Александр Гера - Набат-2

• Название: Набат-2
• Автор: Александр Гера
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1999

Это — роман-предупреждение. Роман о том, как, возможно, и НЕ БУДЕТ, но МОЖЕТ БЫТЬ. И если так будет — это будет страшно… Это — невероятная смесь реальности и фантастики, политического триллера и антиутопии, настояшего и будущего, книга, в которой трудно отличить вымысел oт истины. Это — роман о том, как случайная ошибка может привести — и приводит — к ошибкам все более непоправимым, а раз неверно выбранный путь становится гибельным для миллионов людей. Так МОЖЕТ БЫТЬ. Так БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО…

---

Пока был жив Тамура, в России к японцам относились сносно. Год назад он погиб при странных обстоятельствах, и с ними не церемонились.

Трасса делала плавный поворот и выходила к мосту. Его возводили соплеменники Оками. Если дело касалось качества, японцы были незаменимы. Тихие, как муравьи.

«Доделаю профиль и посижу у костра с товарищами. Приятно».

О чем будут говорить? Чаще помалкивать, словно табу лежит на многих темах. Разве что посетуют на безалаберность русских, которые так ничему и не научились…

«Ой, какие, — с испугом отмечает Оками. — Одно не достроят, а уже ломают ради постройки другого. Боги наказывают, — утверждается в мысли Оками. — Бодливой корове Бог рог не дает». Так сами русские говорят…

Когда японцы судачат об этом, они о судьбе самой Японии не поминают, наказанной, по их молчаливому согласию, за легкомыслие и забвение национальных святынь. Хватало в ее истории жестокостей: брат брата искоренял, из подневольных до жмыха соки выдавливали, и двоецарствие было, и монахи ради наживы оружие в руки брали, и лежало на японцах проклятие с тех самых пор, когда завезли они из Китая чужеземную культуру, разбавив японскую кровь. Только легко зажили — и нет Японии…

— Ой-я! — испуганно воскликнул Оками: из-за скалы навстречу грейдеру выехали пятеро конных, прежний казак среди них. Нет напарника, и теперь они отыграются на нем всласть…

Велели остановиться и спуститься на землю.

— Эй, чукча, куда твой напарник делся?

— Увезри какие-то начарники, — простовато ответил Оками, услужливо улыбаясь.

— Какие такие начальники?

— Моя не знает.

— Номера запомнил?

— Немножко, — быстро кланяется Оками, надеясь, что его услужливость вреда Сыроватову не принесет: — Зеро, зеро и четыре.

— Архангеловцы, — меж собой решают казаки, потеряв интерес к японцу. Паши дальше, смотри, — погрозил старший нагайкой.

Задевать сторонников общества «Меч архангела Михаила» казаки побаивались. За теми стояла сила — и делить-то нечего, один гонорок разве что, а сходились в одном: прочь иноземцев со святой Руси.

Без приключений закончил Оками участок трассы, вывел грейдер на стоянку и пешком пошел к своим. У костерка на обочине грелась бригада японских монтажников, в котелке булькала вода. Оками присоединился и сразу поведал о происшествии.

— Скоро опять смута будет, — закивали, выслушав, японцы. — Сначала нас изживут, потом меж собой драться станут.

— Сначала евреев.

— Сначала магометан.

Согласились: от этого не легче.

— А тепло, однако, — сменил тему Оками.

— Тепло, тепло, — поддакнули ему. — Льды тают. Радио говорило, море уже пол-Франции съело.

— Так уж и половину?

— Ну что ты споришь? Бискайский залив на тысячу километров вглубь проник, сам слышал, Голландия и Дания под воду ушли.

— Потоп грядет, оттого и тепло стало…

Согласились.

— А вот наши из Тюмени вернулись, говорят, земля просела на скважинах метров до десяти — пятнадцати. Пусто под землей…

— Точно-точно! Как в Эмиратах: нефть выкачали, и провалились дворцы вместе с золотыми унитазами.

И вода наступает…

— А Гречаный не боится, дороги строит.

Согласились: сюда вода не придет. Высоко.

— Надо нам здесь удержаться.

— Выгонят.

Надо у президента охранную грамоту просить. Наши дсньги Гречаному помогли, он Тамуре клялся не обижать нас.

— А что, Оками, ты родственник Тамуры, поезжай в Москву, а?

— Поехать можно, только у меня контракт долгий.

— Мы отработаем, сам понимаешь.

— Поехать можно, если договоритесь. Только не допустят меня к президенту. Казаки изобьют, еще и работы лишусь.

— Обожди, Оками. Ты не сразу к Гречаному пойдешь, сначала к Судских. И мы тебя не просто так посылаем: повезешь Гречаному «меморандум Тамуры».

— Это не поможет. Сейчас каждый мальчишка это знает, — возражал Оками. — Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

— А вот и нет, — настаивают японцы. — Счетных таблиц никто не видел. Их знает один старик Мориока и немножко Судских. Тамура никому их не доверил, а когда разочаровался в Гречаном, вовсе. Поэтому Мориока-сан передаст тебе ключевую фразу, ты встретишься с Судских, а он поможет тебе в обмен получить охранную грамоту у Гречаного. Это правильно.

