Георгий Кулаков - Дневник комиссара

• Название: Дневник комиссара
• Автор: Георгий Кулаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1967

---

День в отряде начинался одинаково — все делали зарядку. Если бы в этот момент кто-нибудь со стороны посмотрел на стадион, то он мог бы подумать, что сейчас мирное время и идут обыкновенные повседневные занятия. По беговой дорожке бегали легкоатлеты, в стороне разминалась группа спортсменов — кипела спортивная жизнь. После зарядки начиналась основная учеба: шли на стрельбище, учились стрелять, бросать бутылки с горючей смесью и гранаты, закладывать мины. Как выяснилось, закладывать мины было не простым делом. Сначала мы как следует изучили теорию, потом перешли к практическим занятиям.

Недалеко от нашего лагеря проходила заброшенная железная дорога — вот тут-то мы и решили попрактиковаться во взрывном деле. Инструктором был сам Медведев. Отряд быстро собрался, взял все необходимое, и мы стали искать подходящее место для диверсии и, наконец, нашли. По всем правилам заложили взрывчатку, протянули шнур… Эффект от взрыва превзошел все наши ожидания… Во все стороны полетели куски рельсов, шпалы и комья земли, а из леса с криком выскочила перепуганная женщина. Буквально через несколько минут раздалось рычание мотора, и появился разъяренный полковник Орлов.

— Что здесь происходит? — с трудом сдерживаясь, спросил он.

— Проводим занятия по подрывному делу, товарищ полковник, — ответил Медведев.

Орлов обвел взглядом притихший отряд.

— Чтобы эта «самодеятельность» была в первый и в последний раз, — строго сказал он. — А с вами, товарищ Медведев, мы поговорим отдельно.

О чем они разговаривали, Дмитрий Николаевич нам не сообщил, видно, разговор был не из приятных, но мы потом долго вспоминали о нашей первой «боевой операции».

Учились мы также ходить в походы. Походы делали на десять километров с полной боевой выкладкой, а потом бегом — двухкилометровый бросок. Бежать приходилось и лесом и по пересеченной местности, несмотря ни на какую погоду — дождь, грязь или жару. Тут уже и появились стертые до волдырей ноги, вывихи и ушибы. Но все мужественно переносили испытания, и с каждым разом становилось все легче и легче, ведь человек ко всему привыкает. Но была одна «процедура», к которой не могли привыкнуть даже самые смелые. Для профилактики всем делали прививки поливакцины — от всех болезней, и одна мысль о предстоящем уколе у многих надолго портила настроение.

Я старался не отставать от товарищей. Так же как и все, бросал гранаты, чистил оружие, стрелял, преодолевал полосу препятствий, шел на уколы. Старался как можно лучше разобраться в хитрой механике минного дела, а также старался овладеть не менее хитрой наукой понимать человеческие характеры. А тут было над чем поломать голову: тридцать два человека — тридцать два характера, и все разные. Сначала я решил поближе познакомиться с двумя ребятами из отряда. Это были друзья — начальник штаба отряда Дмитрий Дмитриевич Староверов и радист Анатолий Шмаринов. Оба опытные полярники, товарищи по полярной зимовке. В самые первые дни войны они потребовали отправки их на фронт или в партизанский отряд.

Митя Староверов, любимец отряда, всегда веселый, добрый, общительный, был в то же время непреклонен, суров и требователен к себе и другим. Он всегда был таким, с самого детства, еще когда озорным мальчишкой бегал в школу по заснеженным улицам родного Томска. В Томске, как определяют географы, климат резко континентальный: лето жаркое, а зима суровая, с такими снегопадами, что сугробы закрывают первые этажи домов. Воспитание в семье Староверовых было трудовое. Детей, а их было четверо — Митя самый младший, — с самого раннего возраста приучали к работе: убирать снег, заготавливать дрова, топить печи, ухаживать за огородом. Отец Дмитрия, Дмитрий Степанович Староверов, работал кассиром на железной дороге, он все умел делать своими руками и приучал к этому детей. Поэтому все умел Дмитрий-младший: и сапожничать, и столярничать, не боялся ни работы, ни трудностей. Когда Дима учился в последних классах школы, он состоял в группе самозащиты и, естественно, имел врагов среди бандитов. Однажды он отбился от трех вооруженных ножами преступников, отделавшись только изрезанным полушубком, в другой раз хулиганы прострелили ему плечо из револьвера.

