Елена Хаецкая - Изгнанник

• Название: Изгнанник
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Истинный мир — так называют параллельную вселенную те, кто в ней живет. Истинный — в отличие от нашего, куда менее богатого на приключения. Агентство экстремального туризма, организованное троллем Джуричем Мораном, Мастером из Высших, авантюристом, преступником, изгнанником, позволяет желающим отправиться в Истинный мир и вволю насладиться опасностями и яркими впечатлениями.

---

— «…Наша хозяйка просто безжалостная»… Прямо как вы, господин Моран, не находите? Тут и дальше прямо про вас. Аккурат ваш портрет, как вживую. Слушайте: «Затирает ее в работу словно ветошку какую-нибудь…» Точно, вы собственной персоной, угнетатель трудового народа… «Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира! Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери, точно нумера, все так в ряд простираются…» Точно, про соседскую квартиру. Там ведь жуть такая, ну да вы знаете, чай, самолично-то бывали, прогуливались… «Нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте — Ноев ковчег! Впрочем, кажется, люди хорошие, все такие образованные, ученые. Чиновник один есть (он где-то по литературной части), человек начитанный: и о Гомере, и о Брамбеусе, и о разных у них там сочинителях говорит, обо всем говорит, — умный человек! Два офицера живут и все в карты играют. Мичман живет; англичанин-учитель живет…» Ого, учитель! Здорово!

Моран пошевелился, сбросил с лица компресс и уставился на Деяниру вытаращенными глазами. Он смотрел на нее довольно долго и с каждым мгновением становился все более красным. Девушка даже испугалась. Она закрыла книгу и отодвинулась от больного.

— Что?.. — шепнула она. — Что такое?

— Авденаго! — заревел Моран. — Где этот лошак трехногий? И что ты здесь делаешь, Деянира? С ума меня свести решили, песьи дети? Ну, подожди, дай только на ноги мне встать, я тебя со свету сживу, утконос ты ползучий, за эдакие шутки над бессильным, хворым, несчастным стариком!..

Глава седьмая

Гном по имени Камнегрыз, обладатель фиолетовой бороды со вплетенными в нее желтыми прядками, остановился возле дерева, сраженный приступом глубочайшей задумчивости. Эти приступы настигали его в самое разное время и порой в самых неподходящих местах, например, в трапезной. Как и многих других гномов, Камнегрыза глодала важнейшая проблема: как ему жить дальше.

После захвата Калимегдана кхачковяр объявил программу-максимум выполненной, а гномский народ — несомненно-вольным, обладающим наибольшей свободой выбора из всех народов Истинного мира, хранителем портала — в общем, самым великим. От открывающихся перспектив кружилась голова. Еще год назад гномы считались жалкими маргиналами. Заслышав о гномах, люди и эльфы (да и тролли тоже!) с легким пренебрежением пожимали плечами. Да живого гнома вообще мало кто видел! Сидят, мол, где-то в горах коротышки и добывают драгоценные камни… вроде бы.

А теперь! Даже смешно подумать, как все повернулось теперь. Любой гном имел право оставаться в Калимегдане и посвятить себя служению хранителя портала. Либо же мог вернуться в горы и вести там привычный образ жизни. Предполагалось также, что впоследствии все правосудие в Истинном мире будет вершиться с непременным участием одного из гномских представителей. Но это, как объявил кхачковяр, потребует глобальной законодательной реформы. «Дело не одного года, — сказал кхачковяр. — Дело будущего. Впрочем, не слишком отдаленного».

Пока что Камнегрыз оставался в Калимегдане, хотя многие его собратья уже отбыли обратно в горы.

Соскучились по дому, по работе.

Быть хранителем, в принципе, несложно: следовало патрулировать огромный сад, окружающий белые башни, и вылавливать всех, кто покажется хоть сколько-нибудь подозрительным. Любого, кто не местный, надлежало хватать, обезвреживать и тащить к кхачковяру.

Составляя кодекс хранителя, кхачковяр пытался настаивать на термине «доставлять» или даже «препровождать», но в конце концов согласился с необходимостью соблюдать древнюю чисто гномскую традицию и всех пришельцев именно «тащить». В конце концов, от этого обычая еще никто не пострадал. Опыт предков — он тоже не на пустом месте создавался.

Камнегрыз напряженно размышлял над своим будущим. Так напряженно, что временами впадал в каталепсию — вот как сейчас. Путем погружения в транс он старался определить, насколько ему нравится бродить по саду в поисках незнакомцев, подлежащих захвату. Иногда ему казалось, что совсем не нравится… А иногда — ничего так, забавно.

— Эй, — произнес кто-то, бесцеремонно вторгаясь в жизненное пространство Камнегрыза. — Так и будешь на меня таращиться? Или давай поговорим?

