Джордж Бейли - Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

• Название: Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
• Автор: Джордж Бейли
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Политика
• Год: 2000
• ISBN: 5-275-00063-4

Перед вами — первое русское издание книги «Поле битвы Берлин». Она является уникальным вкладом в документальную литературу о послевоенном противостоянии Востока и Запада. Ее написали авторы, стоявшие на противоборствовавших сторонах в «холодной войне»: Джордж Бейли - бывший директор «Радио Свобода», Сергей Кондрашев - ведущий эксперт КГБ по Германии, генерал-лейтенант в отставке, и Дэвид Мерфи - бывший начальник Берлинской Оперативной базы ЦРУ, впоследствии начальник «советского» отдела ЦРУ.

Авторы опирались в работе над книгой на свои воспоминания и ряд уникальных, впервые рассекреченных документов КГБ и ЦРУ. Книга повествует о формировании обеими сторонами органов^ спецслужб в Германии сразу же после войны, о блокаде Берлина, о деле Отто Йона, о крупнейшей разведоперации того времени -«Берлинский туннель», об истории Берлинской стены и ряде других важнейших событий послевоенного времени.

---

Это дело началось в первый день нового, 1953 года в Вене, когда Попов подбросил в машину американского дипломата секретное письмо, где предлагал продать информацию, ибо нуждался в деньгах на аборт своей любовницы. Письмо было передано в венское отделение ЦРУ, а оно быстро организовало встречу с Поповым. На встрече была подтверждена личность Попова и его большая потенциальная ценность в качестве источника в советской военной разведке. Джордж Кизевальтер, офицер ЦРУ, принял дело с самого начала и в течение шести с половиной лет до ареста Попова КГБ проводил эту операцию.

Согласно версии КГБ, рассказанной позднее Поповым, чтобы реабилитировать себя, он был задержан во время встречи с Бэшом (одним из австрийских агентов ГРУ) «двумя людьми, представившимися австрийскими полицейскими, и препровожден в американскую военную полицию», где его допросили и завербовали, шантажируя его принадлежностью к советской разведке. В КГБ предполагали, что любовная связь Попова могла сделать его уязвимым для вербовщиков. Хотя позднее венские контрразведчики (КГБ) слышали от источника в австрийской полиции, что «в советской группе войск в Австрии есть предатель в чине подполковника», однако подтвердить это сообщение не смогли[662].

После вывода советских оккупационных войск из Австрии, многие офицеры ГРУ, включая Попова, вернулись в Москву, в отпуск и за получением нового назначения. Попов получил инструктаж от ЦРУ о местах простановки сигналов и других условностях установления связи в Москве, но произошло недоразумение, поскольку ЦРУ не знало, что Попова назначат в ГДР. Он прибыл туда в конце сентября 1955 года и был направлен в Шверин, где размещался раз-ведпункт Разведывательного отдела ГСВГ. 10 января 1956 года Попов установил контакт с членом британской военной миссии, посетившим порт Штральзунд, находившийся неподалеку. Он передал ему письмо и записную книжку, содержавшую разведывательную информацию. Письмо было адресовано офицеру ЦРУ, который работал с ним в Вене. Рассказ офицера связи о Попове, содержание письма и записной книжки не оставляли сомнений в том, что Попов прибыл и ищет связь. Письмо было передано в берлинский отдел британской разведки, а потом директору БОБ Биллу Харви и его заместителю и соавтору Дэвиду Мерфи, который к этому времени занимался советскими операциями БОБ. Они немедленно передали сообщение в штаб-квартиру ЦРУ, которая снабдила их информацией по этому делу и подготовила Кизевальтера к работе в Берлине[663].

Таким образом британская разведка оказалась осведомленной о существовании информированного и продуктивного источника ЦРУ в советской военной разведке в Восточной Германии. Были предположения, что Джордж Блейк, источник КГБ в британской разведке, который в это время был в Берлине, узнал об этом деле, если не о Попове конкретно. Однако Блейк отрицает, что знал о встрече Попова с представителем британской миссии[664]. И Кондрашев настаивает на том, что Блейк никогда не упоминал Попова[665].

В любом случае, сразу после получения из британской разведки в Берлине послания Попова, руководители БОБ Харви и Мерфи занялись планированием связи с ним[666]. Офицер британской миссии, сохраняя «великолепное присутствие духа и понимание», договорился о встрече с Поповым 24 января в Штральзунде. Так как оставалось всего десять дней до встречи и надо было разработать план будущих контактов с Поповым в Восточной Германии, Харви и Мерфи попросили полковника Эла Беллонби, шефа американской военной миссии связи, включить Штральзунд в маршрут поездки группы его офицеров в этот день. Надо сказать, что всегда прохладные отношения ЦРУ и военных не улучшились с первых послевоенных дней, однако Беллонби питал глубокое уважение к Биллу Харви. Предложение было принято, встреча состоялась, и начался восточногерманский период операции Попова[667].

