Алексей Арбузов - Таня. Жестокие игры

• Название: Таня. Жестокие игры
• Автор: Алексей Арбузов
• Жанр: Драматургия
• Год: 2001
• ISBN: 5-08-003978-7

В книгу известного драматурга Алексея Арбузова (1908—1986) вошли две пьесы: «Таня» (1938) и «Жестокие игры» (1978).

---

Таня (наливает вино). За дурацкие мысли! (Вскрикнула.) Да! Ведь я не рассказала тебе самого главного. (Таинственно.) Сегодня я чуть не заблудилась!

Герман (засмеялся). В Сокольниках? Ну, не ври, не ври.

Таня (горячо). Честное слово! Сегодня для лыж такая легкая погода, и я ушла далеко за круг. Знаешь, там настоящий лес, тихо, ни души, только птицы, небо и снег. И вдруг мне стало страшно, мне показалось, что Москва далеко-далеко – за тысячи километров, и я где-то на севере, а вокруг волки, медведи… Ух как я испугалась, даже заревела от страха… И вдруг услышала шум трамвая – он шел в шагах ста от меня.

Герман (хохочет). Трусиха! И тебе не стыдно?

Таня. Сегодня глупый и счастливый день… Дай тарелку, я принесу второе. (Уходит в коридор.)

Герман просматривает газету.

(Возвращается из кухни, ставит ему тарелку.) Брось газету, тебе говорили – не читать во время обеда!

Герман. Сегодня в «Правде» портрет Марии Шамановой, директора одного из енисейских приисков. Награждена орденом Ленина.

Таня. Возьми другую вилку. Ты знаешь ее?

Герман. Шаманову? Нет… Но у нас в Главзолоте много о ней говорят.

Таня. Ну, вы, золотоискатели, вечно хвалите друг друга. Покажи-ка! (Смотрит газету.) Курносая!

Герман. Разве?

Таня. Определенно курносая. (Наливает вино.) За здоровье курносых!

Герман. А ты уж совсем пьяная, дурачок!

Таня.

Кар! Кар! Стал ворон напевать
И на одной ноге скакать.

Обед окончен. Входит Дуся, убирает со стола. Герман ложится на тахту. Звонок.

Кто же это? (Дусе.) Нет, я сама, вы обедайте, Дусенька. (Уходит.)

Герман. Дуся, вы книжки не видели? «Ценные минералы» называется… такая, в красном переплете.

Дуся (забирает посуду). А я читаю ее, Герман Николаич.

Герман. Читаете? Но ведь она… специальная.

Дуся. Вот-вот… Про камушки. Очень интересная. Я, как прочитаю, на столик положу. (Уходит с посудой.)

Герман (улыбается). «Про камушки»… Черт знает!

Таня (входя). Это доктор ошибся квартирой. Он к соседям. Там ребенок болен.

Герман. Опасно?

Таня. Кажется. (Садится к Герману на тахту. Включает приемник.)

Музыка.

Слышишь? «Песенка Миньоны»… ее всегда пела мама. Она преподавала пение у нас в школе, и было очень смешно, когда она вызывала меня: «Рябинина, к роялю». А по вечерам, когда со службы приходил отец, она садилась за пианино и пела:

Знаешь ли ты тот край, где все блеск и краса,
Анемоны цветут и лавры зеленеют…

А за окнами падал снег, как сейчас, и весь Краснодар белый-белый, точно игрушечный городок в сказке… (Пауза.) Вот и кончилось детство: каток, школьная стенгазета, пионерский клуб и наш знаменитый шумовой оркестр. Знаешь, Герман, мне всегда кажется, что я оставила детство в другом городе, далеко-далеко, но оно не кончилось, оно продолжается, но без меня. (Помолчав.) А помнишь, как мы познакомились год назад?

Герман. Бродили по Тверской…

Таня. Ели пирожные…

Герман. Были в трех кино…

Таня. И смотрели одну и ту же картину. А потом снова бродили по Москве, всю ночь, до первых трамваев. А потом я опоздала в институт…

Герман. А ты… ты не жалеешь, что бросила институт? Этой весной ты была бы уже врачом: ведь тебе оставался всего год до выпуска.

Таня. Ну вот, опять! Ты никогда не должен говорить мне этого… Ведь я люблю тебя, а любить – значит забыть себя, забыть ради любимого. Целые ночи я готова сидеть над твоими чертежами, потому что твои работы стали моими, потому что ты – это я.

Герман. Но ведь не можешь ты вечно жить моей жизнью. Пойми, это скучно, Таня!

Таня. Скучно? Кому?

Герман молчит.

Ну вот мы и поссорились… и в такой вечер!

Молчание.

Погоди, погоди, вот я возьму и уйду от тебя и никогда не вернусь. Ты будешь плакать?

Герман. Буду.

