Александр Скоробогатов - Кокаин

• Название: Кокаин
• Автор: Александр Скоробогатов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Прощай, - сказал я и как-то невзначай хлопнул его по плечу. Да еще и как хлопнул! - он, бедняга, едва устоял на ногах.

- Я же тебя предупреждал, чтобы ты меня по плечу больше не хлопал! заорал он, вытягивая шею и настолько широко раскрывая рот, что туда с легкостью можно было бы просунуть небольшую дыню. - Ты что, забыл, козел?!

- Ничего я не забыл. Давай я тебе лучше расскажу про бедную бабушку, которая заперла свою дочку, когда та была еще совсем маленькой, в сундук и всю жизнь потом кормила ее через дырочку.

Говоря, я пятился и оглядывался, надеясь увидеть кого-нибудь и позвать на помощь.

- Ты не оглядывайся, не оглядывайся, подонок, - сказал он как-то очень нехорошо и первый раз ударил меня по лицу. До того как потерять сознание, я насчитал девятьсот тридцать пять ударов по корпусу и сто семнадцать в лицо.

Таковы эти встречи с читателями. Брат-писатель, избегай ты лучше этих людей, ненадежный народ читатели, жестокий, непредсказуемый. То деньги одалживают - и не отдают, то жен уводят - и не возвращают, то просто-напросто кулаками дерутся...

С другой стороны, писатели и сами народ ушлый. И жен уводят, и деньги забирают, и кулаками дерутся. Сволочь на сволочи.

11

А потом погода испортилась. Она переменилась в один день, и зима кончилась.

Было так: с утра еще я внимательно посмотрел в настенный календарь, и там ясно значилось: ... января ... года. Ошибки быть не могло, потому что я еще и жену подозвал и спросил ее таким подчеркнуто нейтральным тоном: что ты видишь, дорогая, в этом настенном календаре? Жена у нас человек строгий и немногословный. Заглянув в настенный календарь, она, не колеблясь, ответила мне: ... января ... года.

На всякий случай - чтобы уж наверняка не ошибиться - мы подозвали нашу дочурку.

- Ну-ка, дочурка, посмотри-ка в этот наш старый добрый настенный календарь - что ты там видишь? - сказали мы с женой нейтральным тоном, чтобы не оказывать на нее психологического давления.

Я указал на календарь пальцем. Дочурка прищурилась.

- А-то сами не видите? - спросила она.

- Мы-то видим, - посмотрели мы с женой друг на друга, улыбнулись и взялись за руки. - А вот нам любопытно, видишь ли ты?

- Ну, вижу, - сказала дочка, села в кресло и закурила сигарету.

- Тогда скажи, милая, не томи, - сказали мы с женой, ласково улыбаясь; жена положила мне голову на плечо. Я повернулся и поцеловал ее в волосы. Жена тихо произнесла: милый...

- А почему это я должна говорить? - спросила дочка.

Жена улыбнулась:

- Потому что тебя папулька спрашивает, - и потрепала дочку по волосам.

- Папулька, - с каким-то странным выражением лица проговорила дочка.

- А что? Конечно, папулька! - сказал я.

- Папулька! - горячо поддержала меня жена, отчего-то краснея.

- Знаем мы таких папулек, - снова с тем же самым выражением сказала дочка.

- Что это ты имеешь в виду? - спросил я.

- Ничего особенного, - отмахнулась дочь, раздумчиво глядя в окно; вздохнула.

Жена нагнулась ко мне и прошептала на ухо: "Ой, чует мое сердынько, неладно с ней что-то сегодня". Мы посмотрели друг другу в глаза и одновременно кивнули. Моя добрая жена присела перед дочкой на корточки.

12

- Скажи нам все, - произнесла жена таким голосом, что у меня, признаться, как-то моментально навернулись на глаза слезы. "Вот оно, материнство-то как сказывается!" - подумалось мне.

Но дочка вздыхала, часто и глубоко затягивалась, молчала.

- Нет, дочь, в натуре, - сказала жена и потрогала ту за плечо. Скажи... Легче же будет.

- Ах, мама...

- Нет, дочь, скажи, - снова произнесла жена. - Все равно ж мы с отцом узнаем. Тогда хуже будет.

И, повернувшись ко мне, жена знаком приказала снимать ремень.

Пряжка уже была расстегнута, когда дочь бросила сигарету на пол, раздавила ее ботинком... и вдруг кинулась матери на шею!

Вот тут мы с женой так и застыли!

- Он?! - закричала жена. - Ну! Говори - он?!

- Да! - закричала дочь. - Он, мама, он!

- Завалил?!

- Как вихрь налетел...

Дочка горько плакала и отирала слезы руками, размазывая по щекам изумрудные сопли.

- Обещал жениться...

- И ты поверила? - спросила жена.

- Мама, а что мне оставалось делать?! Я ведь люблю его...

Я продолжал стягивать ремень, стараясь делать это бесшумно.

- Ты... - жена не договорила и красноречиво кивнула на живот дочки.

- Да, мама, - покраснела та.

- И когда? - выдохнула жена.

