Анатолий Тарас - История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

• Название: История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.
• Автор: Анатолий Тарас
• Жанр: История

После захвата Российской империей в 1792–95 гг. беларуской части Речи Посполитой — Великого княжества Литовского — в памяти жителей Беларуси за 200 лет было стерто почти всё, что могло способствовать их национальной самоидентификации. В послевоенный период процесс «забывания» беларусами своего языка, своей истории и своей культуры, организованный партийно-советским руководством, приобрел новый импульс. По замыслу кремлевских идеологов, все пароды СССР должны были «слиться» в единую «коммунистическую нацию» на базе русского языка, советской культуры, марксистско-ленинской идеологии.

Несмотря на то, что Беларусь обрела в 1991 году независимость, общественность соседних стран, в первую очередь России, рассматривает её через призму старых мифов и догм — как эпохи царизма, так и советской эпохи. Даже некоторые беларусы (тем более, представители других этносов) ещё верят в то, что «беларусы — часть великой русской нации», что «Беларусь — условное название Северо-Западного края Российской империи», что «язык, религию, культуру, искусство и вообще цивилизацию беларусы получили от русских». Данная книга последовательно и аргументировано опровергает эти и другие выдумки шовинистов.

Практическое её значение обусловлено тем фактом, что беларуское обществo ныне подвергается сильному идеологическому воздействию со стороны российских «державников» (а также их «пятой колонны» в Беларуси), призывающих «ликвидировать» суверенное беларуское государство и «включить» его в состав Российской Федерации. С другой стороны, национальное самосознание значительной части беларусов размыто в результате двух веков экспансии со стороны восточного соседа в областях политики и экономики, языка и истории, религии и культуры.

Поэтому важно донести до беларусов всех поколений, в первую очередь до молодежи, правду об истории нашего народа, его языке и культуре.

---

Однако сразу объявить о свершившемся объединении массам верующих ни власти, ни епископы, ни приходские священники не решились. Кто как умел, тот так и готовил их к столь крутой перемене в жизни. Но, независимо от того, «под каким соусом» сообщалось о происшедшем, никто не радовался. Даже столь убежденный сторонник православия как Г. Киприянович написал, что «простые люди встретили молчанием весть о кончине папства, не понимали различий между римскою и православною церквями».

Спустя полвека члены петербургской группы беларуских народников в одном из своих «Писем о Беларуси» дали такую характеристику этому событию:

«За два века часть беларуского народа успела уже сжиться с унией, и принудительное возвращение в православие явилось унижением народной души»[56].

Уния как компромисс православия и католицизма могла спокойно существовать в толерантной Речи Посполитой, но была несовместима ни с деспотизмом российского самодержавия, ни с идеями московской церкви о «Третьем Риме» и «Святой Руси», по отношению к которым весь остальной мир «идет не в ногу». Ликвидировав унию, царизм добился усиления позиций православия в Беларуси, «освободил» беларуских униатов от культурного влияния на них Польши.

Около трети униатов после 1839 года перешли в католицизм в знак несогласия с ликвидацией родной им церкви. Вот так царизм возродил в беларуских землях религиозное противостояние, преодолённое в конце XVI — начале XVII века благодаря Брестской церковной унии. Религиозный антагонизм между православными и католиками в последующие десятилетия сильно препятствовал национальной консолидации беларусов. Более того, он препятствует этому до сих пор.

4. Последствия ликвидации униатства

То, что сделали власти в 1839 году с огромным числом верующих, не имело аналогов в истории беларуского народа. Например, обращение литвинов-язычников в христианство заняло в свое время более двух веков! И то отдельные группы язычников сохранились в наиболее глухих местах Полесья до начала XIX столетия. А тут смену конфессии произвели буквально одним махом, к тому же не спрашивая согласия самих верующих. Впрочем, правящие круги крепостнической России во главе с их царем Николаем «Палкиным» меньше всего беспокоились о таком пустяке.

Простые люди повсеместно роптали, но их успокаивали казаки своими нагайками. Недобрые воспоминания об этих ревностных помощниках православных попов долго хранились в народной памяти. Вот что писал, например, Язеп Лёсик в повести «Иероним-лесник»:

«Мужчины молчали, женщины крестились, говорили бусины (связки молитв) да тихонько плакали, ведь за вопли и причитания казаки хлестали нагайками… Ксендза — так его арестовали, посадили в кибитку, повезли в Минск, в острог… Людей возвращали к православию. Для этого подводили к попу человек по десять, ставили на колени и, приказав поднять два пальца вверх, исповедовали. Назавтра загоняли причащаться»[57].

Михаил Коялович писал, что митрополит Семашко приказывал сажать в монастырские тюрьмы бывших греко-католических священников только за то, что они не желали отпускать бороду. Он делал это вопреки Положению о воссоединении церквей, предусматривавшему либеральное отношение к вопросам внешности новообращенных служителей РПЦ.

