Александр Гера - Набат

• Название: Набат
• Автор: Александр Гера
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 1998

Этот роман, написанный живым, образным языком, трудно отнести к жанру политического триллера, детектива или антиутопии, хотя в нем присутствуют все элементы этих жанров. Роман реалистичен, герои его узнаваемы, события предсказуемы, и читается он на одном дыхании. Будущее и настоящее, прошлое и виртуальное настолько сплелись в остросюжетную нить, что трудно отделить вымысел от истины. Это роман-предупреждение. Это НАБАТ.

---

— При чем тогда сапожник из Бердичева? — не понял Воливач.

— При том, что все смертные могут подняться до определенной ступени и только еврей с чистой иудейской кровью выше. По этой градации и вы, и я имеем ступени…

— Ладно, оставим, — не понравилась Воливачу тема. — Почему взволновался владыко?

— Ну как же, Виктор Вилорович? Триф явно посягнул на основу христианской церкви. Как говорится, только хорошо зажили, вдруг откуда ни возьмись — чернобурая лиса. Я знаю Трифа, он дотошен, в святом поиске истины камня на камне не оставит от всей христианской философии. Сейчас, когда усилился нажим на евреев, националы не минуют возможности пошуметь насчет того, что Православная церковь всего лишь ветвь иудейской, Иисус — чистокровный еврей, а за пятьсот лет до его рождения все было спланировано, дабы извести славян, и называлась операция — ОТРАСЛЬ.

— Это кто назвал? — не уразумел Воливач. — Древняя МОССАД?

— Пророк Захария, живший при царе Дарие, лет эдак пятьсот до нашей эры. Цитирую: «Вот Муж — имя Ему ОТРАСЛЬ. Он произрастает из Своего корня и создаст храм Господень», — то бишь христианскую церковь. Так Господь Милосердный и Единый Саваоф представил Захарии Иисуса.

— По-твоему, — хмыкнул Воливач, — буддисты и мусульмане тоже отрасли иудейства?

— Не совсем так, если не сказать, совсем не так, — вежливо заметил Судских. — Иудаизм и буддизм развивались почти параллельно во времени, но были разделены пространством, отчего их философии питались от разных корней, от культур, имеющих под собой тысячелетия. Ислам, как религия, сформировался в пятом — седьмом веке нашей эры, когда иудаизм претерпевал гонение, буддизм стал кастовым, усложненным для простого люда, зато христианство завоевывало территории, к которым рвались не обремененные религиозной моралью арабские шейхи. Ислам стал для них уставом, пророк Мухаммед — знаменем обделенных при переделе мира. Ислам — самая суровая религия, сплошь из запретов, которые являются итогом анализа христианских догм. Например… — Судских подсел к компьютеру, пома-нипулировал клавишами. — Вот, Виктор Вилорович, сура «Мариам» из Корана. Имеется в виду дева Мария: «И говорят они: «Взял Себе Милосердный сына». Вы совершили вещь гнусную. Небеса готовы распасться от этого, и земля разверзнуться, и горы пасть прахом оттого, что они приписали Милосердному сына. Не подобает Милосердному брать Себе сына. Всякий, кто в небесах и на земле, приходит к Милосердному только как раб; Он перечислил их и сосчитал счетом. И все они придут к Нему в день Воскресения поодиночке. По-истине, те, кто уверовал и творил добрые дела — им Милосердный дарует любовь. Мы облегчили его для твоего языка, чтобы ты мог радовать им богобоязненных и предостерегать им людей упрямых. А сколько Мы погубили до них поколений, — разве чуешь ты хоть одного из тех и слышишь от них шорох?» И так далее. Цитируется глава из Библии, а итогом идет нравственное поучение для правоверных: не делайте так, а то будет вам бо-бо, ибо нет Бога, кроме Аллаха.

— Но Бог-то един? — уточнил Воливач. Судских кивнул:

— Вот этого ни одна религия не отрицает. Однако, имея на центральной площади четыре супермаркета, мэру города безразлично, где отовариваются жители, чего не скажешь о каждом из четырех хозяев.

Судских. без сомнения, пробудил особый интерес своего шефа к трактовкам, но вовсе не в религиозном плане: мыслящий реально Воливач искал реальные пути преодоления препятствий.

— На какой же козе объехать всех твоих двенадцать жрецов вместе с их незримым старшиной? — спросил он в раздумье. — Есть такой букварь?

— Есть, — невозмутимо ответил Судских. — Мы его лис-гаем практически каждый день. Звездное небо.

— Шуткуешь?

— Обижаете, Виктор Вилорович. Не зря ведь говорится: старо, как мироздание. Помните, в одной из продуманных фантазий Жюль Верна девиз: «Подвижной в подвижном?» Земля — часть Вселенной, молекула макрокосмоса, Вселенная — орган, который входит составляющей в организм, тот, в свою очередь, — единица системы. Назовите печень Крабовидной туманностью, представьте медика, исследующего ее. Он по языку вашему безо всяких анализов определит, в каком состоянии печень, и пропишет лекарство, воздействует на болезнь. Допустим, Земля — частичка печени, и вдруг на нее валится громадная комета. А не прописанное ли это лекарство, излечивающее наш организм — Вселенную?

