Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства

• Название: Новый взгляд на историю Русского государства
• Автор: Николай Морозов
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского университета
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-288-04401-4

Книга одного из лидеров партии «Народная воля» Николая Александровича Морозова (1854-1946) представляет часть многотомного исследования «Христос» (1924-1932), в котором был предложен пересмотр основных фактов всемирной истории. Работа Морозова продолжает его известные толкования Библии: «Откровение в грозе и буре» (1907) и «Пророки» (1914). Выявление астрономических свидетельств в русских летописях и их датировка служит Морозову основой для переписывания русской истории. Применяемые методы и выводы, к которым приходит Морозов, позволяют отнести его к предшественникам «новой хронологии».

---

Наиболее простому ономатическому и географическому определению поддаются, — мне кажется,— «Торки», последнее упоминание о которых находим под 1060 годом.

«Того же лета, — говорит „Начальная летопись“, — Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав, соединив бесчисленные (русские) войска, пошли на конях и в ладьях (т. е. не иначе как по Днепру), — бесчисленное множество — на торков. Услышав это торки (торцы в подлиннике) убоялись, пропали и до сего дня; померли, бегая, гонимые гневом божием. Одни умерли от зимнего холода, другие от голода. Так бог избавил христиан от поганых».

Конечно, это событие невероятно, если речь идет о целом народе, а не об отряде выделившихся из него разбойников. Но географически тут нет ничего нелепого, если дело идет о Крыме. Ведь путь в ладьях по Днепру вел только к Крымскому полуострову, который по-гречески назывался Таврическим, т. е. бычачьим, откуда и русское название его Таврида. Греческое слово Таврикос произносилось так же, как турикос, и от него могло произойти и название таврического народа (т. е. таврики). Мы знаем, кроме того, что в Тавриде есть несколько развалин средневековых ромейских поселений, которые около 1170 года сменились генуэзскими, особенно развивавшимися во время крестовых походов (так как мы находим их остатки во многих местах по берегам Черного моря). Значит, там была сначала ромейская (на библейских основах), а затем латино-христианская культура, продолжавшаяся до 1475 года, когда при Магомете II католическое господство сменилось в тех местах магометанством и потомки генуэзцев по окончании крестовых походов постепенно омусульманились.

Отсюда можно думать, что под торками (или тороками) X и XI веков в наших летописях подразумеваются иногда и таурики, т. е. крымцы, и этому вполне соответствует первое упоминание о них под 985 годом:

«Пошел Владимир (из Киева) на Болгар с Добрынею своим дядей в ладьях (т. е. не иначе, как по Днепру и вдоль Черного моря до Дуная), а торков (из Тавриды) привел на конях и так победил болгар. Добрыня же сказал Владимиру: „я видел их узников, все в сапогах. Такие же будут давать нам дани, пойдем искать лапотников“. И Владимир заключил мир с Болгарами, и поклялись друг другу: „тогда не будет мира между нами, сказали болгары, — когда камень начнет плавать, а хлеб тонуть“.

И возвратился Владимир в Киев».

Рассказ о сапогах опять, конечно, миф, но маршрут и здесь указывает, что не только надо тут подразумевать под болгарами задунайских болгар, но и то, что торками здесь называют опять ромейских тавридцев, придерживающихся до прихода к ним крестоносцев мессианско-библейского культа, еще не отделившегося от восточного христианства, а даже может быть и латинян.

Но это еще не значит, что в разных местах «Первичной русской летописи», доводящей свой рассказ от 852 до 1111 года, эти же торки не встречаются и под другими именами, или что слово «горки» не распространяется и на другие местности.

Хотя в конце ее основного Лаврентьевского списка и говорится под 1110 годом:

«Игумен Селивестр (а не Нестор, как до сих пор ходит в публике) написал книги сии „Летописец“, надеясь принять милость от бога при князе Володимире (Мономахе), княжащем в Киеве и (при) мне игумнящем, в то время у святого Михаила, в (лето) 6624 (от сотворения мира), индикта 9, и кто читает сии книги, вспомяни меня в молитвах», — но все же автор написал эту летопись, конечно, не «от духа святого».

Как и все уже признают теперь, эта «Начальная летопись», представляющая с малыми вариантами и описками первую часть и всех других русских полных летописей, является не действительным соединением друг с другом подробных записей, передаваемых преемственно от монаха к монаху от 852 до 1111 года, а компиляцией, сделанной в Киеве не ранее XII века по многим разноместным и не систематичным, как славянским, так и греческим отрывочным записям и по воспоминаниям старожилов.

Таким образом, один и тот же народ в разных ее местах может оказываться под разными названиями.

