Наталья Бармичева - Путешествие по первому кругу

• Название: Путешествие по первому кругу
• Автор: Наталья Бармичева
• Жанр: Прочее

---

кой-то целью. А когда они пытаются убежать от этого бездействия,

их со смаком уничтожают.

Когда Перец вдруг оказывается Директором, начинает разбираться

в этой системе, оказывается, что системы-то никакой нет, а есть

только бумажные "прения" ни о чём: "Предлагается рассматривать

всякого рода случайности незаконными и противоречащими идеалу ор

ганизованности..." Бред!

И этот бред затягивает Переца; когда он пытается обратить это в

шутку, каждое его слово принимают всерьез, буквально смотрят в

рот. Его изначальное "мы им покажем" постепенно сникает, он

проваливается в трясину бюрократического абсурда... И Домарощинер

аплодирует его директиве "О самоискоренении группы Самоискорене

ния" Перец пошутил: пусть побросаются с обрыва, чтобы была хоть

какая-то польза. А его поняли буквально...

И всё: нужно начинать сначала, разгребать завал тотального не

понимания... Всё, чего Перец достиг, сопротивляясь этой бесс

мысленной системе, пошло прахом.

Кандид. Странный он, даже какой-то пугающий. И место, где

он живёт, хотя и людное, но всё-таки нечеловеческое. И почему все

говорят о том, что ему приставили чужую голову? Он, судя по

всему, выходец оттуда, сверху, с биостанции. Только там его

считают погибшим и даже, будто бы, нашли его тело, памятник

поставили... Просто им не выгодно помнить о нём: он, как и Пе

рец, пытался разобраться в их бедламе.

А здесь он всё позабыл, стал таким же, как и лесные жители:

недалёким бесцельным. Почти. Бессознательно он тянется познать

законы, которые установил лес для своих обитателей, противостоит

этой болтливой деградации... Его путешествие по лесу вместе с На

вой, поиск абстрактного Города - уж не того ли Города, где я уже

была? - это протест, противостояние подчинённости кому-то или

чему-то неизвестному. Тому, что уничтожает в лесу деревни, насы

лает мертвяков - странных существ, уволакивающих женщин...

Город он находит, только оказывается, что Города нет, а есть

всезнающие женщины - те самые, которых когда-то украли мертвяки.

И этим женщинам доступно нечто высшее, сверхзнание. И им-то по

нятно, почему гибнут деревни. А почему бы и нет, если лес нужно

чистить, уничтожая всех слабых, не способных выжить - своеобраз

ный природный брак. И Нава остаётся с ними, а Кандида выставляют

вон... Город он нашёл, но что ему это дало? Назад, вверх, его

не вернули, у себя не оставили, отправили снова к людям с обезь

яньей речью. Опять всё сначала...

И оказалось, что хозяева здесь - вовсе не исследователи, и не

местные, а сам лес, которому ничего исследовать не надо: он и

так всё о себе знает. И следит за всеми, кто в него попадает.

А "царю природы" здесь делать нечего, лес не позволяет ему уста

навливать свои порядки. И человек медленно, как улитка - вверх

по склону, карабкается, пытаясь разобраться в недоступном. Но

улитка вдруг срывается и скатывается вниз, и снова, так же мед

ленно продолжает свой путь. Может быть, ей всё-таки повезёт.

* 5 *

Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить, или пророку,

Каждый выбирает для себя...

Ю. Левитанский

Снег. Настоящий, чистый и белый снег в огромном городе...

"За окном мело... на обочинах громоздились сугробы, и смутно

чернели за пеленой несущегося снега скопления чёрных деревьев.

Москву заметало, замет..." Это же Москва!!! Современная красави

ца Москва! Что здесь может происходить?!

Что необыкновенного может быть в жизни военного писателя, сце

нариста, Феликса Александровича Сорокина? Разве что очередная

повесть о войне. Стол его завален рукописями. За много лет их на

копилось немало. Почему он буквально молится на Синюю Папку?

Нет, мне не удержаться от соблазна, я загляну в эту Папку; я

здесь за тем и нахожусь, чтобы видеть всё и во всём разбираться.

Виктор Банев - журналист и писатель; начинающий стареть любитель

выпить... Странно звучит: хороший с дурными привычками. И не со

бирается от них отказываться. Одного я не могу понять: почему Ба

нев внешне так похож на Сорокина? И ведут они себя совершенно

одинаково. Кажется, Сорокин не придумывает свой роман - он его

переживает, пишет с себя. И город - опять город - куда возвраща

ется его герой, это модель того самого мира, где живёт писатель.

