Аркадий Макаров - Парковая зона

• Название: Парковая зона
• Автор: Аркадий Макаров
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

Действие романа охватывает период от шестидесятых годов прошлого века по настоящее время.

Центральный герой произведения – Иван Захарович Метёлкин, прошедший тяжёлую и не всегда однозначную жизнь. После окончания сельской школы судьба его связала с ребятами городских окраин со всеми характерными чертами той среды – частые попойки, тяжёлая физическая работа. Мечта стать инженером, кажется, рухнула навсегда, но здравый смысл и желание побороть в себе маргинальные начала заставили Ивана окончить технический институт и стать руководителем на монтажных площадках строящегося города.

Но вот грянула, так называемая перестройка, и всё кардинально поменялось: не стало любимой работы. В маленьком городе устроиться на другую невозможно, и вот используя старые связи, Иван Захарович устраивается охранником в санаторий, в эту парковую зону, где и происходят основные события…

---

Завтра – Седьмое Ноября. День согласия и примирения, так теперь, кажется, называется памятная дата начала глобальных экспериментов над Россией, приведших её к такому постыдному состоянию, когда затюканный народ, чтобы прожить, должен наподобие нищего «лицом срамиться и ручкой прясть».

В Дом пожаловали представители администрации области, поздравить неизвестно с чем собравшихся в маленьком кинозале обитателей, вызвав у них болезненные воспоминания о шумной молодости и дружных демонстрациях в честь Октября – красного листка календаря.

До одинокой, неприкаянной старости тогда было далеко. Да и не верили они, хмельные и здоровые, в эту самую старость, когда душа становится похожа на дом с прохудившейся крышей, через которую осеннее ненастье льет и льет холодную дождевую воду. А спрятаться негде…

– Безобразие! – выговаривает высокий гость директору, показывая на шабашников, громыхающих ключами возле истекающего ржавой водой распотрошенного вентиля. – Праздник портят! Сейчас должна самодеятельность прибыть, а здесь они с трубами раскорячились! Халтурщики!

«Халтурщики» ухмыляются, переглядываясь, и начинают еще ретивее греметь железом.

Правда, обещанная самодеятельность так и не приехала.

Чиновники, подражая ведущим передачи «Алло, мы ищем таланты!», вызывали на сцену под бравые выкрики тоже принявших на грудь ради такого дела и повеселевших старичков с рассказами о героическом начале дней давно минувших.

Не обошлось, конечно, и без Арчилова, который и в этот раз клеймил позором неизвестно кого, призывая с корнем выкорчевывать иждивенческие настроения масс.

В этот день и Метелкина с Геной не обошел «нежданчик».

К вечеру на белом джипе к серому обшарпанному зданию подкатил их работодатель. Румяный, молодой, в ярком адидассовском спортивном костюме, модном ныне среди «новых русских», Укачкин выглядел молодцом на фоне замызганных и усталых шабашников и пергаментных постояльцев.

Король-олень, да и только!

По рукам ударять не пришлось, но поприветствовал он шабашников вполне дружески:

– Ну что, мужики, с праздником вас! Работу кончили?

Гена почесал затылок: больно скорый начальник, дел еще на целую неделю, а он уже прикатил.

– Ну, ладно, – говорит начальник миролюбиво. – Поднажмете ещё. Я вот позаботился о вас! – достает из машины полиэтиленовый пакет.

В пакете бутылка водки и румяный батон вареной колбасы.

Вот теперь и для них – День Революции!

Работодатель улыбается:

– Ну что – со мной можно иметь дело?

– Можно, можно, – говорит Гена, забирая угощение. – Да и авансец надо бы выплатить… Работа кипит. Пойдём, посмотрим!

Укачкин идёт за ними. Осматривает сделанное. Доволен. Взгляд хозяйский, покровительственный. Видно, что он здесь имеет свой маленький бизнес.

Лезет в карман, достаёт несколько сотен. Протягивает: берите, берите! Бумаги на получение аванса никакой. Зачем бюрократию разводить? Вот они, деньги! Листок к листку. Пусть пока сумма небольшая – аванс всё-таки!

Шабашники довольны. Хороший человек! Хороший хозяин! Своих работников не обижает!

Садится в джип, бросает ногу на педаль. Газует. Лихо разворачивается и уезжает.

Метелкину с Геной пить некогда. Дела. Потом догонят. Дом без горячей воды. Директор нервничает: который день не работают душевые и прачечная.

– Вы, – говорит, – ребята, будьте добры, пожалейте стариков…

И «ребята» поспешают, жалеют стариков – бьют-колотят, гнут-кантуют, режут-сваривают, концы заводят.

За полночь к ним подходит дежурная медсестра. Уговаривает не греметь:

– Тише! Человек умер. Хороший дедок был. Аккуратный. Учитель бывший. Пришла к нему укол делать, а он холодный. А этот малахольный Арчилов кричит, что он с покойником вместе спать не будет. Может, в коридор учителя поможете вынести, а?..

Смерть – самое естественное в этом мире, а привыкнуть нельзя. Разум кричит. Как сказал великий поэт: «Оттого пред сонмом уходящих я всегда испытываю дрожь».

