Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства

• Название: Новый взгляд на историю Русского государства
• Автор: Николай Морозов
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского университета
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-288-04401-4

Книга одного из лидеров партии «Народная воля» Николая Александровича Морозова (1854-1946) представляет часть многотомного исследования «Христос» (1924-1932), в котором был предложен пересмотр основных фактов всемирной истории. Работа Морозова продолжает его известные толкования Библии: «Откровение в грозе и буре» (1907) и «Пророки» (1914). Выявление астрономических свидетельств в русских летописях и их датировка служит Морозову основой для переписывания русской истории. Применяемые методы и выводы, к которым приходит Морозов, позволяют отнести его к предшественникам «новой хронологии».

---

5. Почему русские священники в летописях всегда называются попами, как по-английски и до сих пор называется римский папа (pope), да и само русское название «поп», очевидно, лишь искажение слова папа? Ведь, если б священники пришли к нам из Византии, то они и назывались бы как и там только иереями?

6. Почему русское слово пост того же корня, как немецкое Fasten, английское fas, латинское fasti — судебные дни, тогда как по-гречески пост называется нестейя (ηστεια) и асития (ασιτια)?

7. Почему русское слово алтарь происходит от латинского altarium (по-немецки Altar, по-французски altar), а не от греческого тюсиаетерион (θνσιαστεριον) или бомос (βωμος)?

8. Почему в старо-церковном языке вместо слова «уксус» употребляется слово оцет от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус прямо и называется оксос (οξος), как по-русски.

9. Почему язычник в старо-церковном языке называется поганин (откуда слово поганый (от латинского paganus), английское pagan), тогда как по-гречески язычник называется этникос (εθνιχος).

10. Почему в старо-церковном языке вместо «причащать» употреблялось «комокати» (ком кати) от латинского communicare (французское communier), тогда как по-гречески причащение называлось койнония (χοινωνια)?

11. Почему вещество для церковного каждения называется ладан, от латинского слова ladanum (от корня laudo — восхваляю), тогда как по-гречески оно называется либанос (λιβανος)?

12. Почему само слово «вера» происходит у нас от латинского слова vera, т. е. истинная, откуда и французское verite, а не от греческого докса (δοξα) или пистис (πιστις), откуда и французское слово piete — благочестие?

13. Почему полоса материи, надеваемая диаконом при служении, называется орарь от латинского orarium — полотенце?

14. Почему слово вино, употребляемое при причащении, происходит от латинского слова vinum, а не от греческого ойнос (οινος)?

Я не привожу уже других церковно-славянских слов, вроде «Сосуда скудельного» — от латинского scandula — щепки, дранки, и тому подобных многих. Ведь все приведенные мною слова — это основные слова нашего клерикализма.

Остальные же христианские слова и имена, хотя и греческого корня, также могли попасть к нам не от греков, а от латинян, так как они те же самые и в латинской Библии, например: angelus, apostolus, daemon, diabolus и т. д.

Только одно «Остромирово Евангелие» носит на себе резкие признаки перевода с греческого, так как в нем остались без перевода даже целые греческие фразы. Нам говорят, что его списал (или перевел?) еще до крестовых походов на славян, в 1056 году в Новгороде диакон Григорий для новгородского посадника Остромира и в нем, например, в 12 главе Евангелия Иоанна (12. 3) вместо современного русского перевода: «Мария взяла фунт мюра нардового чистого», читаем по полу-гречески: «Мария приемши литру мюра нарда пистикию» — т. е. оставлено без перевода греческое выражение: «лютран мюру нарду пистикес» — литр мюра (из) нарда чистого[7].

Одной такой фразы, конечно, уже достаточно, чтоб сказать, что этот перевод был сделан с греческого текста. Но «Остромирово Евангелие» ведь и стоит особо по своему языку. На оказавшуюся на нем приписку от имени 1056 года едва ли можно положиться, так как и без меня уже отмечено в его языке достаточно руссицизмов, а потому возможно допустить, что и перевод этот был сделан попавшим в Новгород болгарином уже при Иоанне III, или позднее[8].

Я стал потом и далее разрабатывать этот предмет, читая его литературу, и узнал, что кроме того и в самом «Кирилло-Мефодиевском» переводе исследователи нашли очень много средне-европейских готских слов и готских выражений в тех же самых местах текста, как и в отрывках переводов Ульфилы, важнейшим образчиком которых является «Серебряный кодекс», хранящийся в Швеции в Упсальской Университетской библиотеке и изданный впервые в 1665 году Францем Юниусом[9].

