Ефим Курганов - Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта

• Название: Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта
• Автор: Ефим Курганов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010

В советское время о графе Иване Осиповиче Витте писать нельзя было или можно было писать только очень плохое, чисто негативное, ибо именно он разоблачил перед Александром Павловичем готовившийся заговор декабристов. Произошло это в Таганроге, за несколько недель до смерти императора.

Но теперь о графе Витте и можно и даже нужно писать – особенно в связи с 200-летием войны 1812 года. Граф Витт олицетворял собою личную тайную полицию императора Александра I. А началось все с того, что после Тильзита в 1807 году граф Витт, самый молодой полковник русской гвардии (25 лет) вдруг неожиданно вышел в отставку и через несколько месяцев оказался в Европе, в армии Наполеона, и даже в походной канцелярии французского императора. Однополчане хотели через полковой суд вычеркнуть его из списков гвардии, но Александр Павлович остановил это, никак не объясняя.

А в 1812 году, за несколько недель до начала войны. Иван Витт перешел через границу и явился к Барклаю де Толли с целым чемоданом секретных документов французской разведки. Так началась карьера Витта как личного агента российского императора. В предлагаемой книге впервые восстановлена вся биография графа Ивана Витта, насыщенная самыми невероятными поворотами.

---

Итак, на обратном пути из замка, беседы у нас велись совершенно сериозные. Между тем, ситуация складывалась очень не простая, и даже опасная для международного авторитета Александра Павловича.

Я отличнейшим образом помню, например, о чём мы говорили июня 11 дня 1807 года. Ночь была светлая-пресветлая – как сейчас представляю.

Состоявшуюся тогда беседу воспроизвожу, ясное дело, не дословно, а, так сказать, по основным её тематическим узлам. Собственно, это то, о чём с предельною откровенностию поведал мне Александр Павлович, хотя он если славился, то отнюдь не откровенностию. Но, как видно, допекло порядком.

Прусский король, этот самонадеянный болван, не дожидаясь подхода российских корпусов, объявил войну Буонапартию, и в течение одной недели прусская армия была разбита. Наши войска ускоренным маршем были брошены вперёд, но, как панически вопил командовавший ими генерал Беннингсен, сил было явно недостаточно. Ещё прежде был объявлен дополнительный рекрутский набор, и были даже уже собраны резервные корпуса, но военное министерство наше по преступной медлительности, кажется, просто не знает себе равных.

Спланировать маршрут передвижения корпусов к границе и затем по территории прусского королевства – это для чиновников военного министерства была задачка, требовавшая неимоверного напряжения всех их очень небогатых умственных сил, задачка, которая никак не могла быть быстро и своевременно решена. Генерал Беннингсен с ума сходил от паники, государь нервничал, но военное министерство отнюдь не спешило.

Но вот, наконец, планы и предписания из военного министерства были получены, и резервные корпуса наши двинулись, и государь собирался ехать к границе и их инспектировать. Обо всём этом мы и говорили по пути из замка, той неимоверно светлой ночью.

Я было попросился ехать с Его Величеством, однако Александр Павлович резонно заметил, что будет себя спокойнее чувствовать, если я останусь в Тильзите при цесаревиче Константине Павловиче, который по причине болезненно буйного своего нрава вполне мог выкинуть что-нибудь невозможное.

И ещё государь, близко приблизившись ко мне, шепнул, что чует сердцем: Буонапартий рано или поздно, но двинется на нашу Русь. «Знаешь, Витт, хотел бы знать всё о намерениях этого изверга и потому намерен как-нибудь подослать тебя к нему. Ты уж имей это в виду».

А на рассвете июня 12 дня Александр Павлович в сопровождении обширной свиты своей отправился к границе, инспектировать резервные корпуса, шедшие на спасение российской армии и прусского королевства.

Меня грызли какие-то недобрые предчувствия, и, как выяснилось, неспроста.

Да, наши резервные корпуса опоздали, и как ещё опоздали! За такое опоздание весь штат военного министерства надо было бы заковать в кандалы и прямиком отправить в Сибирь. Но государь Александр Павлович был хоть и злопамятен, да милостив и ласков.

14 июня при Фридланде корсиканский злодей наголову разбил российскую армию. Переполох, который это известие произвело в Тильзите, трудно даже вообразить. Казалось, происходит светопреставление, не иначе. Но когда в город прибыл великий князь Константин Павлович, то поистине началась просто какая-то вакханалия паники.

Поразительно, цесаревич ведь участвовал в швейцарском походе Суворова, в ходе коего погибла почти вся наша армия. И вообще он ведь сызмальства приучен к военному делу. И так строг в соблюдении армейского артикула! Но при всём том более сумасбродного труса я в своей жизни просто не видывал.

Великий князь прибыл из действующей армии в Тильзит уже июня 15 дня, и в тот же день устроил у себя совещание. Все более или менее высказывались за начало мирных переговоров (один только министр иностранных дел Будберг стоял за продолжение войны и предлагал подключить к боевым действиям поляков и ополчение), но Константин Павлович и тут отличился. Он даже не кричал, а буквально стонал: «Нет у нас резервной армии, нет оружия, нет денег, нет провианта!»

