новгороду подступят… Вот и смотрите, нужна ли России война с ливонцами?

— Так как же, государи? — снова спросил Мстиславский.

— Мы хотели решить дело добром, — раздался голос князя Ивана Куракина-Булгакова. — Писали челобитную, на коленях молили. Ежели б царь согласился и отменил опричнину, мы бы его больше отца родного почитали и слушались. А царь всех нас в тюрьму засадил, спасибо владыке — заступился. Теперь осталось одно — согнать Ивана с престола.

— Убить, как бешеную собаку! — крикнул князь Турунтай-Пронский. Он дрожал от возбуждения. Вздрагивала длинная борода, свисавшая с худого лица. — Другого хода нет. Я к латинскому королю в Литву не отъеду, изменником Русской земле, как Курбский, не стану. — Он шумно отсморкнулся и вытер платком нос.

— Согласны, — дружно отозвались гости.

— Смерть волчья есть здравие овечье, — пробасил отец Захарий.

— Пусть царь Иван докажет свое царское прирождение, — побледнев, сказал боярин Федоров.

Он произнес страшные слова. Царь Иван многое мог простить. Но тех, кто сомневался в его царском происхождении, ждала верная смерть.

— Но кто будет новым царем? — спросил князь Дмитрий Ряполовский. — Убрать царя Ивана — дело не самое трудное. Найти нового царя — вот задача.

— Князь Владимир Андреевич Старицкий, — сказал боярин Федоров, — прямой рюрикович, не сумнительный, нравом мягок и милостив.

Назвать нового царя было законным правом конюшего, председателя боярской думы9.

— Но согласится ли он? — спросил кто-то из гостей.

— Согласия спрашивать не будем, — раздался резкий голос Мстиславского, — боится он царя без памяти. Пока жив царь Иван, князь Владимир согласия не даст.

— Спрашивать не будем, — поддакнул князь Серебряный.

— Челобитную грамоту надо изготовить, — предложил боярин Федоров. — Коли увидит Владимир Андреевич, что все за него, — осмелеет.

— Верно говоришь, — поддержали гости.

— Пиши!

Боярина Федорова любили и слушались. Он кивнул дьяку Андрею Васильеву. Дьяк вынул из-за пазухи свиток. Грамоту князю Старицкому с просьбой быть русским царем он написал еще вчера. В шкапчике под иконой взяли перо и чернильницу. Придвинули ближе свечи.

Гости по очереди подписывались под челобитной грамотой. Толстый князь Куракин-Булгаков, поставив свою подпись, шумно отдувался, как после тяжелой работы. Некоторые со страхом брали в руки перо. Другие прикладывали перстень с печатью.

Когда все сидящие за столом приложили руку, боярин Федоров вручил грамоту Мстиславскому.

— Передай князю Володимиру Андреевичу. Кого знаешь и кому веришь, дай подписать. Чем больше людей, тем вернее…

— И пастыри духовные не согласны, — снова раздался бас отца Захария. — Митрополит10 Афанасий оставил митрополию, не захотел с опричниками жить, в монастырь ушел. И Герман, митрополит, опричнину порицал, царь за то его прогонил. А митрополит Филипп сказал тако: «Царю и великому князю отставить опришнину, а не отставит царь и великий князь опришнины, и мне в митрополитах быти невозможно». Зазря обижает царь. Земщина по сю сторонь, опришнина по ту сторонь.

— Церковь отринулась от царя Ивана.

— Что станет с нами? Долго ли еще муки этой…

— До самой смерти.

— Господи, спаси, господи, помоги.

— Скоро ли война кончится?

Еще не раз поднимались князья и бояре с гневными речами. Близилась ночь, свечи догорали.

— Государи! — уже который раз взял слово боярин Федоров. — Я стою за вольность, за такую вольность, когда моя жизнь и мое имущество не зависят от одного государева слова. Я хочу, чтобы суд праведно судил меня. Я хочу, чтобы за мое слово, за мои мысли Малюта Скуратов не тащил бы в свой застенок… А разве нет убытка государю, когда много всякого люда бежит из родной земли? В прежние времена русские люди бежали из Литвы к нам…

Раздался одобрительный гул, бояре и князья поднялись с мест и дружно кланялись Федорову. Слово конюшего крепко пришлось им по душе.

— Прав Иван Петрович.

— Мы все за тебя.

— Головы на плаху отдадим, не отступим… — шумели вельможи.

— В адашевские времена не в пример вольготнее было.

— Братья государи, — призывая к тишине, поднял руку воевода Иван Колычев, — во имя правды на земле, для пользы людей русских я хочу смерти царю Ивану. Даже самый добрый человек, сохраняя свою жизнь, может совершить жестокость. — Он обернулся к юноше, сидевшему рядом. — Василий, сын мой, встань, покажись людям.

Высокий, красивый парень с темным пушком на верхней губе и на подбородке встал и поклонился всем сидящим.

— Василий вызван к царю и будет служить у него рындой11, — сказал Иван Колычев. — Он ненавидит тирана… пусть станет он карающей десницей.

Застолица зашумела. По спинам многих побежали мурашки.

— Подойди ко мне, отрок, — раздался бас протопопа Захария.

Юноша встал на колени перед священником.

— Благословляю тебя, раб божий Василий, на доброе дело. Како бог похощет, тако и свершится.

И протопоп перекрестил юношу, поцеловал его.

Князь Турунтай-Пронский обнажил меч и, подняв его над столом, крикнул:

— Смерть убийце — Царю Ивану Васильевичу!

— Смерть!

— Смерть! — наперебой раздались голоса.

Князья и бояре вставали, обнажали мечи и скрещивали их с мечом князя Пронского.

— Смерть безумцу!

— Смерть…

Еле живой от страха выполз из кладовушки старик Неждан. Он и не рад был, что полюбопытствовал.

Иван Петрович Федоров долго разговаривал с князем Мстиславским в маленькой горнице наверху. Гости давно спали. Разговор был важный, вельможи понимали, что неосторожный шаг может стоить жизни многим людям.

— Осмотрительность и хладнокровие, — сказал Федоров, прощаясь. — Никогда не забывай, князь. Трусить не надо, а опаску держи.

К ночи поднялся ветер, зашумел вершинами сосен. Небо заволокло тучами. Изредка в разрывах облаков показывалась луна, освещая бревенчатый домик среди леса и неподвижные фигуры дозорных.

Гостям предстояла охота на зубра, только через три дня они разъедутся по домам, а воевода заторопился в Полоцк.

Выбравшись к часовне на развилке дорог, воевода Федоров передернул узду и вытянул коня плетью. Обиженный конь помчался как ветер. За боярином поскакали вооруженные слуги.

Домой Иван Петрович вернулся поздно, усталый. Не сказав и двух слов жене, он повалился в постель и сразу уснул.

Во втором часу ночи Федорова разбудил спальник Костюшка. Откинув шелковое покрывало, боярин сел и, позевывая, всунул босые ноги в теплые войлочные туфли.

Костюшка долго стоял у двери, дожидаясь, пока боярин совсем проснется. Не ожидая приказу, он подал воеводе кувшин с любимым малиновым квасом.

Иван Петрович сделал несколько глотков, вытер бороду и, накинув на плечи халат, строго спросил:

— Почто разбудил, али гонец государев прискакал?

— Господине, — кланяясь, ответил слуга, — дело тайное… — В голосе его чувствовалась тревога. Он посмотрел на спящую боярыню.