Считая готов выдвинувшимися на историческую сцену в то же время, как и готический стиль и готический алфавит, т.е. в эпоху крестовых походов (начиная с половины XII века), я не мог не отметить, что готы, о которых мы знаем лишь по Тациту, предвосхитили еще во II веке все крестовые походы.

Действительно, возникнув в областях современной нам Германии, они, как и крестоносцы, двинулись к Татрам и к Дунаю на Балканский полуостров, где основали свою империю, которой должны были подчиниться большинство соседних славянских, литовских и германских племен. Отсюда они —как и крестоносцы через тысячу лет после них — предприняли и морские, и сухопутные походы на Ромейские области — Фракию, Элладу и Малую Азию, нанеся жестокое поражение «Десятому» императору (Децию по-латыни). И вот основывается ими за тысячу лет до Латинской империи Балдуина Готская империя «Германского царя» (Герман-риха по-готски), и только вместо «турок» она была сокрушена «гуннами».

Не правда ли, какое поразительное сходство от начала и до конца? И может ли это быть, если «Тацитовы готы» не то же самое, что немцы-крестоносцы, а Тацитовы гунны не турки?

Я не могу поэтому не придти к мысли, что и перевод Евангелий на славянские языки сделан только во время крестовых походов крестоносцами, а потому и Ульфила был скорее всего монах какого-нибудь католического ордена или арианин и, если жил в Царьграде, то не при императоре Феодосии в IV веке, а при императоре Балдуине в XII или XIII веке.

Да и сами первые проповедники христианства у славян — Кирилл и Мефодий — (имена которых по-гречески значат — Господний и Методичный) были римскими католиками, так как ездили для объяснений к папе Адриану в Рим, а не в Царь-Град к патриарху Фотию. Значит и получив разрешение от папы переводить (в пику грекам) Евангелия на славянский язык, они едва ли могли избрать для этого не папский латинский текст, а греческий, тем более, что и сами они не были греками. Да и точно ли «папа Адриан», который разрешил им этот перевод, был римский понтифике Адриан II (867-872), который не имел звания папы[10], а не действительный «римский папа» Адриан (1154-1159), называемый четвертым, после неудачи 2-го крестового похода в 1147 году? Ведь нумерация одноименных пап введена лишь в XVIII веке, и потому легко было спутать.

И все это в сумме показывало мне, что первоначальные славянские переводы Библии и других богослужебных церковнославянских книг носят на себе не только лингвистические, но и исторические следы униатского происхождения с Запада.

Это потом нашел я и у историков церкви.

«Известно, — говорит Ф. Вигуру, — что сборник славянской Библии был составлен лишь к концу XV века. До самых последних годов этого века в русской письменности, а также и во всем славянском мире не существовало определенного „Собрания библейских книг“. Они предлагались славянскому читателю в самых разнообразных по содержанию книгах. Лишь на самом кануне XVI века Новгородский архиепископ Геннадий впервые выделил библейские книги из этого хаоса, собрал их в один кодекс и, таким образом, положил первое основание современной славянской Библии, как мы ее теперь имеем. „Кодекс Геннадия“, однако, далеко не отличался единством текста со стороны языка. Только Пятикнижие Моисеево, Псалтырь и Пророческие книги, может быть вошли в него в Кирилло-Мефодиевском переводе[11]...» «Две книги Паралипомменон, три книги Ездры, книги Товита, Юдифи и Премудрости Соломона переведены прямо с Латинской (католической) Библии-Вульгата и переведены притом недостаточно искусно, без хорошего знания как латинского, так и русского языка»[12].

Но как же, — приходило мне в голову, когда я об этом узнал, — архиепископ Геннадий мог допустить перевод с «богоненавистного латинского языка», если он был православным и предавал анафеме латинян? Неужели он не мог достать греческих подлинников этих книг? Да если и не мог, то как же он мог быть уверенным, что не разойдется с греческими версиями (как и случилось) в своем тексте? Припомните только, как староверы подняли возмущение против патриарха Никона за исправление даже отдельных слов или правописания в религиозных книгах, казавшихся им, по уровню некритической мысли того времени, продиктованными самим «святым духом»?

И я понял, что нам нет тут другого выхода, как признать, что и Геннадий был еще униатом.

А потом началось и «отречение».

Собранный Геннадием Кодекс послужил основанием первому печатному изданию Славянской Библии — Библии Острожской, отпечатанной в 1580-1581 годах. Хотя она и носит признаки сличения с греческим текстом, но больше всего воспроизводит полулатинский текст Геннадия, иногда до грамматических описок.