Поскольку православное духовенство в беларуских землях руководствовалось исключительно интересами русской нации, а католическая церковь — преимущественно интересами польской нации, бывшим униатам было трудно делать выбор между двумя этим крайностями. На это ушли десятилетия. Часть униатов, не желавших принимать ни православие, ни католичество, в полном отчаянии от свершившегося покинула Отчизну и уехала в другие страны. Некоторые крестьяне из западной части Беларуси добрались даже до Бразилии! А многие из оставшихся несколько раз меняли веру, так и не примкнув окончательно ни к одной из них.

Униатство, существовавшее в Беларуси свыше 240 лет, не могло быстро уйти в небытие. Переход верующих из одной конфессии в другую был неразрывно связан с процессом постепенного изменения религиозного самосознания, растянувшимся на длительный срок. Не случайно многие иерархи РПЦ заявляли, что бывшие униатские священники в душе не отреклись от своей веры, стараются быть россиянами только внешне. По той же причине долгое время считалось, что для достижения наибольших успехов в деле русификации беларусов следует направлять в Северо-Западный край священников из центральных русских губерний, а не выходцев из местного населения.

Запрещённое униатство для многих его приверженцев стало после этого ещё дороже и ближе. А. И. Герцен почти через 20 лет после Полоцкого собора — в 1858 году — писал в 27-м номере газеты «Колокол» о посылке Виленским генерал-губернаторам В. Назимовым войск на помощь православному духовенству — «склонить» в лоно их церкви несговорчивых униатов. Дух униатства особенно долго сохранялся в таких местах, куда трудно было добраться православным попам — на Полесье и в Августовской губернии Царства Польского.

Равнодушное отношение бывших униатов к навязанной им православной вере московского образца вынужден был отметить лютый враг римско-католической и греко-католической церквей М. Коялович. Побывав в 1866 году в Вильне, в других городах и селах Беларуси, он записал в своем дневнике:

«В православных храмах почти не видно простого народа, и видно только служилую русскую интеллигенцию, а костёлы переполнены простым народам. Православный храм… чужд тамошнему русском) (беларусов Коялович называл русскими — Л. Л.), а костёл, где так много искусственности и непонятно все, что соответствует канону, переполнен русским народам, да ещё этот русский народ распевает там заодно с папами по-польски прибавочные части из латинского богослужения»[58].

До конца жизни сохранил искреннюю приверженность униатству Иван Карский, дядя известною основателя беларуского языковедения Ефима Карского. В Лошанском приходе Гродненского уезда, где он жил, служба по-униатски сохранялась вплоть до 1855 года:

«Почти все церковные службы проводились на униатский манер. Если священник предложил петь: «Господи, помилуй», то крестьяне отвечали: «Мы не москали, чтобы петь «Господи, помилуй». Из пяти тысяч душ этого прихода всего-навсего пять знали бусины и молитвы по-русски».

Пока в Беларуси существовало униатство, царизму было трудно разобщить наш народ с помощью религиозного фактора. Рядовые униаты легко шли на сближение с православными благодаря общему с ними восточному обряду, а с католиками их объединяло подчинение Папе Римскому.

Но после упразднения унии беларуские крестьяне постепенно разделились на православных и католиков, за спинами которых стояли две крупные нации — русская и польская, с традиционной враждой между собой. В связи с этим беларусы-православные начали все более ориентироваться на Россию, а беларусы-католики — на Польшу, что нередко провоцировало конфликтные ситуации. И если дело не дошло до братоубийства, то лишь потому, что у наших прадедов хватило ума и выдержки не доводить дело до кровопролития. Одним из первых обратил внимание на указанное обстоятельство Янка Станкевич:

«Беларусы, по мнению московского правительства, должны были превратиться в два враждебных табора, в янычар, которые, сражаясь между собой, могли бы сами себя уничтожить».

В отчаянии сотни тысяч беларусов-униатов, желая как можно больше «насолить» русскому православному духовенству за совершенную им гнусность, бросились в объятия католицизма, с которым они прежде постоянно воевали, ибо не желали изменять униатской церкви. Никогда ещё так быстро не росла численность беларусов-католиков, как после упразднения Брестской унии. Кое-кто среди иерархов РПЦ понимал гибельность Акта 1839 года, но предпочитал помалкивать. Между тем настроение огромной массы людей являлось весьма мрачным.

Чтобы лучше понять трагизм положения крестьян-униатов, давайте на минуту представим себе чувства людей, лишенных возможности крестить детей, венчаться, хоронить членов семьи согласно обычаям своих отцов, дедов, прадедов и прапрадедов. Оказавшись в столь непростой ситуации, одни эмигрировали, другие избегали ходить в церковь, не приглашали священников к себе домой, третьи тайно молились и совершали обряды согласно старым заветам. Например, в мемуарах беларуского историка, краеведа, писателя Александра Ельского приведены факты крещения детей согласно униатскому обряду даже в конце XIX века! Иными словами, то, что происходило в Беларуси после 1839 года, во многом напоминало события в Московии после церковной реформы, проведенной в 1653–55 гг. патриархом Никоном.

Дореволюционные русские историки слишком преувеличивали стычки между униатами и православными, стараясь этим оправдать насилие над первыми. Как при заключении Брестской церковной унии в 1596 году, так и при упразднении её в 1839 году беларусы вели себя цивилизованно, не поставили конфессиональный фактор выше национального.