Предложение же министра подключить ополчение вызвало у великого князя бешеный, безумный страх: «Но как, как можно вручить орудие нашему дикому народу? А без него он от Боунапартия не защитится никак».

Да, Константин Павлович застращал всех. И так было ясно, что французы подошли к самым границам нашей великой империи, но после панических излияний великого князя озноб продрал едва ли не всех, кроме железного пруссака – министра нашего Будберга.

Но вернулся государь, и живо приструнил своего братца. Александр Павлович собрал новое совещание и без обиняков заявил: «Я согласен пойти в настоящих обстоятельствах на мировую с Бонапарте, но при соблюдении неукоснительном одного условия: от границ империи нашей злодей не отколет ни единого кусочка, даже самого махонького».

Совещание это закончилось в шестом часу вечера. Стоял 17 день июня. А в одиннадцатом часу ночи Его величество в сопровождении фон Ливена и меня, уже направлялся, как ни в чём не бывало, в сторону Тильзитского замка.

На возвратном пути Александр Павлович был устал и весел (как видно, шахматная партия опять оказалась удачной). Поначалу Его величество молчал, и просто ласково улыбался, а потом заговорил, и как-то особенно проникновенно, должен сказать:

«Видишь ли, Витт, мир со злодеем, кажется, сейчас неизбежен, и был бы для нас наилучшим выходом теперь. Но я никогда (запомни: никогда!) не смирюсь с этим извергом рода человеческого. Никогда не прощу сделанных им мне унижений. И придёт час – я его ещё одолею. И ты мне тут поможешь. Имей в виду: я весьма рассчитываю на твоё содействие. Тебе таки придётся доказать, что ты сын знаменитой Софии Потоцкой, не раз выручавшей наше отечество».

Я молча склонил в знак согласия голову, и весь оставшийся путь мы проделали молча.

Эта была, между прочим, последняя до заключения мира с французами поездка наша в Тильзитскую крепость.

Всё дело в том, что уже следующей ночью, а именно июня 18 дня 1807 года, наши войска оставили Тильзит и переправились на правый, разорённый берег Немана. И утром июня 19 дня в Тильзит въехал ненасытный завоеватель. Шахматные партии нашего государя с дочкою бургомистра были прерваны, но, как оказалось, не так уж на долго, к счастию Александра Павловича, Луизы и отца её бургомистра. Вскорости, забегая вперёд, замечу, турниры были продолжены.

Уже в тот же день, а именно 19 числа, в Тильзит был отправлен, в качестве переговорщика, командир резервного корпуса генерал Димитрий Лобанов-Ростовский. Как это ни удивительно, но на сей раз Боунапартий вдруг отступил от своих наглых обыкновений, и не потребовал от нас никаких территориальных уступок, и уже июня 21 перемирие было заключено.

Однако странности продолжались. Корсиканский злодей решил вдруг не ограничиваться военным перемирием, и запросил полноценного мира, хотя и был ведь полноценным победителем. Александр Павлович, обладавший несравненной проницательностию, разгадал уловку Боунапартия. Государь, беседуя со мною, заметил:

«Он просит мира, но скоро, я знаю, запросит ещё большего: военного союза с нами. И знаешь, почему, Витт? Он хочет расколоть направленную против него коалицию, хочет расколоть наш союз с британцами, худо-бедно, но снабжающими нас деньгами на военные нужды. Ну что ж, сделаем вид, что мы поддаёмся злодею. Он расслабится – тут мы его и поймаем».

Поразительно, но всё именно так и произошло, точь-в-точь.

2

После заключения перемирия, Боунапартий предложил личную встречу двух императоров двух величайших империй.

Не стану описывать (это давно уже сделано другими) знаменитые два павильона, устроенные по распоряжению злодея на плотах посреди Немана, и как на них появились 25–26 числа, Александр Павлович и Боунапартий.

Отмечу только два весьма небезынтересных, как мне кажется, обстоятельства.

Государь поведал мне (это было уже потом, когда мы обосновались опять в Тильзите), что британский посланник перед занятием Тильзита французами переместившийся в городишко Мемель, накануне встречи императоров на плотах стал настоятельно требовать аудиенции, но Александр Павлович решительно отказал ему. И июня 26 дня во время последней, заключительной встречи на плотах, Боунапартий приблизился вдруг к Его Величеству, и шепнул, что чрезвычайно признателен ему. «За что?» – спросил изумлённый государь. – «За то, что Вы отказались принять лорда Гоуэра», – последовал ответ.

И второе. Государь был в Преображенском мундире, и караул его на плоту состоял из преображенцев, во главе коих должен был состоять командир первого баталиона новоиспеченный полковник Михайла Воронцов, сын бывшего посланника нашего в Англии. Но Воронцов сей, сказавшись больным, не явился.

Я особо занялся выяснением этого случая, и узнал, что Воронцов болен отнюдь не был, и преспокойненько резался в это время в картишки с ротмистром Грибовским, из второго баталиона преображенцев. Обо всём этом я почёл долгом своим доложить государю.