Игорь Губерман - Я раб у собственной свободы… (сборник)

• Название: Я раб у собственной свободы… (сборник)
• Автор: Игорь Губерман
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75356-7

Мало кто из писателей знает реальную цену свободы так хорошо, как знает ее Игорь Губерман. Получив пять лет лагерей по сфабрикованному делу в конце семидесятых, он резко изменил свою судьбу и вышел на свободу, приобретя невольный колоссальный жизненный опыт.

В этой книге читатель найдет подборку циклов четвертостиший (гариков) разных лет, объединенных темой свободы и ответственности за нее. Полные неподцензурной иронии, они и сегодня читаются как манифест искреннего и познавшего жизнь, но не разочаровавшегося в ней человека.

---

ни в чем ни знаний, ни системы,

зато писал я не диктант,

а сочинение без темы.

* * *

Чтобы вдоволь радости отведать

и по жизни вольно кочевать,

надо рано утром пообедать

и к закату переночевать.

* * *

Гниенье основ – анекдота основа,

а в нем стало явно видней,

что в русской комедии много смешного,

но мало веселого в ней.

* * *

Вкушая бытия густой напиток,

трясясь по колее, людьми изрытой,

я понял, что серьезности избыток —

примета недостаточности скрытой.

* * *

У тех, в ком унылое сердце,

и мысли – тоскою моренные,

а если подробней всмотреться,

у бедных и яйца – вареные.

* * *

О чем хлопочут червяки?

Чего достигнуть норовят?

Чтоб жизней их черновики

в питоны вывели червят.

* * *

Не жалею хмельных промелькнувших годов,

не стыжусь их шального веселья,

есть безделье, которое выше трудов,

есть труды, что позорней безделья.

* * *

Этот тип – начальник, вероятно:

если он растерян, огорошен,

если ветер дует непонятно —

он потеет чем-то нехорошим.

* * *

Подпольно, исподволь, подспудно,

родясь, как в городе – цветы,

растут в нас мысли, корчась трудно

сквозь битый камень суеты.

* * *

Творимое с умом и не шутя

безделье освежает наши души;

с утра я лодырь, вечером – лентяй

и только в промежутке бью баклуши.

* * *

Уже с утра, еще в кровати,

я говорю несчетный раз,

что всех на свете виноватей —

Господь, на труд обрекший нас.

* * *

Как ни туманна эта версия,

но в жизни каждого из нас

есть грибоедовская Персия

и есть мартыновский Кавказ.

* * *

Так привык на виду быть везде,

за престиж постоянно в ответе,

что, закрывшись по малой нужде,

держит хер, как бокал на банкете.

* * *

Лишь тот вполне благочестив,

кто время попусту не тратил,

а, смело пояс распустив,

земной отведал благодати.

* * *

Расчетлив ты, предусмотрителен,

душе неведомы гримасы,

ты не дитя живых родителей,

а комплекс компаса и кассы.

* * *

Чуждаясь и пиров, и женских спален,

и быта с его мусорными свалками,

настолько стал стерильно идеален,

что даже по нужде ходил фиалками.

* * *

О равенстве мы заняты заботами,

болота и холмы равняем мы;

холмы, когда уравнены с болотами,

становятся болотами холмы.

* * *

Живи, покуда жив. Среди потопа,

которому вот-вот наступит срок,

поверь – наверняка мелькнет и жопа,

которую напрасно ты берег.

* * *

Мужчины – безусловный авангард

всех дивных человеческих затей,

и жаль, что не умерен их азарт

ношением и родами детей.

* * *

Так ловко стали пресмыкаться

сейчас в чиновничьих кругах,

что могут с легкостью сморкаться

посредством пальцев на ногах.

* * *

Сколько света от схватки идей,

сколько свежести в чувственной гамме,

но насмотришься сук и блядей —

жирно чавкает грязь под ногами.

* * *

Над злой тоской больниц и тюрем,

над нашей мышьей суетой,

дымами труб насквозь прокурен,

витает вряд ли дух святой.

* * *

Я чужд рассудочным заботам

и очень счастлив, что таков:

Бог благосклонен к идиотам

и обожает мудаков.

* * *

Есть люди – прекрасны их лица,

и уровень мысли высок,

но в них вместо крови струится

горячий желудочный сок.

* * *

Погрязши в тупых ежедневных делах

и в них находя развлечение,

заблудшие души в блудливых телах

теряют свое назначение.

* * *

Очень жаль мне мое поколение,

обделенное вольной игрой:

у одних плоскостопо мышление,

у других – на душе геморрой.

* * *

Пора! Теперь меня благослови

в путь осени, дождей и листопада,

от пламени цветенья и любви

до пепла увяданья и распада.

* * *

Дана лишь тем была недаром

текучка здешней суеты,

кто растопил душевным жаром

хоть каплю вечной мерзоты.

