Тереза Фаулер - Z — значит Зельда

• Название: Z — значит Зельда
• Автор: Тереза Фаулер
• Жанр: Современная проза

Зельда Фицджеральд.

Одна из самых красивых и ярких женщин «эпохи джаза».

Жена и муза крупнейшего писателя «потерянного поколения».

Ее имя стало символом экстравагантности и элегантности.

История жизни Зельды Фицджеральд овеяна столькими легендами, что понять, какой она была на самом деле, очень сложно.

Тереза Энн Фаулер совершила невозможное — дала «подлинной» Зельде рассказать собственную историю!

---

Глава 7

Когда в январе Скотт снова навестил наш городок, он снял комнату в гостинице в самом отдаленном от нашего дома квартале. Объяснения были ни к чему — я прекрасно понимала, что у него на уме. Понимала и, так же как и он, сгорала от нетерпения.

Сумеречным зимним вечером я переоделась из шерстяного платья в зеленое, в котором щеголяла в день своего восемнадцатилетия. Под платьем у меня было только белье — купленная накануне шелковая рубашка цвета слоновой кости.

«Наша помолвка нерушима, — сказала я сама себе. — Почему бы не сделать следующий шаг?»

Мы решили подождать со свадьбой до весны, чтобы у Скотта было время сделать последние штрихи в своем романе и закончить сборник рассказов, которые он надеялся продать. Аванса, полученного за книгу, даже близко не хватало нам на жизнь. Но Скотт нанял литературного агента. Завоевал доверие. Он написал моему отцу, уверяя, что все двери для него теперь открыты и мы не будем жить на рыбных консервах и бобах, что он сможет обеспечить нам надежную крышу над головой.

«Все будет хорошо. Он любит меня. Я ничем не рискую».

Укутанная темнотой и тяжелым бесформенным плащом, с шарфом бабушки Музидоры на голове, я отправилась к нему в гостиницу. Он встретил меня у парадных дверей.

— Тетушка Мирна! — воскликнул он специально для портье. — Как замечательно, что вы пришли! Я принес ужин, мы можем поесть у меня в номере. Пойдемте же, наверняка вы умираете от голода!

Я заковыляла рядом с ним, опустив голову, чтобы не было видно лица.

— Какой вы молодец, предугадываете все желания бедной старой тетушки Мирны, — проскрипела я.

Скотт закашлялся.

— Вот увидишь, — сказал он, когда мы подошли к лестнице, — я подготовил для тебя столько всего хорошего!

Когда Скотт провел меня внутрь, я подумала, что эта комната очень подошла бы моей бабушке. Окна закрывали оборчатые занавески. Стул и кушетка были украшены вязаными салфетками. На узкой кровати лежало красивое, но старомодное одеяло. Вся мебель была изношенной, будто ее скупили в старых поместьях, чтобы дать ей вторую жизнь здесь, в гостинице.

Скотт притянул меня к себе. Мне показалось или на его губах я ощутила вкус бурбона?

— Не нальешь выпить своей девочке? — спросила я.

— Волнуешься?

— Нет. Да. Нет, — все же решила я. — Не волнуюсь… Просто… Это такой переломный момент. Такое ощущение, будто мы с тобой… будто мы — какое-то новое существо, только что появившееся на свет… В мире нет никого, похожего на нас, и нам нужно самим узнавать заново каждую мелочь. Но это же глупости, да? Люди уже миллионы лет влюбляются и проделывают все, что следует за этим.

Скотт прижался своим лбом к моему.

— Это вовсе не глупо. Это действительно переломный момент. — Он снова поцеловал меня. — Давай я налью тебе выпить.

Бурбон прекрасно справился со своей задачей, и вскоре Скотт уже восхищался моей новой рубашкой — сперва глазами, затем руками, затем отодвинул ее, чтобы добраться до местечек, которым он хотел выразить восхищение губами. Я тоже восхищалась им.

Мы не спешили. Поначалу все было немного неловко — я хихикала, он шикал на меня и тут же сам заливался смехом. Обнаженная кожа прижалась к обнаженной коже, мы переплелись и наконец слились воедино так, как было задумано самой природой. Когда Скотт зарылся лицом мне в шею, двигаясь внутри меня, из моей головы исчезли всякие мысли. Осталось только ощущение, глубокое и первобытное, которого я не ожидала, не знала даже, что оно существует.

И хотя наш первый раз продлился лишь несколько безумных минут, он однозначно доказал, что нас со Скоттом связывает что-то исключительное, что-то, чему мы оба не могли сопротивляться. К счастью или к несчастью, но в этот момент эти чувства определили весь дальнейший ход моей жизни.

Скотт снова приехал в феврале. И снова я отправилась в его гостиницу — тайно, но охотно. Не помню, чтобы мы успели вымолвить что-то, кроме приветствий, прежде чем раздеть друг друга и рухнуть в постель.

После я сказала ему, что, возможно, беременна.

— Ты никак не можешь узнать об этом в тот же миг, — рассмеялся он.

