Джемс Скотт - Ледниковый щит и люди на нем

• Название: Ледниковый щит и люди на нем
• Автор: Джемс Скотт
• Жанр: История

---

Очень интересно будет ознакомиться с отчетом Вегенера34 о его метеорологической экспедиции на Ледниковый щит; этот отчет должен охватить тот же период, в течение которого мы будем вести наблюдения. [Немецкая экспедиция профессора Вегенера - подробнее о ней сообщу позже организовала станцию на Ледниковом щите в 500 километров севернее.]

Вчера я относился к собакам дружелюбнее. Они добросовестно тянули, а груз был такой, с каким они только-только могли управиться. Они даже более или менее дружно брали с места, когда я помогал им взять старт, раскачивая нарты из стороны в сторону. Упряжку составляют четыре собаки из породы лаек - одну пришлось оставить в Базовом лагере, так как у нее была незажившая рана на ноге. Вожак Кернек [что значит - черный] по масти не похож на лайку; у него отвислые уши и миролюбивый нрав. Вследствие его миролюбия постромки часто совершенно запутываются. Он также очень дружен со своей упряжкой, особенно с Бобом [Ангекоком], одной из самых красивых собак, когда-либо мною виденных. У Боба длинная лохматая шерсть; Фредди, забывший его кличку, назвал его Бобом, так как он напоминал овчарку того же имени. Плейна назвали так потому, что у него нет светлых пятен над глазами35. Он довольно бесхарактерный. Сука очень маленькая, но тянет хорошо. Она крайне робкая и не отличается красотой.

Сорт не принадлежит к породе лаек и чувствует себя ужасно одиноким с тех пор, как Федерсон вернулся в лагерь. Он крупнее лаек и в компании сородичей был бы великолепной собакой, но теперь обнаруживает склонность к меланхолии и скулежу. Вчера он был болен, объевшись пеммиканом. Собаки перегрызают постромки, или мы сами перерезаем их, чтобы животных не заносило снегом, и в результате они украли значительное количество пеммикана, разорвав зубами миткалевые мешки. Именно недостаток собачьего пеммикана, а не людских рационов заставит некоторых из нас повернуть назад прежде, чем мы достигнем станции "Ледниковый щит".

Третьего дня Фредди отрезал Хингсу хвост, который торчал из снега. Фредди думал, что подрезает только шерсть, но вчера утром нашел в снегу половину хвоста. Собака вела себя как ни в чем не бывало.

У Стева на кончиках четырех пальцев руки появились пузыри - признаки обморожения. У меня на большом пальце ноги также не проходит пузырь, и все время я испытываю какое-то неприятное ощущение.

В 2 ч. дня Фредди передал нам просьбу сообщить Хему и Курто, что их очередь кормить собак.

Прочел немного - несколько стихотворений из сборника. От чтения стихов, а также от безделья настроение у меня улучшается. Рано утром я склонен слишком мрачно смотреть на теперешние наши перспективы или предаваться сожалениям, что не продолжаю заниматься геологией, но после завтрака чувствую себя лучше и бесцельно думаю о том, что происходит теперь в Англии, или о здешней странной погоде, или о Дороти Осборн, любовные письма которой я читаю. Когда представляется случай, я делюсь мыслями со Стевом, или же мы обмениваемся мнениями о событиях и людях в Кембридже. Кроме того, мы часто поем отдельные куплеты, редко целиком всю песню.

Стефенсон. Читать несколько затруднительно, когда руки мерзнут, а страницы намокают от инея, осыпающегося со стенок палатки. Все же перед сном я читаю "Зрелость мастера"36, - теперешнее наше положение помогает понять правдивость всего описанного. Чудесно очутиться вне мира с подобной книгой. Начинаешь все лучше и лучше сознавать, что является важным и необходимым и какую кучу времени мы убиваем на мелочи жизни. Я уверен, что такие дни физического отдыха приносят пользу. Когда час-другой хорошенько поразмыслишь, прикованный к месту стихиями, начинаешь отдавать себе отчет в полной беспомощности человека перед силами природы и в своей зависимости от помощи извне.

10 ноября, понедельник. Стефенсон. Таковы превратности судьбы! Сегодня утром я поднялся, полный нетерпения хоть несколько приблизиться к цели [станции "Ледниковый щит"]. Вечером я ложусь спать, сделав все приготовления к тому, чтобы назавтра покинуть остальных и вернуться в Базовый лагерь с Хемом и Лемоном.

Чепмен. 15 миль37, 15 дней: перспективы хоть куда! Ночью 44° мороза. Видимость плохая - рассеянный свет и небольшой снегопад. Неожиданно вдали налево увидел маленький движущийся предмет. Собака? Медведь? Оказалось, что это Уоткинс и Скотт, возвращающиеся из маршрута.

