Л Н. Толстой - Полное собрание сочинений. Том 17

• Название: Полное собрание сочинений. Том 17
• Автор: Л Н. Толстой
• Жанр: Классическая проза

---

Представимъ себѣ хоть Моисея, человѣка, углубившагося въ себя, въ мысли о значеніи человѣка, въ тѣ самыя мысли, которыя служатъ отвѣтомъ на вопросъ: «что я такое?», — и вдругъ понявшаго единство свое съ единствомъ силъ. Кто испытывалъ эти минуты настоятельности вопроса и мгновенной ясности мысли, тотъ знаетъ это чувство. На мгновеніе онъ почувствовалъ Бога, почувствовалъ свое мѣсто. Онъ увидалъ Бога, (иначе онъ не могъ бы выразить этаго чувства). Но, желая передать это чувство, онъ долженъ былъ говорить словами, подъискивать понятныя выраженія, и онъ написалъ книгу Бытія. Онъ не могъ непосредственно передать это чувство въ книгѣ; въ личныхъ отношеніяхъ онъ передалъ его, и оно то и дало силу книгѣ (такъ дѣлали всѣ пророки). Теперь что же ищутъ въ этой книгѣ тѣ, которые критикуютъ разумомъ подробности изложенія? Они ищутъ отвѣтовъ на то, какъ Богъ сотворилъ міръ. Но Моисей невольно, противувольно даже, сказалъ какъ, — онъ отдалъ этимъ дань слабости орудію слова; онъ только одно хотѣлъ сказать и говорилъ: то, что есть единый Богъ, источникъ всего по времени и пространству678 и человѣкъ его произведеніе. (И теперь я, стараясь поправлять Моисея, отдаю гораздо худшую дань слабости слова,679 чувствуя, что каждое употребляемое мною слово неадекватно понятію). Но одно ясно и несомнѣнно, это то, что центръ тяжести, смыслъ, цѣль словъ Моисея, не есть и не можетъ быть изложеніе теоріи происхожденія міра, но отвѣтъ на вопросъ; чтò я такое? откуда взялся? зачѣмъ? Отрицать то, что отвѣтилъ на это Моисей въ Библіи <Зороастръ въ Зендавестѣ> мы можемъ только если вопросъ остался безъ отвѣта, или если отвѣтъ ошибоченъ, несогласенъ съ другимъ извѣстнымъ намъ отвѣтомъ на вопросы сердца. Но никакъ не потому, что форма подробностей отвѣта на вопросы сердца несогласна680 съ совершенно другими, не имѣющими ничего общаго съ этими вопросами, другими вопросами разума. А это то самое и дѣлаетъ наука, отъискивая въ вѣрѣ несогласія съ ея положеніями. Вы говорите, что тверди нѣтъ — прекрасно. Стало быть, Богъ сотворилъ то самое, что Моисей подразумѣва[лъ] подъ словомъ — твердь. Дѣло не въ томъ, что онъ подразумѣвалъ подъ твердью и не зналъ астрономіи, а въ томъ, что онъ сказалъ, что Богъ и это тоже сотворилъ, т. е. что все имѣетъ одинъ источникъ. Если это есть Божеское откровеніе, почему оно не знало астрономіи? Если бы даже и Божеское откровеніе въ самомъ узкомъ смыслѣ, то Божеск[ому] откровені[ю] нельзя было говорить о систем[ѣ] Геркулевскаго созвѣздія и о Ракѣ681 Евреямъ, которые видѣли твердь и спрашивали, откуда твердь. — (Боюсь, что и наше понятіе о небесныхъ тѣлахъ лѣтъ черезъ 10 000 покажется очень смѣшнымъ и грубымъ; стало быть и нашимъ языкомъ нельзя б[удетъ] говорить.682

