Анатолий Тарас - История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

• Название: История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.
• Автор: Анатолий Тарас
• Жанр: История

После захвата Российской империей в 1792–95 гг. беларуской части Речи Посполитой — Великого княжества Литовского — в памяти жителей Беларуси за 200 лет было стерто почти всё, что могло способствовать их национальной самоидентификации. В послевоенный период процесс «забывания» беларусами своего языка, своей истории и своей культуры, организованный партийно-советским руководством, приобрел новый импульс. По замыслу кремлевских идеологов, все пароды СССР должны были «слиться» в единую «коммунистическую нацию» на базе русского языка, советской культуры, марксистско-ленинской идеологии.

Несмотря на то, что Беларусь обрела в 1991 году независимость, общественность соседних стран, в первую очередь России, рассматривает её через призму старых мифов и догм — как эпохи царизма, так и советской эпохи. Даже некоторые беларусы (тем более, представители других этносов) ещё верят в то, что «беларусы — часть великой русской нации», что «Беларусь — условное название Северо-Западного края Российской империи», что «язык, религию, культуру, искусство и вообще цивилизацию беларусы получили от русских». Данная книга последовательно и аргументировано опровергает эти и другие выдумки шовинистов.

Практическое её значение обусловлено тем фактом, что беларуское обществo ныне подвергается сильному идеологическому воздействию со стороны российских «державников» (а также их «пятой колонны» в Беларуси), призывающих «ликвидировать» суверенное беларуское государство и «включить» его в состав Российской Федерации. С другой стороны, национальное самосознание значительной части беларусов размыто в результате двух веков экспансии со стороны восточного соседа в областях политики и экономики, языка и истории, религии и культуры.

Поэтому важно донести до беларусов всех поколений, в первую очередь до молодежи, правду об истории нашего народа, его языке и культуре.

---

На самом деле, однако, и здесь, за редкими исключениями, слова, выделенные нами во вторую и третью категорию, заимствованы из русского языка напрямую. О калькировании, которое происходило бы внутри беларуского языка, по его органическим законам, можно говорить лишь в отдельных случаях.

Это, на наш взгляд, подтверждается двумя важными обстоятельствами.

Во-первых, абсолютно исключено, чтобы за столь короткий срок, какие-нибудь 30 лет, которые прошли с того дня, когда началась в БССР русификаторская вакханалия, — чтобы за это время могли произойти внутри беларуского языка столь огромные изменения в направлении его русификации.

Во-вторых, почти все заимствованные из русского языка слова, которые Круковский относит к опосредованным заимствованиям, имеют в беларуском свои собственные адекваты, которые употребляются по сей день параллельно с русицизмами в том же значении. Или же бытовали в беларуском языке до начала процесса русификации и лишь в ходе её оказались отброшенными.

Таким образом, во всех трёх группах слов русского происхождения, во всех случаях внедрения в беларуский язык русских грамматических форм, которые заняли место исконно беларуских, мы имеем дело с непосредственным, прямым, чаще всего механическим заимствованием русской лексики, что является свидетельством сознательного, запланированного, насильственного процесса русификации беларуского языка.

Наиболее опасными для беларуского языка являются те введенные и вводимые в него русские слова, которые мы отнесли ко второй и третьей категории. Поскольку у этих слов общие с русскими словами корни, причём в обоих языках эти корни продуктивные, неспециалисту, не языковеду, трудно распознать их русское происхождение.

Данным обстоятельством, очевидно, можно объяснить тот странный на первый взгляд факт, когда множество русицизмов обнаруживается в текстах даже тех беларуских советских авторов, которые являются искренними защитниками чистоты беларуского языка. Они просто не замечают, не понимают, что пользуются русицизмами, употребляя слова, отнесенные нами ко второй и третьей категории. Другое дело русицизмы первой категории, корни которых либо не существуют в беларуском языке, либо являются непродуктивными или малопродуктивными, — такие русицизмы тотчас распознаются как чужаки, пришельцы из русского.

Советский ученый М. Д. Каммари определил общие принципы, согласно которым «подобия и соответствия в языках народов СССР обусловлены влиянием русского языка». Эти подобия и соответствия, по Каммари, выражаются «прежде всего в заимствовании специфически русских и особенно новых советско-русских фразеологических сочетаний и в калькировании их; во-вторых, в освоении основного фонда интернациональной лексики при посредничестве русского языка». А языковеды И. Белодед и М. Медьничук определили русский язык как «источник усовершенствования национальных языков»[128].

Все беларуские советские языковеды единодушно утверждают, что беларуский язык, особенно в советский период, увеличил свой словарный запас путем заимствований из русского. Н. Круковский объясняет это следующим образом:

«Какими бы широкими ни были возможности словообразования на базе собственного лексического материала, они всё же не могли полностью обеспечить и удовлетворить стремительно возрастающую потребность общества в новых словах. Поэтому беларуский язык обращается за помощью к русскому, заимствуя из него необходимые слова, которые в силу тех или иных причин не могут быть созданы на базе собственных языковых средств».