И у Метелкина нехорошо сжимается сердце.

Бросают работу. Гена зачем-то берет обрезок трубы, и они поднимаются в палату, где лежит покойник.

Арчилов возмущенно размахивает руками, что-то клокочет.

– Замолчи, гнида! – Гена поднимает трубу и тот в подштанниках, взлохмаченный, прихватив одеяло, выбегает в коридор и устраивается в углу на диване.

– Пусть учитель побудет один, – говорит Метелкин, и медсестра соглашается.

Накрытый тёмным солдатским одеялом, бывший учитель с неестественно выступающими ступнями страшен в своей неподвижности.

Они, не выключая свет, уходят.

Арчилов уже храпит на весь этаж беззаботно и отрешенно.

Идут в свою бытовку помянуть учителя.

Утром в маленькой комнатке, служащей чем-то вроде домашней церкви, возле бумажных икон неумело крестится кучка старушек, глядя на горящие свечи. Их комсомольская атеистическая молодость все еще проглядывает сквозь сухие скорбные лица.

В столярке опять оживленно. Выбирают доски посуше да попрямее на новый гроб. Жизнь идет своим чередом…

А Укачкин так и не заплатил Метелкину с Геной за выполнение работы. Говоря по-теперешнему, кинул.

Что с него взять? Какое время, таков и человек.

6

С инженерным образованием, когда производства разворованы и бездействуют, сразу на работу не устроиться, и удачливый товарищ, тот самый, из областной администрации, подполковник милиции в отставке, по блату выхлопотал Ивану место сторожа.

Но, как говорится, всякий труд благослови, удача!

И вот Иван Захарович Метелкин сидит здесь, и темная ночь приглядывается к нему своим немигающим взглядом.

Работа сторожа только на первый взгляд пустячная – заперся в своей сторожке и не высовывай носа. Ночь покрутился с одного бока на другой, повалял дурака – и два дня свободны, как говорится, гуляй, Вася!

Так же представлялось и Ивану Захаровичу до того момента, пока он не остался один на один с ночью в большом, по-зимнему мертвом парке.

Это уж потом ему, пообвыкшему, находясь на дежурстве в полудреме, было наплевать на докучливые жалобы и кряхтенье старых деревьев, еще помнивших лучшие времена.

Подремывал Иван, не обращая внимания на всполошную возню и яростное повизгивание крысиного племени, дерущегося за объедки возле мусоросборника, на безнадежный выкрик одинокой птицы, которой приснился то ли ястреб в небе, то ли кошачий глаз возле ее носа.

А по первости не то что впасть в дрему – завернуть в сторожку обогреться представлялось опасным: мало ли что может произойти там, за стеной дощатой конуры в черном ночном пространстве. Тем более поздний визит того горного орла предостерегал от беспечности. Вот и ходит, крутит головой Иван, прислушиваясь: непременно придут бандиты-налетчики с ломами вскрывать склады с тушенкой и мочеными яблоками в капустном рассоле, а то еще и кассу подломят, где в столе у главбуха лежит заначка в сотню рублей.

Зашуршала бумага в кустах, и Метелкин уже встрепенулся, объятый первобытным страхом: напряглись мышцы, весь подобрался, как дикий зверь перед прыжком – что это?! Потом плюнет облегченно: «Тьфу ты, дьявол! Бумажный мешок из-под макарон за угрозу принял», – и лезет в карман за успокаивающим куревом.

Похожее чувство Иван Захарович Метелкин уже испытывал в армейском карауле, охраняя пусковую ракетную установку под немецким городом Борна, в лесу, где находился учебный полигон Группы Советских Войск в Германии.

Тогда еще служили не за деньги, а за совесть, не обремененные рыночным космополитизмом. Хотя и на той службе встречались разные судьбы, разные по своей удаче и своей глупости. А у кого молодость без греха?

Восточная часть когда-то пораженного врага сменила веру и стала демократической, но не все немцы были в восторге от советских неугомонных войск. Помнили возмездие за вероломство…

Воинская часть, где служил рядовой Метелкин, была особой секретности. Комар носа не подточит. На учебный полигон выезжали без пусковых установщиков, имитируя их, громадных и неповоротливых, тягачами на гусеничном ходу.

Но в тот раз, то ли для устрашения сил НАТО, то ли еще по какой причине, на полигон выползли уже легендарные тяжелые ракетные установщики, закамуфлированные теперь под те же тягачи, с бревнами баллистических ракет на подъемных решетчатых башнях.

Полигон был хоть и не дальний, но марш-бросок до него делался окружными путями и при тщательной охране большим количеством броневой техники, притупляющей бдительность потенциального противника.

Отцы-командиры перед каждым выездом проводили бесконечные инструктажи и наставления, поминутно напоминая, что они, солдаты, находятся здесь впереди пограничных застав, почти что в логове врага.

Это было действительно правдой: весной полностью вырезали караул базы, где находились в боксах заправщики ракетным топливом. Только успевший нажать сигнальную кнопку начальник караула предотвратил диверсию. Азотная кислота с керосином – смесь адская, апокалипсическая. А этой смеси как раз хватило бы сжечь дотла тот городок, где располагалась их часть.