Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами

• Название: Гольф с моджахедами
• Автор: Валериан Скворцов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Уаелеси шепнул, что жемчужины крадены у австралийской фирмы, которая арендует соседний атолл для контрабандного выращивания эксклюзивного товара. Секрет черноты фирма, в свою очередь, выкрала у японцев, выращивающих такой жемчуг на Таити, и больше его никто не знает. У ныряльщиков-воров тоже есть свой секрет: как на глубине десяти-пятнадцати метров раскрыть раковину и заглотнуть жемчужину...

Однако не для выявления воровства инспектор жег дорогую солярку в дизеле полицейского катера. Жалобу австралийцы не подавали. Инспектор навещал музыкальный островок на предмет налогового обложения немца перед его отлетом из Фунафути. Согласно островному обычаю, вака-атуа не облагался вовсе, тем более что святой относился к влиятельной конгрегации христиан-бомбистов. Существовала такая с памятной даты, получившей название "Праздник благоволения Господня". В тот день японская фугаска угодила в костел Фунафути через пять минут после того, как американский сержант, получив от службы воздушного наблюдения предупреждение о приближающихся самолетах, увел с молитвы в укрытие четыре сотни прихожан.

Мы полдня квасили яванский ром под "звуки природы, сливающиеся с музыкальными опусами", которые немец извлекал из исцарапанного песком пианино. Ксерокопию контракта с канадской компанией компакт-дисков "Норт Саунд", заказавшей музыку, жара и влажность припаяли к пластиковому столику, вынесенному на волю. Вака-атуа высыпал на контракт закуску что-то похожее на вяленых воробьев.

Единственный на острове стул занимал исполнитель, а мы, угнездившись на песке, ставили под столешницу для укрытия от солнца бутылки и стаканы. И те, и другие были в чехлах-"термосах" из колоколо. Шнапс подавался прохладным - из холодильника, подключенного к ветряку-генератору. Вяленые же воробьи от жары становились только съедобнее.

На третьей бутылке немец, отправившийся в фале за семейными фотографиями, споткнулся о коробку с жемчужинами. Проспавшись, мы ползали и выискивали их поштучно, задирая куски плетеного пола. Голова казалось такой тяжелой, что неимоверно хотелось сунуть её под очередную циновку и не вставать никогда.

Инвентаризацию найденного вел вака-атуа - с помощью приборчика, какими стюардессы, нажимая на кнопку, считают поголовье пассажиров перед взлетом.

Когда мы сползлись, он сказал:

- Хотите купить несколько?

Я подумал о Наташе и ответил:

- Наверное, это слишком дорого?

- По цене нетто плюс моя комиссия...

- За спиной у немца?

У меня чуть не сорвалось: а ревновать не станет? Хамства, конечно, во мне сидит много.

- Он согласен, мы это обсуждали, - сказал святой. - Возьмете?

Я долго разбирал на купюры комок мелких австралийских долларов, слипшихся в кармане шортов. Смутно вспоминалось, как ночью, под огромным, исконопаченным звездами небом, мы забредали по колено в Тихий океан со стаканами и ждали, когда волна подберется к подбородку, чтобы на пике её подъема влить в себя теплое пойло. Немец уверял, что если шнапс стекает в желудок "внутри", а волна одновременно опускается "извне", "мы абсорбируем напиток в унисон ритмам вечной и божественной природы". Чаще нас валило и накрывало волной с головой. Ритм оборачивался синкопой...

Мокрых банкнот набралось на десяток жемчужин.

- Вот ещё две, пусть получиться дюжина, - сказал святой. Комплиментарная скидка с общей суммы, сэр... Госпожа будет любить вас ещё больше.

Я простодушно кивнул. С похмелья теряешь бдительность. Вообще-то я не допускаю разговоров о своих отношениях с близкими.

Вака-атуа почувствовал.

Почувствовал и я, что он, назовем это так, подбирается ко мне. По-доброму, правда. Допились до сдержанной мужской дружбы. Как на волжских берегах под Кимрами. Святой мне тоже нравился. Пришлось улыбнуться - мол, все в порядке, никто никому в душу не залез, все хорошо. Он тоже улыбнулся и сказал:

- Я могу помочь госпоже, сэр. Брат во Христе Туафаки рассказал мне про вашу заботу... Я помог этому музыканту. Он пьет ром, пиво, опять ром и не боится утра. Я умею останавливать то, что не останавливает никто. Поэтому я здесь...

- А потом? - спросил я, не очень-то веря его чепухе.

- Потом с ним случится правильное. Хочет пьет, хочет не пьет.

- Лекарства?

- Нет, не лекарства. Ничего не пьет, кроме воды и сока. Я смотрю и смотрю, и смотрю, и смотрю...

- Сколько?

- Зависит. Неделю. Или две. На него я смотрел почти три.

