Сергей Бакшеев - Парализатор

• Название: Парализатор
• Автор: Сергей Бакшеев
• Жанр: Боевик
• Год: 2014
• ISBN: 977-0-1308-1400-6-13007

После автокатастрофы подросток становится инвалидом. Он не помнит своего прошлого и попадает в интернат. Однажды за ним приезжают. Эти люди наняты, чтобы унизить его и убить. Попав в критическую ситуацию, подросток обнаруживает у себя особый дар — он может на время парализовать противника. Вместе с любимой девушкой он бежит из интерната, однако оказывается в руках бандитов. Они используют его дар для преступлений. Память постепенно возвращается к юноше. Он узнает, что отец был состоятельным человеком, а его записали под чужой фамилией. Как вернуться в себя прежнего? Кто враг, а кто друг? Ключ к разгадке таится в злополучной автокатастрофе трехлетней давности.

---

Я слышу новый звук. Его трудно перепутать.

Какого хрена!

Я все-таки надеюсь, что ошибся, и поворачиваюсь к Дэну. Так и есть, он расстегнул молнию и снял с себя брюки. Его глаза блестят, он возбужден.

— Отпусти! — требую я.

— Тебя разве Кисель не предупреждал? Это для твоей же пользы, дурачок.

Дэн припечатывает мое беспомощное тело и с суетливым энтузиазмом накидывается на меня. Его пальцы замирают на ягодицах, ногти впиваются в мою плоть. Он громко сопит и стягивает с меня трусы.

Вот сволочь! Что он делает!

Я цепляюсь за последнюю преграду, Дэн бьет по рукам и безжалостно выкручивает пальцы. Прелюдия закончена, я обнажен. Дэн раздвигает мои бедра и наваливается, на шею капает его слюна. Ниже пояса, я не чувствую боли, но ужас от происходящего от этого не меньше. Толчок сотрясает мое тело.

«Нет! Я не хочу! Только не это!» — возмущается мое сознание. Из уст вырывается лишь жалкая просьба:

— Не надо.

Я слышу свою беспомощность и возмущаюсь. Я не такой! Я не хочу быть куклой! Я человек и должен бороться!

Я брыкаюсь плечами и приподнимаюсь на локтях. Дэн удивленно смотрит на меня.

— Потерпи, придурок, потом спасибо скажешь.

Потерпи. Какое знакомое слово, как я его ненавижу! Нас, «особенных» с «неограниченными» возможностями, вечно призывают терпеть. «Терпение, терпение и еще раз терпение», — твердят врачи. «Бог терпел и нам велел», — причитает директриса. И даже Валентина Николаевна часто вздыхает: «Вам столько еще предстоит натерпеться». Вот и Дэн прибег к циничному заклинанию.

Он ласково треплет меня за ухом и говорит:

— Это лучший выход для тебя, дурачок. Доверься мне. Я сделаю так, что тебе понравится. Я буду ласков.

Новый толчок. Это кошмар! Мне противно. Я ненавижу здорового красивого Дэна. Почему он полноценный, а я инвалид? Почему не он, а я оказался на пути ужасного «камаза»? Почему меня не убило сразу, как папу и маму? Зачем я выжил, если всю жизнь предстоит быть получеловеком!

— Ты боишься, хороший мальчик. Боишься, что будет больно. Но боль бывает сладкой.

— Нет! — Я ору и брыкаюсь изо всех сил.

— Тише. Есть и другой способ удовлетворить мужчину, — решает Дэн и шепчет мне в ухо: — Ты ведь догадываешься, о чем я. Согласен?

Я отдергиваю голову от его слюнявых губ. Дэн воспринимает это по-своему.

— Вот и хорошо.

Его рука заползает мне на затылок, становится жесткой. Он с силой дергает меня. Я сваливаюсь на пол. Дэн нервными движениями усаживает меня перед собой. Мое лицо напротив его обнаженного паха. Он возбужден и надвигается.

— Ну же! Не томи, малышка. Я весь на взводе. Закрой глаза и представь конфету. Теплый сладкий «чупа-чупс».

Твою ж мать! Как мне его остановить?

