Наталия Перевезенцева - Прогулки по Петербургу с Виктором Бузиновым. 36 увлекательных путешествий по Северной столице

• Название: Прогулки по Петербургу с Виктором Бузиновым. 36 увлекательных путешествий по Северной столице
• Автор: Наталия Перевезенцева
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05344-2

Виктора Михайловича Бузинова знал каждый житель Ленинграда – Петербурга по еженедельным воскресным радиопрограммам. В них он рассказывал о малоизвестных событиях из истории города, о достопримечательностях и об архитектуре Северной столицы.

Иногда он «солировал», но чаще в эфире звучали и собеседники – авторитетнейшие знатоки-краеведы. В их числе была и автор этой книги – Наталия Анатольевна Перевезенцева. Ей удалось успешно воспроизвести стилистику бесед В. М. Бузинова, по формату, информационной насыщенности и даже по интонации…

Читателей ждут тридцать шесть увлекательных прогулок по Северной столице. Готовы? В путь!

---

«Самая фабрика Матвея Яковлевича носила на себе типичный английский отпечаток. Она, правда, не походила на огромные казарменного вида дома с высокими дымящимися трубами, с настоящим адом шумных машин. Это была расползшаяся во все стороны, низенькая, всюду в один этаж, постройка, точнее, целый городок деревянных построек. Фабрика „Нева“ шумела, но шумела мягко, „простодушно“, с частыми передышками. Рабочие не исчислялись тысячами, вряд ли общее число их переходило за сотню, включая женщин и малолетних… На фабрике царил образцовый порядок, но он достигался не суровыми мерами, а какой-то любовной патриархальностью…»

Александр Бенуа описывает амбар, где лежала гора плотно скрученных веревок, огромные весы, главную топку, чумазых кочегаров, уголь.

Саженей на двести тянулась деревянная галерея, вдоль нее были проложены рельсы, и ходила выписанная из Англии машина с разными крюками.

«Когда механизм был пущен в ход, то крюки начинали стремительно вертеться, свертывая несколько ниток в одну толстую веревку, несколько веревок в один канат, несколько канатов в неимоверной толщины кабель. Для того чтобы эта работа могла производиться, машине с крюками надлежало все более удаляться от своего начала и ползти… к другому концу галереи. Путь этот совершался медленно и деловито, со сверлящим уши шумом. Зато, когда он бывал пройден, а свитые, готовые канаты сняты с успокоившихся крюков, то машина по тем же рельсам возвращалась к исходному месту, и это она проделывала со стремительностью, точно лошадь, почуявшая конюшню… Я терпеливо шел шагом за ползущей, работающей машиной с тем, чтобы, сев на нее… вихрем мчаться обратно».

«О том, какую любовь он (Мэтью Эдвардс. – Прим. авт.) снискал среди своих многочисленных служащих, может свидетельствовать то, что когда он скончался, то его гроб на руках пожелали нести рабочие от самого дома до самой могилы на Католическом кладбище, версты три, а проходило это в самый разгар революции 1917 года». Камилла Бенуа через 3 года эмигрировала в Англию и умерла в маленьком деревянном домике, живя на средства родственников Эдвардса.

В советское время предприятие специализировалось на выпуске шпагата и называлось: прядильно-шпагатная фабрика «Нева». В 1971 году было создано Производственное объединение пеньково-джутовых и крученых изделий «Нева», куда, помимо фабрики «Нева», вошли предприятие «Канат» на Петровском острове и Ивангородская канатная фабрика. В период акционирования предприятий в начале 1990-х годов оборудование с фабрики «Нева» перевезли на Петровский остров. С этого времени канатная фабрика на Пискаревском проспекте перестала существовать как промышленное предприятие.[35]

Время сильно изменило характер застройки этой части города. Вдоль Пискаревского и Полюстровского проспектов выросли новые многоэтажные жилые дома, исчезли деревянные постройки. И, как ни странно, самым романтическим строением в этом месте было промышленное здание. Краснокирпичные стены и башенка смольни отражались в пруду, старые парковые деревья придавали местности живописный вид. Действительно – то ли крепость, то ли старинная усадьба…

Увы, не так давно здания канатной фабрики Эдвардса и Кавоса были сняты с охраны. История знакомая: помещения сдавались разным, часто весьма сомнительным арендаторам, не было единого хозяина. Поэтому часть корпусов не отапливалась, крыши и фасады, если и ремонтировались, то «как Бог на душу положит». И здание довели до такого состояния, когда действительно охранять было уже нечего…

А ведь располагался фабричный комплекс в парковой зоне. После реставрации в «крепости» можно было бы разместить и кинотеатр, и молодежный центр, и… Но, кажется, об этом никто не думал.