- Сколько?

- Денег? Денег нисколько. За деньги не действует.

- Будет больно?

- Будет стыдно.

- Что значит - стыдно? За что?

- Госпожа будет плакать. Болезнь уйдет со слезами.

- Такая злая болезнь, как у нее, не уйдет. Она уже плакала, и много. Вам известно, откуда её болезнь?

- Откуда?

- Есть такая река. Волга называется. На полгода она замерзает и превращается в лед. Вы видели лед в холодильнике? Только в России этот лед куском длиной в тысячу километров. Отсюда до Фиджи...

- Отсюда до Фиджи? Один кусок льда?

- На здешнее море совсем не похоже. Река. В России столько земли, сколько здесь воды. Все наоборот.

- Река течет от моря к морю?

Я подумал и неуверенно сказал:

- От моря к морю, если считать и каналы...

- Через две недели. Скажите госпоже, что я появлюсь на Фунафути через две недели. После Крещения.

3

Крещение, во всяком случае православное, пришлось в 2001 году на 19 января, и иорданью нам служил теплый Тихий океан, в который мы окунулись, принимая во внимание временной пояс, на полдня раньше, чем кимрские земляки бухнулись в стылые волжские проруби. Потом мы вдавились голыми коленками в сухой колкий песок за спиной отца Афанасия, розоватые ступни которого оказались плоскими, словно стельки. Он молился по полному чину, даже патриарха Московского Алексия II, которого не видел и не слышал, попомнил. Наташа вторила, она знала службу. Колюня крестился вслед за мной и, наверное, про себя говорил то же, что и я, некогда услышанное от отца, его деда: "Господи, помоги озаботиться о своих, отведи от них болезни и нужду, дай мне поддержку защитить их..."

Честно говоря, я не знал молитв по памяти. "Отче наш" и обращение к Николаю Угоднику, своему святому, читал с надписи на старинном складне, висевшем на шее у папы и перешедшем ко мне. Во-первых, покойным родителям в их странствиях молиться приходилось по наитию, где придется, даже во вьетнамских кумирнях. А во-вторых, я слышал однажды, как отец в сердцах сказал, что не мы, видно, а Бог нуждается в нашей поддержке.

Нэнси молилась с нами.

Едва отец Афанасий приступил к службе, мы стали обрастать толпой. Соседи натащили цветочных гирлянд и обвешали нас выше макушек. Пара грудастых девиц в одних юбках из пальмовых листьев четырьмя кулаками грохнула в барабан из акульей кожи, подгадав паузу в афанасьевском речитативе на языке, который мы и сами не понимали. Возможно, и на японском, учитывая, что преподобный Куги-Куги обрел сан в православной епархии в Киото.

Из-за барабана молебен через полчаса стал походить на танцульки. Девицы и барабаны утроились в числе. Четыре или пять молодцов, усевшись на песок, бренчали на гитарах. По пляжу потянулся, притопывая, хоровод, в котором все, двигаясь в затылок, держали друг друга коричневыми снаружи и розовыми изнутри пальцами за вихляющие бедра, а то и ягодицы. Католический патер и протестантский староста из местных стояли возле барабанщиц, сложив мосластые ладони поверх чресел.

Инспектор Уаелеси явился с тремя констеблями и греховодно переглядывался с Нэнси, про которую Наташа насплетничала, что она закрутила с полицейским любовь и в первую же ночь на острове ночевала у него. А наутро медсестра обсуждала с отцом Афанасием возможность перехода из католичества в православие, если в православии разрешается развод и второй брак.

Донос на сестру-сиделку состоялся после моего возвращения от немца и вака-атуа. Еще на переходе к Фунафути на катере Туафаки я поразмышлял относительно своей команды. Расказанное Наташей укрепляло меня в выводах.

- И как порешили? - спросил я Наташу.

- Батюшка сказал Нэнси, что для католички нет нужды в обряде перехода в православие. Для православных, желающих ходить в костел, - тоже. Бог общий. Нравится ей молиться с нами, вот и славно, пусть молится...

- А ты как считаешь? - спросил я.

- Я как ты, Базилик, - сказала Наташа. - А как на самом-то деле?

- На самом-то деле слова Афанасия мне по душе... Нэнси добросовестна, лучшей медсестры не пожелаешь, тебе она по нраву, а её помощь ещё долго понадобится... Раз она говорит с отцом Афанасием, значит, почти что член семьи... Нам на руку. Поддержка.

И я рассказал Наташе про план вака-атуа.

Господи, она во всем полагалась на меня!

Из почтовой конторы на улице, некогда служившей взлетно-посадочной полосой американским истребителям, я отправил в веллингтонскую клинику доктора Коламски официальное уведомление: лечение жены мы не возобновляем, очень благодарны и так далее, присылайте счет...