- Мама, сядь, - сказала дочь и стала поворачивать ее к креслу. - Сядь, а то упадешь.

- Да нет, не нужно, не упаду я, - говорила жена. - Перестань.

- Да нет, мама, сядь, а то упадешь, - говорила дочь. - Сядь, мамочка, правда, на самом деле сядь. Так будет лучше.

Я посмотрел на часы: дело затягивалось.

- Жена, - сказал я. - Ты, правда, лучше сядь. А то, неровен час, на самом деле упадешь.

- Правда?

- Ну, конечно, мама, - дочь с любовью провела ладонью по седым волосам матери.

- Сядь, жена, - сказал я. - В ногах правды нет.

- Может, я лучше постою? - робко посмотрела на меня жена.

- Сядь, тебе говорят! - дочь стала давить ей на плечи.

- Нет, дорогие мои, я уж лучше все-таки постою!

- Вот упрямая-то какая! - сказал я с удивлением. - Да сядь же ты. Сколько можно людей задерживать.

- Что вы меня все усаживаете?! - спросила нас жена. - Точно сговорились.

- Мы с папкой не сговаривались, - сказала дочка. - Правда, па?

- Честное слово.

Мы и на самом деле не сговаривались.

- Быстро сядь, - сказал я.

- Ну! - повысила голос дочка. - Слышишь, что отец сказал?

- Вот теперь ни за что не сяду.

Таков был ответ моей жены.

- Ну хорошо же, - произнес я. - Вот ты, значит, как...

- Ага-а, - сказала дочь. - Ну-ну.

- Не сяду.

- Почему?! - загорячилась дочь, глядя матери в глаза. - Ты только подумай, до какой степени глупо твое сопротивление! Что мы тебе предлагаем? с балкона спрыгнуть? под поезд лечь?! или соседу отдаться? Ответь мне, эгоистка!

Кстати, зря она про соседа.

- Не сяду, - упрямо мотнула головой жена, - и ничего не отвечу.

- Странный ты человек, - проговорил я, сдерживая дрожь в голосе. Человеческим языком говорят тебе: сядь! Сядь, тебе говорят! Сядь быстро! Ну! Садись вот в это кресло!

- В какое? - спросила жена.

- В это, - указала дочь пальцем.

- Пальцем показывать неприлично, - заметила жена.

- Ха, ха, ха, - сказала дочь. - Подумаешь, какие мы здесь все воспитанные.

- Ну же, глупенькая, садись, - сказал я, хрустя косточками кулаков. Никто ничего плохого тебе не сделает.

- В прошлом году тоже вот так-то обещал, - неизвестно к чему сказала жена.

- Удивляюсь я тебе, - я покачал головой.

- И я тоже, - качала головой и дочь.

Терпение мое кончилось.

- Если ты сейчас же не сядешь...

Я встал на носки, чтобы мое лицо было вровень с лицом жены, и закричал:

- Я не знаю, что сделаю!!! Я тебе башку разобью!!! Уши отрежу!!!

13

Жена упала в кресло.

- Мама, - дочь ласково улыбнулась, сложив руки на пузе. - Это должно произойти через месяц...

Вот те раз, подумалось мне. А ведь через месяц у меня отпуск, я собирался отдохнуть как следует, поразвлечься, сбросить усталость и напряжение... А тут дочка надумала рожать!

Покраснев, дочка достала из кармана сарафана листок.

- Что это, милая? - спросила мама.

- Это он, - прошептала дочь и протянула той фотографию. - Сынишка.

- А можно и мне? - спросил я. - Взглянуть?

Что-то меня в этом фотографическом снимке сразу насторожило. Глядя на ее первенца, я мучительно пытался разобраться в своих ощущениях. Форменная фуражка, строгий пиджак в тон... Где я все это видел? Милиционер?! пронзила догадка. - Тот, из начала рассказа, - герой, спасший на проспекте крысу? Нет, не он.

Нечистый воротник белой рубашки обхватывает тощую шею в сухих складках, похожую на ножку сушеного боровика, желтоватое лицо плохо выбрито, словно побито каким-то мелким червяком, взгляд темных маленьких глаз недобр и надменен; в голове - черный гвоздь торчит, как антенна у инопланетянина... Стоит прокурором за каким-то деревянным барьерчиком и держит в руках чью-то шапку, как две капли воды похожую на мою.

Что и говорить. Незнакомец.

* * *

Сонэт

Читатель уже, понятное дело, обо

всем давным-давно догадался, в то

время как сам автор пока еще

нет.

Читателем вообще быть гораздо проще,

нежели писателем. Читатель, например,

с

легкостью

может

перевернуть

страничку-другую

вперед, посмотреть, что будет дальше,

а

вот автор лишен такой

приятной

возможности.

Конец сонэта

Сонэта конец

Возможности

приятной

такой лишен автор вот

а

, дальше будет что, посмотреть, вперед

другую-страничку

перевернуть

может

легкостью

с

, например, читатель. Писателем нежели

проще гораздо быть вообще читателем.

Нет

еще пока автор сам как время

то в, догадался давно-давным всем

обо, дело понятное, уже читатель.