Версия Попова на допросах в КГБ заключалась в том, что ЦРУ само отыскало его в Восточной Германии и заставило возобновить отношения. Согласно записям КГБ, «молодая женщина... опустила письмо от Гроссмана (Кизевальтера) в почтовый ящик Попова после того, как Попов отказался взять у нее письмо на улице». Чтобы укрепить мнение КГБ о себе как о бабнике, Попов заявил, что соблазнил курьершу[668]. На самом деле БОБ доверила провести встречу с Поповым в Шверине пожилому мужчине, который был проверенным агентом БОБ и который своей внешностью не мог привлечь к себе внимание и, тем более, подозрение. Курьерские обязанности он выполнял раз в месяц до декабря 1956 года. В это время Попов передал важные сообщения о секретной речи Хрущева и об агентурной сети разведывательного отдела группы Советских войск в Германии[669].

Встречи Попова с пожилым агентом и его послания, доставляемые иногда по другим каналам, бывали и разочаровывающими и ценными. Однако к этому времени из Вашингтона прилетел Кизевальтер и обосновался в маленьком кабинете в БОБ, якобы занимаясь материалами из туннеля в поисках наводок. И он и Попов горели желанием использовать личные встречи, чтобы разрешить недоразумения, накопившиеся в результате использования закрытых сообщений через посредников. Кстати, именно теплые личные отношения Кизевальтера и Попова в Вене не в малой степени помогли успешному проведению операции. Кизельватер стал для Попова старшим другом, доверенным лицом, советчиком — и только он один мог добиться плодотворного сотрудничества[670].

Договариваться о поездках в Восточный Берлин или в штаб-квартиру разведывательного отдела группы Советских войск в Вюнсдорфе как прикрытии для посещения Западного Берлина было нелегко, однако Попову удалось трижды побывать в Западном Берлине, пока он был в Шверине. Почти каждый раз у офицеров БОБ случался переполох. Например, один раз Попов, приехав в Западный Берлин, забыл адрес конспиративной квартиры, а записная книжка осталась в Шверине. Он вернулся в Карлсхорст, оттуда позвонил жене в Шверин и попросил ее продиктовать ему нужный телефон, после чего вновь поехал в Западный Берлин, позвонил на коммутатор БОБ, вызвал своего офицера и в конце концов добрался до конспиративной квартиры. Даже после переезда в Восточный Берлин у него постоянно возникали проблемы с транспортом. Однажды он отправился на вокзал в Восточном Берлине и сел в поезд, который шел через Западный Берлин в Потсдам. Стоило ему выйти из вагона, как появился советский военный патруль, который позвал еще и своего сержанта. Правда, сержант позволил Попову сесть в обратный поезд, который шел через Западный Берлин, но доложил о случившемся, и Попов получил выговор за поездку в Западный Берлин без разрешения.

В другом случае он слишком рано явился на встречу и зашел в бар за углом выпить пару кружек пива[671].

На встрече в Западном Берлине в конце марта 1957 года Попов сообщил сведения, носившие взрывной характер, а это могло всерьез угрожать его безопасности. Маршал Георгий Жуков только что завершил визит в группу Советских войск в Германии, во время которого имел беседу с высшим командным составом. Он коснулся очень важных тем, например, осторожности при посвящении восточногерманской Народной армии в советские военные секреты, подробностей военного вмешательства Советов в Венгрии, особенностей советской военной стратегии в кризисной ситуации (например, плана достижения Ла-Манша на второй день войны). Говорил также о боеготовности и дисциплине в группе Советских войск в Германии, а также о развитии нового советского оружия, постаравшись при этом принизить достижения американцев в области атомного оружия. Текст его речи был передан ЦРУ Поповым и распространен среди очень узкого круга и под жестким контролем 29 марта 1957 года[672].

Соблюдая все меры предосторожности, американцы передали доклад в Лондон. Так как его основное содержание касалось Советской армии в Германии, то доклад послали британской разведке в Берлине. Естественно, источник указан не был, однако Попова хорошо знали в британской разведке, и обе разведки — британская и американская — продолжали сотрудничать в различных аспектах этого дела[673]. Таким образом, когда доклад поступил в британскую разведку в Берлине, его, вероятно, видел Джордж Блейк, который занимался советскими операциями. Блейк совершенно ясно дал понять в автобиографии, что он передавал КГБ все представлявшее интерес, что оказывалось на его столе. Можно полагать, что он передал и доклад Жукова[674].

КГБ излагает совсем другую версию того, как был получен доклад Жукова: «дружеская служба» добыла копию доклада Жукова, который американцы получили от одного из своих агентов. Аналитики контрразведки КГБ предположили, что источник присутствовал на встрече с Жуковым, а фамилия Попова была в списке тех, кто участвовал. Нашелся давний доклад венского КГБ по вопросу утечки информации, дожидавшийся своего часа. Тогда было решено поручить опытному контрразведчику Звезденкову начать расследование в Карлсхорсте, но фамилия Попова названа не была. Аппарат КГБ должен был оказывать всяческое содействие Звезденкову, но его доклады направлялись непосредственно руководству КГБ.