Точку зрения Круковского разделяет другой беларуский советский языковед Ф. Янковский: «Заимствование является необходимостью только тогда, когда в языке нет соответствующего слова». (Выделено нами — С. С.)

Отложим пока рассмотрение слов интернационального происхождения и обратим особое внимание на то, что лишь весьма незначительное число заимствований из русского языка, бытующих в современном беларуском языке, можно отнести к словам, которые подтверждали бы, что они пришли в беларуский язык, как специфически русские и «совершенно новые советско-русские выражения», что они являют собой «источник усовершенствования беларуского языка», что они именно те слова, которые «не могли быть созданы на базе собственных языковых средств».

В основном же русицизмы внедряются в беларуский язык в тех случаях, когда русифицируемые беларуские слова имеют совсем другие корни, нежели соответствующие им русские. Это во-первых. Во-вторых, когда беларуские слова и соответствующие им русские хотя и имеют общие корни, но рознятся своей структурой, то есть этимологическим строением; в-третьих, когда беларуские и русские слова с общими корнями и общим этимологическим строением рознятся семантически. Во всех трёх случаях беларуские слова, которые теми или иными элементами отличаются от русских, механически выбрасываются из словарного запаса беларуского языка и столь же механически заменяются русскими.

…В свете всего сказанного ответ на вопрос, какова конечная цель языковой политики Советского Союза, становится однозначным. Эту цель назвал всё тот же Н. Круковский:

«Сближение беларуского и русского языков уже зашло настолько далеко, что начинает образовываться пласт новых общих слов, которые являются началом нового, грядущего лексического единства».

По вполне понятным причинам Круковский «забыл» добавить, что это «грядущее лексическое единство» основывается исключительно на базе русского языка, а не за счёт взаимовлияний, взаимодействия всех языков Советского Союза. На практике только нерусские языки вынуждены «развиваться», «совершенствоваться», «обогащаться», опираясь на язык великого русского народа, Ему же нет нужды «обогащаться» за чей бы то ни было счёт!

Тем, кто незнаком со всеми аспектами политической жизни СССР, может показаться весьма странным и непонятным, что не только партийные «просветители», но и специалисты, языковеды единодушно утверждают, что явная русификация беларуского языка — естественный процесс. Мало того, полезный для него. Так, кандидат филологических наук А. Аксамитов, который уже цитировался нами, после своих аргументов в защиту чистоты и самобытности беларуского языка вдруг приходит к выводу, несовместимому с его собственными высказываниями:

«В настоящий момент беларуский язык развивается путем его неуклонного сближения с великим русским языком. Но было бы ошибкой видеть в этом процессе упадок беларуского языка. Напротив, именно здесь отражается его наиболее полное и интенсивное развитие».

Те же утверждения встречаем и у Круковского:

«Процесс сближения беларуского языка с великим русским не является итогом деградации беларуского языка. Наоборот, это итог… интенсивного его развития».

Думается, ни Аксамитов, ни Круковский сами не верят в то, что говорят, однако вынуждены принести непременную дань коммунистической идеологии.

4. Язык художественной литературы

Как не раз уже было нами подчеркнуто, многие беларуские писатели и поэты смело противостоят русификации родного языка. И они не одиноки — их поддерживают учителя и студенчество. Это противостояние стало наиболее явным и решительным в годы, когда началась послесталинская «оттепель» (1956–57 гг.), после развенчания культа личности Сталина.

Если сравнить господствующий в БССР, узаконенный литературный язык — язык научной, политической, технической и пропагандистской литературы, включая язык периодической республиканской печати — с языком беларуской художественной литературы, то нельзя не увидеть, что это во многом разные языки, настолько язык художественной литературы, хотя и он изрядно засорён русицизмами, отличается от языка прочих текстов. Художественная литература, защищаясь от русицизмов, смирилась лишь с теми из них, которые сделались общепринятыми и полностью вытеснили соответствующие им беларуcкие грамматические формы и слова.

Так, кроме русицизмов, навязанных реформой 1933 года, в языке художественной литературы возобладали такие русицизмы, как, например, форма родительного падежа множественного числа имён существительных женского рода — «непрыемнасцей», «магчымасцей» (беларуское окончание — «яў», а не «ей»: «магчымасцяў», «непрыемнасцяў»). Плод русификации — лишённые беларуских окончаний формы деепричастий именительного падежа единственного числа: «падбіт», «зроблен», «узят». По-беларуски — «падбіты», «зроблены», «узяты».

Русицизмами являются также синтаксические формы дополнений в винительном падеже вместо родительного, когда глаголы, которым подчиняются эти формы, употреблены с отрицанием. Если говорить о лексике, то здесь русицизмов уйма: укоренились в языке художественной литературы такие, например слова, как «ачаг», «аплот», «знешній» (вместо беларуского слова «вонкавы»), «рабяты», «урач», «аб’ява», «беззаветны», «шэсце» (чуточку видоизмененное русское слова «шествие»), «член», «чарціць» и т. п.