Уэйджер. Они появились в виде пятнышек вдалеке к югу от нас, в стороне от дороги на станцию "Ледниковый щит". Если бы они или мы прошли на пятнадцать минут раньше или позже, встреча не состоялась бы. Они выполнили только часть того, на что рассчитывали. Помешали собаки и метели. Джино не захотел обсуждать какие бы то ни было планы для нас, но согласился, чтобы радиостанция была оставлена. По его мнению, нас ждут большие трудности на пути к С. Л. Щ., и он несколько раз повторил, что в случае необходимости мы должны бросить радио и в случае необходимости есть собак. Все же до того, как мы расстались с ними, было решено, что Фредди, Курто и я должны продолжать путешествие и что Курто и я останемся на станции. Какое быстрое изменение планов! Только сегодня утром Фредди окончательно сказал нам, что Курто и я, как только погода позволит, вернемся назад, а Хем и Стев пойдут дальше. По мнению Джино, Хем необходим для самолетов.

Пока мы разговаривали, нос и часть лица Стева побелели - первый признак обморожения. Но вечером у него все в полном порядке.

Сегодня прошли лишь около 10 километров, и снег становится хуже мягче и больше заструг (надувов).

Обед из полного рациона, доставивший нам гораздо больше удовольствия, чем мы ожидали.

Суп a la "натуральный пеммикан"

Boeuf de chien saute38

Овсянка и плазмон с маргарином

Шоколад

Лимонный сок

Глава 6

ЧЕПМЕН, КУРТО И УЭЙДЖЕР

11 ноября, вторник. Чепмен. У флага 56 сгрузили радио и семь ящиков с рационами. Никто ими не поживится. Мы забрали [у Стефенсона, Лемона и Хемптона, которые возвращались в Базовый лагерь] наиболее сильных собак; теперь у нас три самых лучших упряжки, какие только можно было составить, из семи собак каждая. Взяли также все самое лучшее, что у них было: нарты, одежду, книги, кнуты. Выехали в 11.30. Мы условились пообедать вместе в Лондоне в следующий День перемирия39. Мне, по правде говоря, стало очень грустно, когда они повернули нарты в противоположном направлении и покинули нас. Мы договорились об условных знаках для самолета: "X" на снегу, если посадка невозможна, и "О", если возможна.

Сегодня утром Курто пришел в нашу палатку и предложил, что останется один на станции "Ледниковый щит". Он подчеркивал то обстоятельство, которое и меня беспокоило, а именно: мы так долго будем добираться до станции, что у нас не хватит продовольствия для двух человек. Больше того, так рано начавшаяся непогода может продержаться до февраля и даже весь март, и ни одна санная экспедиция не сумеет добраться туда, а самолету не удастся сделать посадку.

Уэйджер. Стев отдал мне кальсоны и фуфайку, щетку, книги, бумагу, карандаши и электрический фонарик.

Забыл о двух минутах молчания.

Чепмен. После того как в сгущавшихся сумерках мы пропустили флаг, прошли еще около двух километров [по санному одометру]. С каким страшным напряжением мы всматривались в пустоту, стараясь обнаружить флаги! Из-за полного отсутствия здесь ориентиров совершенно теряешь представление о расстоянии. Сегодня нам показалось, будто вдали виднеется какой-то большой темный предмет, но это был клочок черной бумаги всего в десяти метрах от нас.

Вечером попытались все трое забраться в одну палатку, но при данных условиях это нецелесообразно. Внутри палатки ниже уровня примуса намерзает столько льда, что она становится крошечной. Когда мы втроем, то все время касаемся стенок, и на нас не переставая сыплется иней. Мои часы сегодня замерзли и не хотят больше идти.

12 ноября, среда. Уэйджер. Я в палатке один. В результате со мной произошло что-то странное. От готовки ужина палатка наполнилась чадом, свеча еле горела и даже гасла. Мне пришлось выйти; была слабая пурга. Наполнил кастрюли снегом, почувствовал головокружение и чуть не потерял сознания от напряжения при входе в дверь. С трудом удалось зажечь спичку. Лег поскорей в постель. Вскоре почувствовал себя лучше, снова встал и надел дополнительно сухие носки, штаны и пижаму. Теперь почувствовал себя настолько бодрым, что взялся за дневник.

Чепмен. На пройденной нами части пути несколько флагов оказались засыпанными доверху, а полотнища обычно бывали разорваны в клочья. Очень часто флаги были скрыты сугробами, и мы различали их лишь тогда, когда до них оставалось 50 метров. Поэтому чрезвычайно важно точно держаться курса.

Уэйджер пришел в нашу палатку и поужинал с нами. Мы взяли у покинувших нас товарищей слишком мало примусных иголок, и сегодня я вынужден был прибегнуть к секундной стрелке от моих часов, предварительно безуспешно перепробовав всевозможные другие орудия. Но Уэйджер - колдун по части примуса и заставил его работать. В палатке ужасный чад. Сегодня наши трубки решительно отказывались гореть.