Это возраженіе говоритъ только, зачѣмъ Богъ не говорилъ научно. Но это то и показываетъ, что область науки не то, что область вѣры. Отвѣтъ данъ на вопросъ сердца, а не разума, и отвѣтъ полонъ и ясенъ относительно вопроса.683 Если отвѣтъ не полонъ и неясенъ, какъ это бываетъ, то уясните, дополните его, но не забывайте вопросъ. Всѣ геологическія изысканія не помогутъ ни на волосъ уясненію вопроса о томъ, одинъ ли я самъ по себѣ или въ связи со всѣмъ міромъ и въ зависимости отъ одной силы. Что я такое? А только на этотъ вопросъ ищется отвѣтъ. Наука въ этомъ случаѣ дѣлаетъ ту же ошибку, которую дѣлаетъ вѣра на основаніи своихъ требованій684 отрицая науку; но наука, владѣя словомъ и діалектикой, хитритъ лучше чѣмъ вѣра. Скрывая свою ошибку перенесенія вопроса изъ области сердечной въ разумную, ложная наука часто,685 отрицая такимъ незаконнымъ путемъ положенія вѣры, дѣлаетъ видъ, что она поправляетъ ихъ; и этой мнимой поправкой сама себя обманываетъ. Она говоритъ: сотвореніе міра въ одинъ прекрасный день не имѣетъ смысла. Сотвореніе паръ животныхъ еще менѣе. Мы видимъ, что все существуетъ и все развивается и изъ этаго не имѣемъ права заключать, чтобы было время, когда ничего не было. Но слѣдя за развитіемъ, мы приходимъ къ заключенію, что были низшія формы, изъ к[оторыхъ] развивались высшія,686 и въ томъ числѣ человѣкъ, и потому вмѣсто басни творенія для насъ является разумная и подтверждаемая опытомъ теорія развитія силъ природы. И совершается та странная подтасовка, что человѣкъ, ухватившись за вопросы вѣры, послѣ многихъ манипуляцій, находитъ себя съ полными руками всякихъ вопросовъ разума, а вопросы вѣры съ ихъ отвѣтами остаются не то что отвергнутыми, а совершенно устраненными. Эшафодажъ науки, подставляемый подъ вѣру, такъ сложенъ и громоздок, что очень многіе даже не замѣчаютъ обмана и наивно видятъ отвѣтъ на вопросъ въ томъ, чтò я такое, отвѣтъ въ томъ, что я есмь организмъ, въ которомъ развиваются неизвѣстныя силы по извѣстнымъ законамъ. Въ сущности же для каждаго, кто потрудится весь этотъ эшафодажъ науки привести опять къ первому вопросу вѣры, будетъ очевидно, что отвѣта не только нѣтъ, но и не можетъ быть въ области науки, разумнаго знанія. Исходная точка моя была: что есмь я, т. е. что есть моя жизнь, мое обособленіе отъ другихъ, и что такое687 тѣ силы, которыя я чувствую, дѣйствуя и страдая, и откуда я взялся?

Наука говоритъ: ты организмъ, ты обособленъ, ты сила и на [тебя] дѣйствуютъ силы неизвѣстныя въ своей сущности, и ты взялся изъ утробы матери, а мать изъ утробы своей матери. Т. е. наука, желая разрѣшить вопросы, невольно отстранила ихъ, что неизбѣжно по сущности ея разумной дѣятельности, и вмѣсто отвѣта повторила мнѣ слова вопроса. На главный же вопросъ отвѣчала безсмыслицей, къ чему она тоже приведена неизбѣжно688 свойствомъ своей дѣятельности. На вопросъ: откуда я? она отвѣтила: ты звѣнчикъ въ вѣчной, безконечной цѣпи существъ, т. е. то, что видитъ человѣкъ прежд[е] всего, что пугаетъ его, и то самое, вслѣдствіе чего онъ начинаетъ спрашивать. —

МАТЕРИАЛЫ К РОМАНУ ВРЕМЕН ПЕТРА I.