Противостояние двух "каст", двух различных человеческих стремле

ний, столкновение старого и нового, непривычного, а потому пу

гающего. И городской лепрозорий, пристанище прокажённых - это та

же Зона. И Банев оказывается будто на отшибе, не понимая, что

произошло с городом, который он когда-то покинул. Что может быть

общего у мокрецов, очкариков, прокажённых, или как их там, с

детьми, которым впору гонять собак по улицам? Что интересного

они нашли в прокажённых, которых их родители, будучи детьми,

дразнили и забрасывали камнями? Да ещё и не известно, заразны

они или нет... Неизвестность порождает страхи, но взрослые не

любят, когда им страшно, и ненавидят мокрецов.

Завязка интересная. Что из этого выйдет, неизвестно. Тем

временем, Феликс Сорокин продолжает работать и, как водится,

сталкивается в нашей современной Москве с обычными людскими стран

ностями, граничащими то с глупостью, то с чем-то сверхъестествен

ным. Но если бы всё так и происходило, я бы не попала сюда.

Оказывается, что машина, "определяющая объективную ценность

рукописи", изобретена, построена, действует. Определяет она не

гениальность автора, как некоторые считают, а количество читате

лей. Но самое интересное то, что несколько лет назад Сорокин

придумал такую машину для своей повести. Впрочем, это может быть

и совпадением.

...О своём городе Банев узнаёт всё более странные вещи. Оказы

вается, что мокрецы - не просто больные. Они ещё и гениальны.

Делают странные детские игрушки, вместо того, чтобы есть, чита

ют... С детьми же начинает твориться нечто невообразимо странное.

Дети ведут себя, как взрослые, но не взрослые - их родители. Они

учатся, читают, разбираются в окружающем мире, который им сов

сем не нравится. Извечная проблема отцов и детей выливается в

нечто новое, до этого не происходившее. Дети-взрослые всерьёз за

думали создать новый, правильный мир, основанный на истинных че

ловеческих ценностях. Их родителям, вполне естественно, это не

нравится, им непонятна идея этой перестройки: как ни кричит каж

дое новое поколение, что предыдущее живёт неверно, всё-таки при

ходит всегда к тому же, а потом, состарившись, обсуждает недос

татки поведения собственных детей; при этом с каждой рюмкой не

достатков становится всё больше. А дети из города с лепрозорием

не навязывают своё мнение своим родителям. Просто покидают об

щество, которое их не устраивает ...

А в это время, Феликс Сорокин размышляет о машине: что может

она, для чего она. Знать количество будущих читателей, разуме

ется, интересно любому писателю... А ну, как машина вместо вну

шительного шести-семизначного числа выдаст жалкое шесть-семь?

Значит, рукопись даже не напечатают, или просто её никто чи

тать не станет... И что будет, если его Синюю Папку машина и

забракует? Значит, и писать не стоит?

Происходят странные вещи и в Москве. Точнее, оживают и осталь

ные романы Сорокина. Его принимают за инопланетянина, к нему

подходят странные люди, предлагая какие-то ноты...

А из города ушли дети. Строить новый мир. Взрослые же попросту

струсили. И те, кто делал на прокажённых карьеру, и те, кто

просто их боялся. Им ничего не остаётся, кроме как сбежать, по

тому что здесь они не нужны, их повзрослевшие за несколько дней

дети будут жить в мире без пороков, без лжи. А их родители не

могут принять ТАКОЙ мир, они не смогут жить в нём... Остались

лишь те, кто был и до этого честен, кто может приспособиться.

Из всего города - три человека. Что будет с остальными - не важно.

Гораздо важнее, что старый город исчез, появился новый, чистый

мир...

Сорокину же осталось осознать только одно: даже если он, назло

машине сожжёт свою синюю папку, она всё равно будет существовать.

То, что он написал, сбудется, также, как и остальные его рома

ны. Потому что рукописи не горят...

* 6 *

Мне - добежать до берега, до цели,

Но свыше, с вышек, всё предрешено.

Там, у стрелков, мы дёргались в прицеле:

Умора просто, до чего смешно...

В.С. Высоцкий

Кажется, я вернулась обратно... Обыкновенный город, душный и

грузный. Обычные дома-коробки, очереди в гастрономах... Зачем

меня занесло сюда? И чья это квартира? Понятно: это учёный,

даже гениальный учёный, изобретатель. Изобрёл он, похоже, неч