Таня. То-то! (Пауза.) Проси прощения. И никогда меня больше не обижай, слышишь?

Герман. Слышу.

Таня. И никогда мне не лги. Никогда, что бы ни случилось.

Герман горячо ее целует.

Не целуй меня так.

Герман. Почему?

Таня (показывает на клетку). Семен Семенович смотрит, а он еще совсем молодой, наш вороненок. (Шепотом.) Выпьем за него и за себя… и за все, что нам нравится.

Тишина. Они молча сидят, прижавшись друг к другу.

Герман. Как тихо.

Таня. Как будто во всем мире никого нет.

Герман. Только ты и я.

Таня. Ты, да я, да мы с тобой.

Герман. Ты, и я, и Семен Семенович.

Таня. Снег идет. Ты любишь, когда идет снег?

Герман. Да.

Таня. Очень любишь?

Герман. Очень.

Таня. И я очень. Пусть идет.

Герман. Пусть.

Молчание.

Таня. Что это?

Герман. Рюмка разбилась.

Таня (тихо). Вот мы и бьем посуду. (Пауза.) Сейчас где-нибудь на севере страшно. Вьюга… волки… медведи… Ты боишься медведей?

Герман. Нет.

Таня. Совсем не боишься?

Герман. Совсем.

Таня. И я. Пусть живут.

Герман. Пусть.

Резкий звонок.

Таня (кричит). Дуся, нас нет дома!

Герман. Уже открыла…

Таня. Идут…

Стук.

Войдите.

В дверях Шаманова. Это крупная, красивая тридцатилетняя женщина. У нее смуглая, обветренная кожа, золотистые волосы, низкий голос.

Шаманова. Простите… мне нужен Балашов, Герман Николаич.

Таня. Увы, Герман Николаич нужен всем и всегда. Увы, увы!

Герман (несколько смущенно). Я Балашов…

Шаманова. Моя фамилия Шаманова.

Герман. Мария?

Шаманова. Справедливо. (Тане.) Что это, милая, вы так на меня смотрите?

Таня. В газете вы вышли страшно курносая… Но это опечатка… Честное слово, это возмутительная опечатка. Хотя, знаете… Мы пили за курносых.

Герман делает Тане какие-то знаки.

Мне уйти?

Пауза.

Шаманова (смотрит, улыбаясь, на клетку с птицей). Забавно! Никогда не видела, чтобы в комнате держали ворону.

Таня. Это Семен Семенович, наш вороненок.

Шаманова. Право, лучше выпустить его на волю. Стоит ли держать птицу в душной комнате?

Таня. Вот еще! Мы нашли его маленьким. Он был совсем вот такой. (Показывает.) И не умел летать.

Шаманова. В комнате он, во всяком случае, не научится летать.

Пауза.

Таня. У вас нет калош? Ой, как вы наследили!

Герман (идет к двери). Пройдемте в другую комнату, там будет удобнее.

Шаманова (идет за Германом). Не сердитесь, я вашего мужа задержу… (смотрит на часы) ну, минут пятнадцать, не больше.

Уходят.

Таня. Кланяюсь до земли. (Подошла к клетке.) Слышали, Семен Семеныч? То-то! (Прошлась по комнате. Подошла к пианино. Взяла несколько аккордов. С ноткой вызова в голосе.) Герман, я вам не мешаю?

Герман (из соседней комнаты). Нисколько, милая…

Таня (тихо себе подыгрывая, поет «Шотландскую песню» Бетховена).

Милее всех был Джеми, мой Джеми любимый,
Любил меня мой Джеми, так преданно любил.
Одним пороком он страдал, что сердца женского не знал.
Лукавых чар не понимал, увы, мне жаль, мне жаль…

Слышен звонок. Из прихожей доносятся веселые голоса. Быстро входит Дуся.

Дуся (не скрывая своего удовольствия). Татьяна Алексеевна, там ваши пришли, медики… студенты.

Таня (радостно). Ну? Зови их, зови, Дуся! Поставь чай. Ага, Герман Николаевич, и у нас тоже будут гости! Да иди же скорей, Дуся.

Дуся. Бегу, Татьяна Алексеевна. (Идет к двери.)

Таня. Нет! Подожди… (Раздумывая.) А может быть, не стоит? Опять станут жалеть, начнут уговаривать вернуться в институт. Может быть, не надо их, а, Дуся?

Дуся. Не знаю, Татьяна Алексеевна.

Таня (помолчав). Скажи им… скажи, что меня нет дома, что я пошла с мужем в театр. Да, да, в театр!

Дуся. Как знаете, Татьяна Алексеевна. (Уходит.)

Таня подбегает к двери и прислушивается к тому, что происходит в коридоре. Постепенно веселый шум смолкает. Слышны извиняющиеся голоса. Потом хлопает парадная дверь и наступает тишина.