— Я имела в виду — с прошлого раза.

Он уставился на меня.

— Что ж, думаю, нам обоим следовало этого ожидать. Хотя отцовство… — Он покачал головой. — Я и не думал, что это может произойти так легко. Но это не значит, что я не хочу детей.

— Я тоже.

— Просто кажется, все происходит ужасно быстро. — Он подвинулся, чтобы присесть, и зажег сигарету.

Я тоже села и подтянула простыню, чтобы прикрыть нас обоих.

— Да, так оно и есть.

— Слишком быстро. Есть способы… разобраться с такой ситуацией. Ты знаешь про… э-э… лекарства? Специальные таблетки и все такое.

— Конечно.

Сестра Таллу, Юджиния — Джин — рассказала об этом мне и другим девушкам, как и о многих других непристойных вещах, которые мы без конца просили повторить. Я узнала много важного. Чтобы предотвратить беременность, существовали специальные травяные отвары и растворы для наружного применения. Ни один из них не давал стопроцентной гарантии, и ни один из них я даже не собиралась пробовать. Как и Скотт, я считала, чтобы забеременеть, понадобится больше одной попытки. В конце концов, у Марджори на это ушли годы, и Тутси, похоже, шла по тому же пути.

А чтобы избавиться от беременности, рассказывала Джин, существует другой вид травяных настоев и специальных растворов, а также множество разнообразных таблеток, которые, если верить объявлениям, обещали «спасение для женщин». Никто из моих знакомых девушек не пользовался этими средствами, но все говорили о них. Мы сходились во мнении, что определенному типу женщин в определенных ситуациях они принесут большую пользу. Например, по-настоящему бедным женщинам, у которых уже есть дети. И, конечно, проституткам.

— Значит, так и поступим, — сказал Скотт.

— Постой! Во-первых, я еще даже не была у доктора…

— Лучше, если год-другой мы будем предоставлены самим себе. Мне правда нужно время, чтобы встать на ноги. Ребенок в доме… Не могу представить, как я смогу сосредоточиться.

— Конечно, но ведь рано или поздно мы все равно их заведем…

— Рано или поздно, надеюсь, я смогу позволить себе нанять няню и любую прислугу, какую ты захочешь. Но это произойдет, когда напишу больше произведений и продам их. Ты же понимаешь.

— До появления ребенка в любом случае еще семь или восемь месяцев, — пробормотала я. — И потом, новорожденные спят почти все время. Так что у нас еще по меньшей мере год.

Скотт покачал головой.

— Если не смогу писать, не смогу зарабатывать деньги, а если не буду зарабатывать деньги, мы не сможем претворить в жизнь наши планы. Все деньги, которые я уже заработал, уйдут на ребенка. Я потом и кровью заработал мое нынешнее место, Зельда. Ты должна все разрешить. Сейчас нам это не нужно.

— Я знаю, ты тяжело трудился. Но целого года должно быть…

— Зельда. — Он повернулся ко мне. В его глазах решимость смешалась со страхом. — Я подошел так близко. До всего, чего хотел в этой жизни, рукой подать. — Он протянул руку, будто все его мечты и правда покачивались перед ним, словно яблоко на ветке. — Мой отец был неудачником, — продолжал он, выбираясь из постели и натягивая белье. — Когда он потерял работу в Баффало, нам пришлось переехать в Сент-Пол, и на плаву нас поддерживало только милосердие маминых родственников. Мы жили в роскошном особняке, делали вид, что обеспечены не хуже богатых соседей, но все это было фарсом. — Скотт налил нам обоим выпить и протянул мне мой стакан. — Я не могу остановиться в шаге от успеха. Не могу подобраться так близко к жизни, за которой наблюдал в окно, как девочка со спичками, и позволить ей растаять, как мираж. Когда вернусь в Нью-Йорк, посмотрю, какие есть способы, и мы решим этот вопрос. Ты ведь понимаешь, да?

— Наверное.

Лекарство пришло неделю спустя, завернутое в бумажный пакетик и вложенное в конверт. Маленькие, бледно-желтые таблетки казались безобидными, словно аспирин. Как просто было бы проглотить их и больше не думать об этом — к тому времени, когда действие проявится, уже поздно будет о чем-то спохватываться, останется только жалеть. Секунду я подержала их на ладони, а затем ссыпала обратно в пакетик, спрятала под матрас и спустилась на первый этаж.

Во внутреннем дворике я пролистала несколько нотных тетрадей, отказалась от джазовой мелодии, над которой работала, от любимых песенок моего отца, таких, как «Дикси» и «В бой», которые часто играла, когда хотела привлечь его внимание и заставить улыбнуться. Затем мой взгляд упал на «Танец часов». Я поставила ноты на пюпитр и начала играть.

Как все было просто в тот вечер, когда я танцевала под эту музыку… Как легко… Не было ничего, кроме смеха и чар обаятельного офицера в новенькой парадной форме. Теперь все спуталось в клубок надежд, обстоятельств и переплетений двух судеб.