Алексей Бакулин - Письма в Небеса

• Название: Письма в Небеса
• Автор: Алексей Бакулин
• Жанр: Религия

Книга известного петербургского православного публициста Алексея Бакулина представляет читателю свежий, нередко парадоксальный, взгляд на историю, культуру и современность России. Лауреат всероссийской  премии им. А.К. Толстого представляет читателям свои избранные статьи как на самые злободневные, так и на вечные, непреходящие темы. Всё в России так или иначе обращается к её имперской миссии, которую следует понимать не в традиционной европейской, но в особой, глубинной трактовке.

В мире может быть только одна Империя, - все прочие страны, называющие себя таким именем и претендующие на такую роль, сильно заблуждаются на свой счёт. Как в капле росы Империя - земное предвосхищение Царства небесного - отражается в каждом дне русской истории, в каждой человеческой душе, в каждом произведении русского искусства. Эту мысль, в конечном счёте, и хочет донести автор до своих читателей, пусть и несколько неординарным способом.

---

И на Святой Руси отец!

О русский царь! в твоей короне

Есть без цены драгой алмаз.

Он значит — милость! Будь на троне

И, наш отец, помилуй нас!

А мы с молитвой крепкой к Богу

Падём все ниц твоим стопам;

Велишь — и мы пробьём дорогу

Твоим победным знаменам!

Да что вспоминать декабристские грехи Фёдора Николаевича! Он, кстати, и в декабристах сотворил немало добра. Например, сделал всё, чтобы Пушкин не был втянут в заговор. Ходатайствовал о Пушкине перед властями: сумел доказать, что ряд слишком вольных эпиграмм только приписываются Александру Сергеевичу, но вовсе ему не принадлежат. Царь подумал и смилостивился над поэтом. Однажды Глинка расстроил очередную пушкинскую дуэль, а если бы не Фёдор Николаевич, то, может быть, Пушкин был бы убит намного раньше!..

А его военный путь? Полковничьи погоны в гвардии не давались просто так!.. Фёдор Николаевич уже во время Отечественной войны был большим поэтом — есть несколько его стихов, написанных по горячим следам событий 1812 года:

Друзья! Враги грозят нам боем,

Уж сёла ближние в огне,

Уж Милорадович пред строем

Летает вихрем на коне.

Идём, идём, друзья, на бой!

Герой! Нам смерть сладка с тобой!

Удивительное ощущение приходит, когда читаешь эти стихи и понимаешь, что автор всё это не «из головы выдумывает», а — вот, только что, скакал на коне за Милорадовичем, а потом, на привале, торопясь, записал карандашом… И если говорил: «Нам смерть сладка…» — то это не для красного словца: отлично понимал, что мог в самом деле умереть в ближайшем бою, через несколько часов, через несколько минут…

И кажется, будто не стихи читаешь, а смотришь кинохронику, документальные кадры… Вот, например, — написано непосредственно во время московского пожара, когда никто ещё не знал, чем кончится дело, как долго продлится война, не врагу ли достанется окончательная победа:

Горит, горит царей столица;

Над ней в кровавых тучах гром,

И гнева Божьего десница,

И бури огненны кругом.

О Кремль! Твои святые стены

И башни горды на стенах,

Дворцы и храмы позлащены

Падут, унижены во прах!..

…А гордый враг, оставя степи

И груды пепла вкруг Москвы,

Возвысит грозно меч и цепи

И двинет рать к брегам Невы…

Друзья, бодрей! Уж близко мщенье:

Уж вождь, любимец наш седой,

Устроил мудро войск движенье

И в тыл врагам грозит бедой.

А мы, друзья, к Творцу молитвы:

О, дай Всесильный наш Творец,

Чтоб дивной сей народов битвы

Венчали славою конец!

Вы только вдумайтесь: это написано не «потом», эта молитва ко Всевышнему звучит непосредственно из 1812 года. Именно эта молитва — вкупе, конечно, с миллионами других, ей подобных — дошла до Престола Божия и отвратила беду от России… Всякое слово есть великое дело; но слово, отлитое в стихотворную форму, записанное, сохранённое, получает силу много большую…

Фёдора Николаевича сослали не в Сибирь, а в Карелию. Кто бывал там, тот поймёт, что могла дать эта земля сердцу поэта. В тех краях и Державин, и Баратынский почувствовали несравненное усиление своего поэтического дара; не миновала и Глинку сия благодать.

Богатая, несравненно богатая Россия может забывать таких поэтов, как Фёдор Глинка. Где-нибудь в Швеции стихотворцу подобного уровня на каждой площади стоял бы памятник, но в России…

И всё-таки время от времени нужно напоминать людям: был Глинка, был Бенедиктов, были Козлов, Вяземский, Языков… От того, что их теперь не помнят, они хуже не стали. Стихи их в забвении не потускнели, мысли не стали мельче. Это неуничтожимо.