Красносельский район

Моя Сосновая Поляна

Сосновая Поляна – район особенно дорогой мне. Мы переехали сюда, когда мне было 13 лет. Здесь я окончила школу, отсюда ездила в институт, потом на работу. Здесь до сих пор живет мой отец, поэтому понятие родительского дома у меня неразрывно связано с Сосновой Поляной. Я видела, как она менялась, как исчезали деревянные домики и возводились многоэтажки, как появился проспект Ветеранов и пришел сюда первый троллейбус. Старые названия улиц – Бульварная, Георгиевская – заменялись новыми. Но, несмотря на все новшества, Сосновая Поляна сохраняет еще некий налет провинциальности. Может быть, способствует тому район невысоких двух-трехэтажных домов, соединенных арками, может быть, – обилие зелени и близость парков, которые тянутся цепью вдоль Петергофской дороги. И когда мы с Виктором Михайловичем отправились в Сосновую для записи передачи, мне казалось, что я пригласила его к себе в гости. Так что передача о Сосновой Поляне – одна из моих любимых.

Сосновая Поляна – сравнительно новый район. Сама станция возникла в начале XX века – до этого поезда останавливались только в Лигове и в Сергиевке (нынешняя Володарская), а по обеим сторонам дороги рос густой сосновый лес.[36] Но и до того, как появился дачный поселок Сосновая Поляна, места эти пользовались известностью, потому что входили в ансамбль Петергофской дороги – одного из любимых созданий Петра Первого. Той дороги, что ныне – проспект Стачек и Петергофское шоссе.

Она существовала еще до Петербурга. На шведских картах XVII века видны небольшие поселения по берегу залива, которые связывает между собой приморская дорога. Кое-где она была простым проселком, где-то (между нынешними Автово и Лигово) сливалась с древней Нарвской дорогой. Прибрежные деревеньки (финские хутора, заменившие древние ижорские поселения) были небольшими, 5–6 дворов. На возвышенных местах стояли лютеранские кирхи и пасторские дворы.

Все изменилось, когда в ходе Северной войны земли Введенского Дудоровского погоста Водской пятины (так назывались они в новгородских писцовых книгах XVI-го века) снова перешли к России. Правда, до 1709 года, пока еще сохранялась возможность возобновления военных действий, ни загородные усадьбы вельмож, ни царские резиденции, естественно, строиться не могли. В основном строились редуты. Но, как только опасность миновала, Петр I решил превратить Петергофскую дорогу в нечто вроде парадного морского фасада новой столицы. По его замыслу, путешественник прибывал в Кронштадт, отплывал в Ораниенбаум, – и оттуда следовал в Петербург по живописной дороге, где великолепные загородные дома, окруженные парками, перемежались сельскими ландшафтами. Своей летней резиденцией царь хотел сделать Стрельну, позднее – Петергоф. А земли вдоль Петергофской дороги роздал ближайшим к себе людям – князю Меншикову, адмиралу Апраксину, царице Марфе Матвеевне и многим другим. Строились здесь не всегда охотно, кое-кто считал это тяжелой повинностью. Но все же появились вдоль дороги деревянные, а позже – каменные строения, великолепные парки с разными затеями: фонтанами, гротами, каскадами. Петергоф и Петергофскую дорогу любили и наследники Петра, в первую очередь императрицы Елизавета Петровна и Екатерина Великая. Владения вельмож прерывались большими царскими имениями – Лиговом, Стрельной, Петергофом. А при Николае I, когда Петергоф находился, пожалуй, в зените своей славы, вдоль дороги появились имения сыновей и дочерей императора, позднее – его внуков. Официальный статус Петергофской дороги всегда был особым. По ней маршировали полки в летние лагеря в Красном Селе, мчались придворные кареты, скакали фельдъегеря. По свидетельствам иностранцев, Петергофская дорога напоминала дорогу из Парижа в Версаль.

Остатки былой славы Петергофской дороги мелькают то тут, то там. Почти непрерывная цепь парков, дворцы вельмож – Воронцова (перестроен до неузнаваемости и почему-то в церковь), «Александрино» (восстановлен после войны), «Новознаменка»… Возле главного здания усадьбы «Новознаменка» мы и остановились. Легкое голубое с белым здание в стиле барокко – сразу видно, что строил его не последний архитектор. И это действительно так. Автором считается Антонио Ринальди.[37]

За свою долгую жизнь усадьба сменила много владельцев. Ее хозяевами были Апраксины и Воронцовы, Нарышкины и Мятлевы. Все они оставили свой след в российской истории. Кто-то был военачальником, кто-то прославился хлебосольством и даже попал в стихи. Так, Державин пишет:

Нарышкин! Коль и ты приветством
К веселью всем твой дом открыл!..
Где скука и тоска забыты,
Семья учтива, не шумна,
Важна хозяйка, домовита,
Досужа, ласкова, умна.
Где лишь приязнью, хлебосольством
И взором ищут угождать…

По преданию, гостя на даче Нарышкина, Екатерина II узнала о мире со Швецией. В честь этого события хозяин поставил в одном из залов чугунную статую императрицы.

В 1830-е годы дачу покупает сенатор Петр Васильевич Мятлев. Ранее Мятлеву принадлежало имение «Знаменка» там же, на Петергофской дороге, ближе к Петергофу. Но Николай I попросил продать ему имение, чтобы подарить его одному из своих сыновей. В царской просьбе не отказывают – и Мятлев покупает другое имение, назвав его в память прежнего Новознаменкой.