Дима увлекался плаванием, лыжами, коньками, стрельбой. В стрельбе из мелкокалиберной винтовки на соревнованиях в городе Кемерово он занял первое место. Позже успешно занимался боксом. Староверов окончил геологоразведочный институт и работал в полярной экспедиции на Чукотке. Тут-то он и встретился с Анатолием Шмариновым, и дальше их жизненные пути пошли рядом. И тот и другой добровольно ушли в Красную Армию, и тот и другой попали в особую бригаду, в отряд Медведева.

Конечно, все это я узнал не сразу, многое мне потом рассказывал о нем Толя Шмаринов, но уже с самых первых дней стало мне ясно, что Митя Староверов стоящий человек.

«Наш радист Толя Шмаринов», — так всегда его звали в отряде. У него длинное труднопроизносимое отчество Аристархович, оно как-то очень уж не шло к этому невысокому, смуглому, по-юношески подвижному человеку. По общему определению, он «радист, каких мало». Двадцатилетним парнишкой начал Толя свою трудовую жизнь на полярной станции мыса Желания, куда его послали старшим радиотехником. Работа была самостоятельная — все приходилось решать самому. Толя с честью выдержал этот экзамен. Потом работал на строительстве радиоцентра Главсевморпути, затем снова ставшая привычной Арктика — Медвежьи острова и, наконец, Чукотка — бухта Лаврентия. Сюда уже Анатолий приехал с женой. Здесь у него родился сын. Но вскоре семье Шмаринова пришлось уехать на Большую землю. Чукотка оказалась неподходящим местом для пятимесячного ребенка.

7 июля 1941 года Анатолий Шмаринов добровольно вступил в особую группу и попросил, чтобы его взяли в партизанский отряд. Его направили в специальную группу к Медведеву. Они сразу поняли друг друга, и в отряд пришел еще один хороший человек.

Толя был незаменимым человеком в отряде, он знал это, но всегда стремился принять непосредственное участие в бою.

— Пойми ты. Для меня потерять тебя все равно что потерять голову. Запомни это. Я не могу тобой рисковать. Меня заменят, а тебя некому, — терпеливо, в который уж раз, говорил ему Медведев.

Шмаринов тяжело вздыхал и соглашался, а потом опять все повторялось сначала.

Вот такой был «наш радист Толя Шмаринов».

Сразу подкупал своим спокойствием и обстоятельностью белорус Петр Лопатин, бригадир железнодорожных проводников курьерского поезда «Харбин — Негорелое». Этот поезд шел с Дальнего Востока, прибыл в Москву 25 июня и дальше не пошел — Минск и Орша были захвачены гитлеровцами. Бригада проводников — а их было около 20 человек — посоветовалась и решила идти добровольцами на фронт… Так они попали в отряд Медведева, и по старой памяти руководил ими Лопатин.

Петр Лопатин — исключительно хозяйственный и рассудительный человек, очень сильный физически, хладнокровный и спокойный. Его сразу назначили командиром отделения, и он прекрасно справлялся со своими обязанностями.

Об остальных я пока еще знал не очень много, но какие-то черты их характеров, склонности и привычки были мне более-менее ясны. Твердо я знал одно — все они настоящие патриоты, беззаветно любящие свою Родину, и любой из них, не задумываясь, отдаст за нее жизнь.

* * *

Месяц промелькнул незаметно. Заботы, большие и маленькие, наполняли наши дни. Нужно было все предусмотреть, все учесть и постараться многое предвидеть. Вооружение. Одежда. Питание. Возможные болезни. Настроение бойцов в сложной обстановке партизанской войны. И многое другое. Мы ломали голову над тысячью вопросов и знали, что на многие из них ответа быть не может. Ответ принесет действие. Только опыт покажет, как нужно сражаться во вражеском тылу. А пока оставалось главное — утверждение того боевого духа, который жил в каждом бойце.

У всех нас одно желание — скорей начать. Начать своими руками, телом и душою, всем большим и малым умением великое дело борьбы с врагом. Мы сдерживали себя. Мы молчали. Мы внимательно читали донесения с фронтов, слушали радиосводки Информбюро, но у всех в глазах таился невысказанный вопрос: когда же, когда?

И вот мы трое: Дмитрий Николаевич, Староверов Митя и я — входим в кабинет начальника особой группы. Начальник Главного управления встречает нас приветливо, приглашает сесть возле большого стола, на котором разостлана карта. Я вижу темно-зеленые пятна лесов, голубые вены рек, черные нити железных дорог.

Мои глаза ищут то место, главное место моей теперешней жизни, откуда должно все начаться. Мгновение мы молчим, мы спокойны, но чувствуется определенное, едва уловимое напряжение. Оно так понятно, так естественно…

Генерал говорит медленно, чуть буднично. И от этого слова его почему-то кажутся необыкновенно весомыми, полными глубокого смысла.