Конн Иггульден - Кровь богов

• Название: Кровь богов
• Автор: Конн Иггульден
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75986-6

Гай Юлий Цезарь мертв. Осиротевший Рим беснуется, требуя крови убийц. И кровь прольется – на улицах Вечного города, в тиши поместий и на полях сражений, где сойдутся в безжалостной битве римские легионы, еще недавно сообща служившие Сенату и Народу. Кто возьмет власть, выпавшую из рук убитого божества? Кого история назовет триумфатором, а кому в награду достанутся лишь смерть и забвение? В череде могущественных консулов, сенаторов, военачальников трудно заметить самого юного из претендентов на власть – молодого человека по имени Октавиан. Тот, кого назвал своим сыном сам Цезарь. Тот, кому суждено похоронить Республику и стать первым императором Рима.

---

Трибун Либурний вздохнул.

– Ох уж мне эти молодые петушки!.. Гракх? Если не возражаешь.

Октавиан почувствовал, как его руку стиснули, а пальцы разжимают. Перстень взлетел в воздух, и трибун поймал его, поднес к глазам и всмотрелся в печатку. Его брови приподнялись, когда он разглядел ее в сумраке таверны.

– Месяц назад этот перстень открыл бы тебе все двери, молодой человек, – произнес он. – Но теперь он только вызывает вопросы. Кто ты такой и как к тебе попал этот перстень?

Октавиан упрямо стиснул зубы, но Агриппа решил, что с игрой в молчанку надо заканчивать.

– Его зовут Гай Октавиан Фурин, он родственник Цезаря, – объявил силач. – Это правда.

Трибун глубоко задумался, переваривая информацию.

– Я уверен, что слышал это имя, – кивнул он. – А ты кто?

– Марк Виспансий Агриппа. Центурион-капитан флота.

– Понятно. Что ж, перстень Цезаря обеспечивает вам место за моим столом, как минимум на час. Вы уже ели?

Агриппа покачал головой, изумленный столь разительной переменой.

– Я закажу для вас, когда хозяин таверны очнется. Гракх? Окати его ведром помоев… а потом проведи с ним минуту-другую, объясни, что воровство наказуемо. Если тебе не трудно. А мне завтра придется искать другую таверну.

– Будет исполнено! – гаркнул легионер. Он уже отдышался и удовлетворенно глянул на хозяина таверны, все еще лежащего на полу без чувств.

– Пойдемте. – Либурний указал на свой стол, за которым сидел его собеседник. – Приглашение вы получили. Надеюсь, не пожалеете, приняв его.

Трибун Либурний положил перстень на стол перед Октавианом и Агриппой, когда те пододвинули стулья. Своего собеседника он не представил, и Гай Октавиан подумал, что это какой-нибудь проситель или шпион.

Трибун обернулся на шум выплеснутой из ведра грязной воды, за которым из-за стойки последовал слабый вскрик.

– Я уверен, вино принесут через минуту-другую. – Он протянул руку, вновь взял перстень и покрутил его. – В эти дни такая маленькая штучка опасна. Интересно, ты это понимаешь?

– Начинаю понимать, – ответил Октавиан, прикоснувшись рукой к наливающемуся на правой щеке синяку.

– Ха! Я не про воров. Куда более серьезная опасность исходит от тех, кто даже сейчас пытается удержать контроль над Римом. Мы-то в Брундизии. Будь моя воля, мы бы остались здесь до восстановления порядка. Однако Греция еще дальше, так что, возможно, для тебя все это новости?

Октавиан моргнул.

– Как ты узнал, что я попал сюда из Греции? – заинтересовался он.

К его удивлению, Либурний рассмеялся, определенно довольный собой.

– Клянусь богами, ты действительно молод. Если честно, ты напоминаешь мне о моей молодости. Неужели ты думаешь, что можешь прибыть в этот порт, сорить серебряными монетами, спрашивать о встрече с начальниками, а мне об этом не доложат? Я готов поспорить, что твое описание есть сейчас у всех доносчиков этого города, хотя, возможно, твоего имени они не знают… пока не знают.

Октавиан Фурин быстро взглянул на по-прежнему молчаливого собеседника трибуна. Мужчина почувствовал его взгляд, улыбнулся, но голову не поднял.

– Твое присутствие для меня проблема, Октавиан. Я, разумеется, могу отправить тебя в цепях в Рим, чтобы какой-нибудь сенатор разобрался с тобой, когда сочтет нужным, но этим я заработаю лишь его благоволение и, может, несколько золотых монет, а ради такой мелочи не стоит и напрягаться, – заявил Либурний.

– Понятие «верность» для тебя не существует? – спросил его центурион. – Четвертый Феррарский сформировал лично Цезарь. Ты наверняка знал его.

Трибун Либурний задумчиво покусывал нижнюю губу.

– Я знал его, да. Но не могу сказать, что мы были друзьями. У таких, как Цезарь, думаю, друзей мало, все больше сторонники. – Трибун забарабанил пальцами по столу. Его глаза не отрывались от лица Октавиана.

Хозяин таверны принес вино. Выглядел он жалко: лицо опухло, один глаз заплыл, а в волосах запуталась какая-то зелень. Не глядя на Гая Октавиана, он осторожно поставил на стол кувшин и чаши и ушел, прихрамывая. Легионер Гракх занял прежнюю позицию, лицом к залу.