— А он согласится, не обманет?

— Это последний остался порядочный человек из русских. Тамура-сан доверял только ему. Судских — божий человек.

Прибежал наконец мальчишка, сын одного из контрактников, принес из передвижного лагеря травяной сбор для чая. Оживились сразу, серьезные разговоры оставили: удовольствие посмаковать настоящий зеленый чай знают только японцы. Они и здесь, в далекой Сибири, наловчились распознавать целебные травы, собирали их, сушили, заваривали. Такой чай поддерживал дух, пился с достоинством самураев, и тогда звонили в душе колокола утонувшей родины чрез толщу вод…

За мальчишкой увязалась собачонка и принялась радостно носиться среди людей.

Едва разлили отвар по кружкам, принесло троих конных.

— Вот некстати, — проворчал бригадир. Остальные настороженно помалкивали. Будто впервые…

— Что, чукчи, отраву пьете? — спросил один с погончиками подъесаула, куражился.

— Чай мало-мало.

— Сакэ давай.

— Нету сакэ, нельзя, наказывать будут, — отвечали ему. — Чай, пожаруйста.

— Да пошел ты с чаем! Чай — не водка, много не выпьешь, — цедил слова подъесаул, а внимание переключил на скачущую собачонку. Примерившись, он выщелкнул нагайку, намереваясь ударом захватить ее в петлю.

Собачонка оказалась смышленой. Увернувшись от удара, она припала к земле, выжидая, что последует дальше.

Ах ты, тля…

Японцы делали вид, будто эти забавы их не касаются, пили чай, причмокивая. Подъесаул снова щелкнул нагайкой, и опять собачонка вывернулась и, будто потешаясь, не убегала прочь. Казак раздухарился:

— Петро, дай твою нагайку. Она со свинчаткой и длинней будет.

Ему дали другую нагайку. Подъесаул зажал ее в руки поухватистее, примерился.

— Держись, псявка…

Перестарался он дюже: замах вышел кособокий, и вместо того, чтобы захватить собачонку в петлю, нагайка обвилась вокруг шеи ближайшего казака. Потяг руки вышел ощутимый, и всадник от неожиданности свалился наземь, захрипел, силясь освободиться от петли. Спасибо, товарищи вызволили.

— Ты совсем, Назар, спятил? — сипло спросил обиженный.

Обескураженный подъесаул пришел в себя, рванул карабин из-за спины и повернул коня на собачонку.

— Ну, курва!..

Конь вздыбился, заржав.

— Нечиста сила! — загомонили казаки. — Охолонь, Назар!

А тут еще подъесаул вывалился из седла. Храпел испуганно конь, крутил кровавыми глазами, розовая пена падала хлопьями с губ. Происходили невероятные вещи: Христос отказывал казакам в защите.

— Стос кресс, — пробормотал невпопад подъесаул, закрестился. Сумрачно оглядев японцев, которые будто ничему, кроме живительного чайного запаха, не внимали, он взгромоздился в седло и дернул поводья прочь. За ним — остальные. Без матюков и угроз. Еще и потрескивало что-то и воздухе, а попробовал задний оглянуться — громыхнуло в небе, он голову втянул в плечи.

А может, и показалось — у страха глаза велики, — только собачонка потявкала вслед.

Мир вам! — услышали японцы и, оглянувшись на груду камней за спинами, увидели там старичка в кожушке и подростка рядом. Как говорится: только в театре. Но отбили дощечки «тён-тён», и новое действие началось. Или не заметили смены картин одного действия? Увлеклись…

А пришедшие только кланялись, глубоко сгибаясь в поясе.

— Комбан ва, — распрямился подросток, подошел к костерку. — О-тя ва ойсии десу ка?[1]

Собачонка, ластясь, подползла на брюхе к подростку.

— Да вы не бойтесь нас, — успокоил старик. — Вреда не принесем. Сами вот с внучком жизнь постигаем. Путники мы.

А подросток на японском неторопливо изложил, как они попали сюда, путешествуя, пока старик блаженно вдыхал аромат чая.

Наконец к японцам вернулся дар речи, и старик с подростком получили по кружке горячего чая с благодарностью.

Выслушав через подростка японские обиды на притеснителей, старик крякнул и сказал:

— Не бойтесь супостатов, скоро бич божий на них самих обрушится, а спасутся только те, кто в истинного Бога верит. Раз вам довелось от грехов отцовских на чужбине спасаться, Он вас обережет. Станьте лицом к востоку, где ваша родина была, и молвите: с нами Бог Орий. А лицо своего Бога представляйте…

Кто же это заявился к ним? — размышляли боязненно японцы. Может, сам Господь, недосягаемый, странный, но сильный и святый. Собачку — только он! — не дал обидеть. Видели? Все видели.