БУМАГИ ПЕТРА.

Петръ.

[Соловьев. История России с древнейших времен. T. XIV. М. 1863.]

1695 — 22 года.

Подъ 1-мъ Азовомъ. Чинитъ гранаты. «Пѣшіе, наклонясь ходимъ, — писал он Кревету, — потому что подошли къ гнѣзду близко и шершней раздразнили. Однако и гнѣздо689 по маленьку сыплется». [224]

2-й Азовскій походъ. У Петра больная нога. [226] Пасха 12 Апрѣля. Онъ опускаетъ суда въ Воронежѣ. Домикъ въ 2 горницы [где жил Петр], самъ работаетъ и пьетъ. 3 мая поплыл «морской караван». Впереди плыл капитан Петръ Алексеев на галерѣ690 принципіумъ 1696. [228]

Кто женщина?......

Пишетъ сестрѣ Натальѣ: «По письму твоему я къ ядрамъ и пулькамъ близко не хожу, а они ко мне ходятъ. Прикажи имъ, чтобъ не ходили. Хоть и ходятъ, — но по ся поры вѣжливы. [229]

1697 казнены Соковнинъ, Цыклеръ, Пушкинъ, Филип[повъ], Рожинъ и выкопанъ Милославскій и гробъ его поставлен был у плах изменничъих и как головы им секли на его гробъ капала кровь. [249]

Петр не терял времени. Учился первое въ Пруссіи Артиллеріи. [251]

На вопрос старой курфюрстины, любит ли он охоту, отвечал: «Отецъ мой былъ страстный охотникъ, но я не люблю. Люблю фаерверки и плаваніе. Царь с удовольствием слушал италианских певиц, но сказал: Музыки не люблю». [254] Особенно понравилось ему в анатомическом кабинете профессора Рюйша. Он так увлекся, что поцѣловалъ отлично приготовленный трупъ ребенка, который улыбался, как живой. В Лейдене, в анатомическом театре, заметив отвращение своих русских спутников к трупам, и заставилъ зубами разрывать мускулы трупа. [257] Пьетъ и тамъ.

На извѣстіе о бунтѣ стрельцов и движении их к Москве, Петр отвечал: Буду скорѣе. Крѣпостью утишить, а кроме сего ничем сей огнь угасить не можно. Сѣмя Милославскаго ростетъ. [275] Вообще сравненья любитъ, и особенно сѣмя, пахота.

26 Августа пріѣхалъ [из за границы в Москву.] Былъ у Монсъ, у Лефорта, у жены не былъ, ночевать поѣхалъ въ Преображенское. [275—276]

Онъ бросится на знамя противников, вырвет и потопчет его: это знамя — борода, это знамя — старинное длинное платье. Бороды стрижетъ самъ. Это изъ за границы еще мечта. [278]

Между тем делались страшные приготовления к казням: ставили висѣлицы противъ Дѣвичъяго Монастыря и у четырех съезжих изб возмутившихся полков. [279]

(Такъ на жъ тебѣ? Затѣмъ и уѣхалъ изъ подъ Нарвы.)

Патриарх вспомнил, что его предшественники в подобных случаях становились между царем и жертвами его гнева, печаловались за опальных, утоляли кровь: Адриан поднял икону и отправился в Преображенское к Петру. Какъ встрѣтилъ Адріана съ Иконой. «Убирайся и поставь Икону на мѣсто. Я не менее тебя чту Бога».... [279—280]

30 сентября была первая казнь стрѣльцовъ, числом 201 человек, везли из Преображенского въ телѣгахъ съ зазженными свѣчами и по 3691

За телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками. По прочтении сказки осужденных развезли вершить на указанные места; но пятерым, сказано в деле, отсечены головы в Преображенском; свидетели достоверные объясняют нам эту странность: Петр самъ отрубилъ этим 5-мъ стрельцам головы. [280]