— Да что ж мы кому плохого сделали? — на полном серь-езе возмутился Воливач. — Кое-как до Луны и Марса добрались…

— А может, это и есть начало болезни? Организм реагирует? Врач организму прописывает?

— Фантастика! — резко возразил Воливач.

— А то, что космонавт один уписался при виде неопознанных летающих объектов рядом с ним, — фантастика?

— Ну тебя, Игорь Петрович, — вскочил Воливач. — Запутал ты меня напрочь!

Он принялся в буквальном смысле маршировать по кабинету Судских. Туда-сюда, туда-сюда. Судских ждал, периодически манипулируя клавишами кей-борда программы, имена, списки…

— Вы считаете, Земля больна? — остановился наконец Воливач у стола Судских. — Впрочем, столько гадостей на планете… А через компьютер нельзя вызнать?

— Пока нет, Виктор Вилорович. Нет еще таких ЭВМ. Уже на 486-й модели можно обсчитать космос, но забраться внутрь нельзя даже с «Гудричем» или «Снарлайком».

— А древние как-то могли, — попенял Воливач.

— До нас на планете одна за другой сменилось минимум две цивилизации. О допотопной наслышаны, с Ноем приехали сами. Каждой твари по паре вез Нои — это известно из Ветхого завета, а какие знания взял с собой — Библия умалчивает. Известно только, Завет Божий дадсн был Ною.

Судских замолчал, ожидая от шефа вопросов, однако Воливач пребывал в разрешении каких-то своих внутренних споров. Пауза несколько затянулась, и Судских заговорил:

— И еще я думаю, Виктор Вилорович, Илья Триф призван выполнять роль детонатора в борьбе иудаизма с исламом за передел мира, как провозвестник новой религии.

Воливач посмотрел на Судских ошарашенными глазами, покрутил для убедительности пальцем у виска.

— Думаете, меня заносит? Нет. Я ведь читал труды его по истории христианства и сужу об этом беспристрастно. Христианство, как щит иудаизма, уже не играет своей первоначальной роли, оно выродилось в буффонаду, а если принять во внимание его нынешних союзников, радоваться раввинам нечего. Нынче иудаизм укрепил свои позиции, еврейская диаспора повсеместно контролирует политику, экономику, искусство, средства информации. Но мусульманский мир вовсе не дремлет, его доля владений не уступает еврейской. Активизируется и третья сила — буддизм. Третий мир давненько желает быть первым. Чтобы победить, иудаизм готов на излюбленный прием — создать подкидыша. А сделать это удобно на чужой территории. Вот вам и причина выдворения Трифа из земли обетованной.

— Дела-а! — прихлопнул в ладоши Воливач. Едва присев, он снова вскочил, заходил по кабинету. — Что ж получается: мы находим Трифа и отдаем его Церкви — Церковь перевооружается.

— Якобы, — уточнил Судских.

— Якобы, — повторил Воливач. — Отдаем его коммунистам…

— Перевооружаются они, — закончил за него Судских.

— Надо подумать, — прищурился Воливач. — Не утопить ли двухголового котенка…

1 — 4

Будить зверя не входило в правила Судских. А Воливач покинул штаб-квартиру УСИ ровно ошпаренный. Любимчик задал задачу. Одно дело — быть пожарным сцены, когда идет представление о красном петушке, другое — править режиссуру в качестве цензора. К этому мягко подталкивал Судских. Воливач не отрицал, что спектакль устарел и зритель мог отвернуться, но в какую сторону?

«А это— куда подтолкнут», — подумал, но не высказал он.

Не первый раз его задевало умение Судских оставаться в тени, еще точнее — сеять сомнения. «И всегда ведь находится дурак, который идейно взращивает их!» — анализировал Воливач. Помнится, поступила команда из окружения президента поубирать с телеэкрана глуповатые шоу, а заодно и ведущих неславянского происхождения. Задание соответственно поручалось Судских. Тот и пальцем не шевельнул. Вроде бы. А выступил по первой программе известный по прежним временам публицист. «Смотрите, — говорил он, — как идет оболванивание масс. Веселенькая передачка «Поле чудес». Призы, музыка, аплодисменты. И никому невдомек, что это элементарная насмешка над зрителем. Где «поле чудес»? Правильно, в стране дураков. У нас с вами. А главные призы и баснословные доходы остаются за кадром. Это и есть суть шоу-бизнеса. Надо нам это?» Нет, ответили возмущенными письмами шахтеры Воркуты и колхозники Нечерноземья: дурят нашего брата, измываются.

«Твоя работа?» — Воливач звонит Судских, смеется. «Поручали мне, — смеется Судских. — Но зачем попу гармонь?