– И все-таки… – мягко продолжил Либурний. – Воля Юлия Цезаря не оглашена. У него есть сын от египетской царицы, но говорят, что и тебя он любил как сына. Кто знает, чем одарит тебя Цезарь в завещании. Возможно, мы сможем прийти к соглашению, выгодному для нас обоих.

Пальцы трибуна вновь забарабанили по столу, а его прежний собеседник разлил вино. Октавиан и Агриппа переглянулись, но оба понимали, что пока могут только помалкивать.

– Я думаю… да, я могу подготовить документы. Десятая часть всего, что ты унаследуешь, за мое время и средства, которые позволят тебе добраться до Рима, и мою поддержку в сохранении наследства. И, разумеется, за то, что ты остаешься живым и невыпоротым. Пожмем друг другу руки, чтобы скрепить сделку? Тебе понадобится перстень, чтобы приложить его к соглашению, так что можешь его забрать.

Октавиан вытаращился на своего высокопоставленного собеседника, но после короткого колебания протянул руку, взял перстень и надел его на палец.

– Он никогда не был твоим, чтобы ты возвращал его мне, – заявил он холодно. – Десятая часть! Надо быть безумцем, чтобы согласиться на такое, особенно до того, как я узнаю, сколь много стоит на кону. Ответ – нет. У меня достаточно денег, чтобы добраться до Рима самому. И достаточно друзей, чтобы выступить против убийц Цезаря.

– Ясно. – Либурния, похоже, забавляла злость молодого человека. Капли вина пролились на старый стол, и теперь трибун рисовал на них пальцем круги, пребывая в глубокой задумчивости. Он покачал головой, и Октавиан схватился за край стола, чтобы при необходимости перевернуть его и бежать.

– Я думаю, ты не понимаешь, каким опасным стал для тебя Рим, Октавиан. Как, по-твоему, отреагируют Освободители, когда ты въедешь в город? А если ворвешься в здание Сената, чего-то требуя, словно имеешь право быть услышанным? Я даю тебе полдня, прежде чем ты обнаружишь, что у тебя перерезано горло. Пожалуй, даже меньше. Люди, которым принадлежит власть, не хотят, чтобы какой-то родственник Цезаря вывел на улицу толпу. Они не хотят, чтобы кто-то предъявил права на богатства, которые в противном случае, так или иначе, попали бы к ним в руки. Между прочим, ты собираешься перевернуть стол? Думаешь, я слепой или дурак? Мои охранники изрубят тебя до того, как ты встанешь. – Он печально покачал головой, дивясь опрометчивости молодых. – Мое предложение – лучшее из тех, которые ты можешь получить сегодня. По крайней мере, со мной ты доживешь до оглашения завещания.

Октавиан убрал руки со стола. Теперь пришел его черед задуматься. Трибун представлял собой реальную угрозу, и он понимал, что ему не выйти из таверны без потерь. Молодой человек спросил себя, как бы поступил на его месте Юлий. Либурний пристально наблюдал за ним, и улыбка чуть приподняла уголки рта трибуна.

– Я не отдам ни мое наследство, ни какую-то его часть, – отчеканил Октавиан. Трибун уже поднял глаза на охранников, чтобы отдать приказ, но центурион быстро добавил: – Я присутствовал при переговорах Цезаря и Клеопатры с египетским двором. Я могу предложить тебе больше, чем золото, в обмен на твою поддержку. Ты можешь принести мне пользу, не буду этого отрицать. Поэтому я и пытался в первую очередь отыскать тебя.

– Продолжай, – ответил Либурний. Глаза его смотрели холодно, но улыбка осталась.

– Я видел, как Цезарь оказывал услуги, которые люди ценили больше, чем монеты. Я приложу этот перстень к соглашению, в котором тебе будет предложена одна услуга, какую ты пожелаешь, в любой момент моей жизни, – предложил Октавиан Фурин.

Либурний моргнул и расхохотался, ударил по столу ладонью. Затем, чуть успокоившись, он вытер слезы, побежавшие из глаз, продолжая смеяться.

– С тобой не соскучишься, юноша. Как же ты меня повеселил! – с трудом выговорил он. – Да еще в такой унылый день. У меня сын твоего возраста. Мне бы хотелось, чтобы у него были такие друзья, как ты. Правда. Но он читает мне греческих философов, можешь ты такое себе представить? На что меня хватает, так это не начать плеваться от услышанного.

Отсмеявшись, Либурний наклонился вперед, и от его веселья не осталось и следа.

– Но ты не Цезарь, – продолжил он. – И судя по тому, как обстоят дела в Риме, никто не поставит и серебряной монеты на то, что ты проживешь год. Твое предложение не стоит и ломаного гроша. Я, конечно, аплодирую твоей храбрости, но давай подведем черту под этой игрой.

Октавиан тоже наклонился вперед и заговорил тихо, но уверенно:

– Я не Цезарь, но он любил меня как сына, и во мне течет кровь его семьи. Прими мое предложение и однажды, когда удача повернется спиной к тебе или к твоему сыну, возможно, мое обещание окажется самым ценным из того, что у тебя тогда останется.