Как там у Фёдора Николаевича?

Кто, силач, возьмёт в охапку

Холм Кремля-богатыря?

Кто собьёт златую шапку

У Ивана-Звонаря?

Кто Царь-Колокол поднимет?

Кто Царь-Пушку повернёт?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?..

Если мы не помним, не знаем, не слышим этих слов — тем хуже для нас…

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО ПОБЕЖДАЕТ

Это подборка писем о Русской Империи.

В 1721 году царь Пётр Алексеевич стал Императором Российским.

Не все это знают, но первым русским императором был вовсе не Пётр I. Им был Димитрий Самозванец. Он впервые в официальных документах назвал себя «Деметриус Император», когда никто в России и слова-то такого не слыхал — Империя.

А если мы вспомним, что ещё Ивана III именовали императором послы европейских держав, — его-то, кто в глазах иных удельных князей был всего-навсего выскочкой московским…

Словом, Пётр Великий ничего нового в этом смысле не выдумал, он просто назвал своими именами то, что и прежде существовало в общественном сознании.

Европа всегда воспринимала Россию как империю, — и никак иначе. Империя же, — напомним, — это держава, претендующая на мировую гегемонию. Чем достигается эта гегемония — силой ли оружия, или силой денег, или, может быть, силой духа, обаянием великих идей, — это, в сущности, не важно. И для Империи вовсе не обязательно огнём и мечом захватывать страну за страной, — важно, чтобы страны сами склонились пред её неоспоримой мощью. Пусть даже мощь эта существует лишь в возможности, — как это мы видим сегодня.

Как это видели даже современники Ивана III. Держава, только-то выбравшаяся из-под татарского ига, только-только начавшая собирать свои разорванные земли, — в глазах Европы уже была Империей. Не важно, что были русские слабы, не важно, что толком не определился национальный вождь, — это всё дело наживное. Главное, что это страна Византийского, Римского духа.

В чём выражался такой дух? — наверное, никто не смог бы определить это словами. Лучшее, что было сказано по этому поводу: «Москва — Третий Рим, а четвёртому не стоять». В конце концов русское слово «царь» — это всё тот же римский «цезарь», «император», и, следовательно, наши московские цари — такие же цезари, императоры, как и петербургские Романовы. Пётр Великий ничего нового не открыл.

За выход к Балтийскому морю боролся задолго до Петра Иван Грозный. Он же пытался перенести столицу из закосневшей Москвы в новый, молодой город: ему мерещилась то Вологда, то даже Архангельск… Регулярная армия и флот начали создаваться до Петра — при его отце Алексее Михайловиче: мало жил этот царь, и не многое успел, да и наследие Великой Смуты ещё не было преодолено в его эпоху. Союз с Европой начал налаживать Борис Годунов, а до него Грозный установил дружбу с Елизаветинской Британией. Что ни возьми из Петровских начинаний — всё было задумано до него, всё было запланировано прежними русскими царями. Пётр ничего не придумывал, — он просто осуществил вековые чаяния России.

И в том числе — назвал Империю Империей.

Надо твёрдо понимать: никакого другого вида, кроме имперского, Россия иметь не может, — таковы законы государственной природы. Нужно совершенно уничтожить русских, — всех, до последнего человека, — чтобы Русская Империя перестала существовать, чтобы на её месте возникла сотня более или менее самостоятельных держав. Когда троцкисты попытались расчленить Россию и по частям бросить её в костёр мировой революции, — кто погиб, Россия или Троцкий? Дело не только в том, что победивший Сталин, был, как политик много сильнее шумного Льва Давыдовича, дело в том, что в России в то время никто, кроме имперца-Сталина и не смог бы воцариться. Возникновение Советской империи было неизбежно, неизбежно было и её постепенное превращение в традиционную Русскую империю.

И сегодня это превращение так же неизбежно, как и вчера. Она несколько замедлилось, оно пробуксовывает, — но это не будет продолжаться вечно. Империя всплывёт, вопреки воле её нынешних хозяев, вопреки безволию её нынешних обитателей. Если бы планы Запада могли осуществиться, России уже лет двадцать как не существовало бы. Демократы всё время становятся перед необходимостью поддерживать в России хоть что-то имперское, всё время со дня на день откладывать окончательный демонтаж страны. Потому что, если поспешить, то рухнет не только Россия, рухнет вся современная цивилизация. И каждый раз оказывается, что убивать Империю ещё слишком рано, слишком опасно, ещё не созрел момент, ещё не всё готово…