* * *

Мы все умрем. Надежды нет.

Но смерть потом прольет публично

на нашу жизнь обратный свет,

и большинство умрет вторично.

Кто томим духовной жаждой, тот не жди любви сограждан

* * *

Человек – это тайна, в которой

замыкается мира картина,

совмещается фауна с флорой,

сочетаются дуб и скотина.

* * *

Взрывы – не случайный в мире гость;

всюду то замедленно, то быстро

воздух накопляет нашу злость,

а она – разыскивает искру.

* * *

По странам и векам несется конница,

которая крушит и подчиняет;

но двигатель истории – бессонница

у тех, кто познает и сочиняет.

* * *

На безрассудства и оплошности

я рад пустить остаток дней,

но плещет море сытой пошлости

о берег старости моей.

* * *

Глядя, как играют дети,

можно быть вполне спокойным,

что вовек на белом свете

не пройдут раздор и войны.

* * *

Когда усилия науки

прольют везде елей и мед,

по любопытству и со скуки

все это кто-нибудь взорвет.

* * *

Служа истории внимательно,

меняет время цену слова;

сейчас эпоха, где романтика

звучит, как дудка крысолова.

* * *

Весомы и сильны среда и случай,

но главное – таинственные гены,

и как образованием ни мучай,

от бочек не родятся Диогены.

* * *

Бывают лица – сердце тает,

настолько форма их чиста,

и только сверху не хватает

от фиги нежного листа.

* * *

Душой своей, отзывчивой и чистой,

других мы одобряем не вполне;

весьма несимпатична в эгоистах

к себе любовь сильнее, чем ко мне.

* * *

Когда сидишь в собраньях шумных,

язык пылает и горит;

но люди делятся на умных

и тех, кто много говорит.

* * *

Всегда сильней и выше песенник,

и легче жить ему на свете,

в ком веселей и ярче висельник,

всегда таящийся в поэте.

* * *

Воспев зачатье и агонию

и путь меж ними в мироздании,

поэт рожден прозреть гармонию

в любом и всяком прозябании.

* * *

В стихах моих не музыка живет,

а шутка, запеченная в банальности,

ложащаяся грелкой на живот,

болящий несварением реальности.

* * *

Нельзя не злясь остаться прежним

урчаще булькающим брюхом,

когда соседствуешь с мятежным

смятенно мечущимся духом.

* * *

Жрец величав и строг. Он ключ

от тайн, творящихся на свете.

А шут – раскрыт и прост. Как луч,

животворящий тайны эти.

* * *

Владыка наш – традиция. А в ней —

свои благословенья и препоны;

неписаные правила сильней,

чем самые свирепые законы.

* * *

Несмотря на раздор между нами,

невзирая, что столько нас разных,

в обезьянах срослись мы корнями,

но не все – в человекообразных.

* * *

Бесцветен, благонравен

и безлик,

я спрятан в скорлупу

своей типичности;

безликость есть

отсутствие улик

опасного наличия

в нас личности.

* * *

Наука наукой, но есть и приметы;

я твердо приметил сызмальства,

что в годы надежды плодятся поэты,

а в пору гниенья – начальство.

* * *

Я повзрослел, когда открыл,

что можно плакать или злиться,

но всюду тьма то харь, то рыл,

а непохожих бьют по лицам.

* * *

Жизнь не обходится без сук,

в ней суки с нами пополам,

и если б их не стало вдруг,

пришлось бы ссучиваться нам.

* * *

Слишком умных жизнь сама

чешет с двух боков:

горе им и от ума,

и от мудаков.

* * *

Талант и слеп, и слишком тонок,

чтоб жизнь осилить самому,

и хам, стяжатель и подонок

всегда сопутствуют ему.

* * *

Когда густеют грязь и мрак

и всюду крик: «Лови!»,

товарищ мой, не будь дурак,

но смело им слыви.

* * *

В эпоху страхов, сыска, рвения —

храни надменность безмятежности;

веревки самосохранения

нам трут и душу, и промежности.

* * *

Чтоб выжить и прожить на этом свете,

пока земля не свихнута с оси,

держи себя на тройственном запрете:

не бойся, не надейся, не проси.

* * *

Добро уныло и занудливо,

и постный вид, и ходит боком,

а зло обильно и причудливо,

со вкусом, запахом и соком.

* * *

Пугаясь резких поворотов,

он жил и мыслил прямиком,

и даже в школе идиотов

его считали мудаком.

* * *

Чтобы плесень сытой скудости

не ползла цвести в твой дом —

из пруда житейской мудрости

черпай только решетом.

* * *

Определениям поэзии

спокон веков потерян счет,

она сечет сердца, как лезвие,

а кровь у автора течет.

* * *

Сколь часто тот, чей разум выше,

то прозябал, то просто чах,