Так, П. Голубовский, книга которого «Печенеги, торки и половцы» сейчас находится передо мною, считает, например, что половцы, Planci (т.е. плавцы, плаватели), Blanwen, Walmen, Куманы, Куны и Кинчаки — одно и то же «новое кочевое племя» (хотя куманами и до сих пор называются славянские национальности восточной Венгрии, где даже и теперь находятся Великая и Малая Кумания между Дунаем, Татрами и Карпатами).

А другие авторы доказывают, что Угры, Венгры, Венерцы (Венгерцы), Угличи (от Угричи) и Уличи русских летописей — одно и то же (т.е. другая национальность той же Венгрии, сохранившаяся до сих пор).

П. Голубовский (с. 64), например, старается отождествлять торков с гузами (иначе Узами и Огузами багадурхана Абулгаза (1762 год), производя от них и династию сельжуков, правившую Иконийским царством Малой Азии во время крестовых походов.

Арцибашев, Тунман и академик Эрнст Куник на основании того, что мадьяры называются у средневековых латинских писателей и у латинского автора Лиутпранда Турками, считают их за венгерцев. Гаммер-Пуршталь в своей «Истории Золотой Орды»[137] признает, что Патцинакиты византийцев (печенеги русских летописцев) и кипчаки восточных писателей (то же едва ли не от славянского слова купцы) — одно и то же, да кроме того, он считает и узов, и гузов, и огузов, и туркоманов, и куманов, и кунов, и половцев, и торков — за один и тот же народ. Читатель сам видит, что разобраться тут на основании одних старинных сообщений совершенно невозможно, и я привел все это только для того, чтоб показать, что извод как турков, так и всех этих племен из азиатских степей никак не может считаться за установленный исторический факт и что предлагаемая мною западническая гипотеза имеет полное право на научную разработку.

Посмотрим с этой новой точки зрения и на другие загадочные народы русских летописей и соответственных им сказаний иностранцев, руководясь нашим общим правилом, что лингвистические следы и географическая, а с ней и экономическая осмысленность имеют перевес над буквальным смыслом старинных сказаний, легко варьирующихся при переходе из уст в уста и искажающихся соответственно предвзятой тенденции переписчиков, которые всегда являлись и редакторами переписываемого документа.

Прежде всего, если мы не желаем переставлять пред-исторические народы русских летописей по географической карте, как фигурки по шахматной доске, то должны признать, что Дунай в той части, где он течет по славянским землям, назывался по-славянски Волгой, так как и самое имя болгары (в греческом произношении волгары, значит волгари). Точно так же, читая у византийцев о Херсоне, мы не должны забывать, что под этим именем не следует еще непременно подразумевать Херсонес Таврический, так как слово Херсонес по-гречески значит просто — полуостров. Кроме того, мы должны помнить, что таким именем, без особого определительного прилагательного, назывался по-гречески только Фракийский полуостров между Дарданеллами и Черным морем. Да и город Корсунь русских летописей, который будто бы захватил Киевский князь Владимир Святой в 988 году, но вернул обратно грекам, женившись на греческой царевне, действительно ли надо отсылать в Крым, в какие-то генуэзские развалины? Ведь очень недалеко от самого Киева, на реке Роси, есть и теперь город Корсунь со старинным замком внутри и с развалинами многих укреплений, как говорят, XII века.

Точно также и «Херсонская земля» Константина Багрянородного, на каком-то основании отождествляемая с Крымом, т. е. таврическим Херсонесом, когда тут нет определения Таврический, да и стоит не Херсонес, а Херсон?[138]

Я не сделал бы, конечно, ни одного из этих заключений, если б существующие теперь толкования этих и подобных им имен не привели к тому, что передвижения якобы исчезнувших затем народов стали настолько невероятны, что даже и оротодоксальные историки удивляются им, а еще хуже то, что многие летописные народы постоянно воскресали из мертвых и снова умирали ранее «всеобщего Воскресения из мертвых» и «страшного суда».

«Первое нападение Печенегов на Русь, — говорит Ипатьевская летопись[139], — было в 965 году». А последняя отчаянная битва с ними у Золотых ворот произошла в 1034 году. Они были разбиты на голову «тако погибоша, а ярок (остаток) их пробегоша (т. е. пропал) и до сего дня»[140]. Но вот после 32 лет они неожиданно являются снова, на Дону, в 1116 году.

«В се же лето (1116 году), — говорит летопись, — бишася Половцы с Торкы и с Печенеги у Дона, и секошася два дня и две нощи, и придоша в Русь к Володимиру Торци и Печенези»[141]. В дальнейших событиях Печенеги являются неразрывно связанными с Торками. «Прогна Володимер (в 1121 году) береньдичи из Руси, а Торци и Печенези сами бежаша»[142]. «Печенеги и Торги вместе поселились по реке Роси (западному притоку Днепра)». Но вот, наконец, и Торки в 1060 году померли «бегающе овии от зимы, друзии же голодом, иннии же мором и судом божьим, а тако бог избавил крестьян от поганых»[143].