Камнегрыз очнулся от задумчивости, погладил бороду, переплел одну из желтых косичек, не спеша — а что ему спешить-то, он-то у себя дома, — обошел дерево и увидел, что на земле, привалившись спиной к стволу, сидит какой-то явно незнакомый человек. На лицо — красномордый, волосом невзрачен и одет по-глупому, в клетчатую рубашку и грубые штаны, какие здесь никто не носит. А вот обувь, наоборот, для глаза приятная.

Камнегрыз присел перед ним на корточки, с интересом пощупал его твердые скулы и светленькие волосы. Пришелец жмурился, но физиономии не отворачивал и неудовольствия никак не проявлял.

Потом он спросил:

— И где это я?

— Ты — в Калимегдане, — провозгласил гном.

— Ну да! — сказал пришелец. — А я-то все гадал, по ту сторону границы я или по эту… Воздух здесь, вроде, тролльский, но солнце совсем не такое яркое… Странное местечко.

— Калимегдан одинаков в обоих мирах, по обе стороны границы, — поведал гном общеизвестное. Общеизвестное полагается возглашать с особой торжественностью, кстати.

Пришелец вздохнул полной грудью. Камнегрызу даже показалось, что неприятный пришелец по какой-то причине счастлив, и гнома это не на шутку обеспокоило. До сих пор у Камнегрыза еще не было опыта общения с пришельцами, однако гном предполагал, что таковые должны быть растерянными, беспомощными и жалкими. Их очень легко будет хватать. А этого как будто ничем не удивишь. Сидит себе под деревом, довольный такой.

— Кстати, ты задержан, — сказал Камнегрыз, — и должен быть доставлен к кхачковяру для допроса. Кхачковяр определит, что с тобой делать.

Чужак легко поднялся на ноги.

— Веди меня к своему кхачковяру, — проговорил он, даже как будто весело. — Пусть определяет. Блин, даже не предполагал, что когда-нибудь встречусь с гномами! Тебя как зовут?

— Положим, Камнегрыз, — с достоинством ответил гном. — Но тебе это не поможет.

— А я Авденаго, — представился чужак. — Слушай, брат, а вот гномы — за троллей или против?

— Мы — гномы, — отрезал Камнегрыз. — Тебе руки связать или сам свяжешь? Сумеешь за спиной-то? У многих не получается, я поэтому и спрашиваю.

— А зачем мне руки связывать? — удивился Авденаго. — Я же добровольно иду. И бежать не попытаюсь. Хочешь, возьми с меня честное слово, что не стану оказывать сопротивления.

— По закону положено, чтобы задержанным связывать руки, — сообщил гном. — Независимо от их намерений и всяких там заверений. Так что честное слово тут не поможет. А уж потом суд постановит, развязывать тебе руки или прямо так, связанным, отправить на принудительные работы.

Поведав чужаку все это в неспешной гномской манере, Камнегрыз исключительно ловко ухватил его запястья мозолистой лапой и скрутил их у пленника за спиной.

— Слушай, веревка впивается, — сказал тот возмущенно. — Ты что, с ума сошел? Ослабил бы хоть узлы-то, следы же останутся. Позор один.

— Положено, — проворчал гном. — Топай.

И зашагал по саду, показывая дорогу. Авденаго ковылял следом. Яркий солнечный свет сразу померк в его глазах. В голове бродили разные неприятные мысли… Может быть, вовсе и не напрасно питерские тролли охраняли расщелину в фундаменте недостроенного дома. И, может быть, не стоило завлекать Деяниру к ложу больного Морана и оставлять ее там вместо себя. Известно ведь, что коварные замыслы часто оборачиваются против интриганов. Змея, так сказать, жалит самое себя в пяту…

Нет, оборвал свои ничтожные рассуждения Авденаго, лучше уж на каторгу в гномские рудники, чем ухаживать за хвореньким Мораном и наблюдать, как он плачет над «Бедными людьми».

Положим, Авденаго пробрался на стройку нелегально. Он это признает. Потому как наказаний без вины не бывает, и у каждого человека сыщется какая-нибудь да винишка, а уж у тролля — и подавно… Перелезть через забор — не такой уж большой грех. А вот по морде охраннику налупцевать — это уже грех побольше. Если по человеческим меркам. А по троллиным — так и вовсе добродетель.

И кто это говорит, будто жить по двойным стандартам просто? У Авденаго голова идет кругом, когда он пытается применять эти самые двойные стандарты к своей жизни.

А вот, скажем, удирать от троих троллей-дежурных, бегать по всей стройке, петляя и перепрыгивая арматурины, — точно добродетель. Тут Авденаго кругом прав, и как человек, — ибо человеку положено от троллей спасаться, если не хитростью, так бегством, см. «Пер Гюнт», — и как тролль, — поскольку те тролли были из другого рода, возможно, даже из неприятельского, а у троллей насчет родовой вражды все очень строго. Любой тролль любому троллю либо враг, либо друг. В зависимости от происхождения. Это не как у людей, где сперва дружат, а потом какую-нибудь гадость делают за просто так или по глупости.