Мои руки сильны, но не настолько, чтобы одолеть здорового мужчину. Я ЧОВ, и сейчас выхолощенный стерильный термин показывает свою грязную изнанку. Ограниченная возможность — это безграничная зависимость, в данном случае от насильника. Ему предначертана жизнь, а мне прозябание. Ему удовольствие, а мне унижение.

В голове разрастается огненный шарик. Спонтанные вспышки боли преследует меня с момента катастрофы. От нее нет лекарств. Чтобы справиться с болью я обычно обхватываю голову, стискиваю зубы и сгибаюсь к коленям. Под черепом жжет, а тело колотит озноб. Голова заполняется злыми дергающимися фигурками, их не изгнать, можно только перетерпеть. В такие моменты я становлюсь еще более беспомощным.

Нет! Ни за что!

Сегодня я не буду закрывать глаза. Пусть Дэн знает, как я его ненавижу. Он может меня сломить, но не победить. Я смотрю в лицо Дэну, и внезапно чертик в голове становится уменьшенной копией насильника. Он гибок, словно сделан из мягкой глины. Я не могу уничтожить большого Дэна, но чертик в моей власти. Я уже проделывал такое. Это единственное, что мне остается наедине с болью.

Огненный шарик боли атакует копию Дэна в моем сознании. Глина твердеет под натиском огня, превращается в керамику, и фигурка становится каменной. С внутренним врагом я разобрался. Я желаю, чтобы и внешний гад окаменел и почувствовал себя жалким и беспомощным. Он на своей шкуре должен познать, что такое быть парализованным, когда тебя каждый может унизить. Я хочу встать, обрести силу в ногах и дать подонку полноценный отпор. Он храбр только с заведомо слабыми.

Злость, помноженная на желание, концентрирует энергию. Моя голова тяжелеет. Чтобы избавиться от внутреннего жжения, я выплескиваю сгусток ненависти сквозь зрачки. По телу Дэна пробегает судорога. Мой взор на миг мутнеет. Я слышу звук падающего тела и не соображаю, кто из нас упал?

Пелена рассеивается. Вот дела! Я вижу лежащего перед собой Дэна. Он словно окаменел. Как глиняный чертик в моем сознании.

Я опираюсь о топчан, поднимаюсь, цепляю свои штаны, делаю несколько шагов и сваливаюсь в родную коляску. В голове боль и пустота. Боль отпускает медленно.

Я перехватываю испуганный взгляд Дэна. Глаза единственное, что двигается в его теле. И тут я понимаю, что произошло невероятное. Дэн парализован, а я каким-то образом добрался от топчана до коляски! Я трясу головой, ощупываю себя. Нет, это не сон. Это явь! Мое желание исполнилось!

Мы потрясенно смотрим друг на друга. Проходит полчаса. Дэн начинает шевелиться. Я надеваю штаны, тараню коляской дверь и выкатываюсь из кабинета.

6

С этого момента я обрел надежду. Что произошло в кабинете физиотерапии? Каким чудом я встал и сделал несколько шагов? Почему Дэн свалился под напором моего взгляда? Я четко помнил, что хотел остановить его, и страстно желал, чтобы подонок оказался в моей шкуре. До боли в голове, до рези в глазах.

На расспросы Киселя я отвечал туманно. Мне самому предстояло разобраться в новых ощущениях. Что это было, чудо или наваждение? Теперь, щипая свои ноги, я чувствовал их, и эта колющая боль окатывала теплой волной счастья. Даже не знаю, с чем сравнить. И напрягаться не буду! Если вы не гадили под себя в инвалидном кресле и не плакали от беспомощности, то всё равно не поймете.

А еще меня мучил вопрос: нужно ли благодарить за чудо Всевышнего?

В нашем интернате нет спортзала, зато есть комната с иконами. Ее называют молельня. Там детские души, каждая на свой лад, просят об одном и том же: об исцелении. В интернате я убедился, что страдание самый быстрый путь к Богу. Если ты сирота, инвалид, а врачи бессильны, то остается лишь одна опора — вера.

Многие наши, особенно девочки, посещают храм. Местный бизнесмен с русой бородой на сытом лице присылает для этого по воскресеньям автобус. Он же организует нашу экскурсию в Москву. Один раз я ездил в храм, но мне там не понравилось. На входе ступеньки, внутри копоть от сотен свечей, а сочувствующих взглядов, как на похоронах. Лишь любопытный мальчишка с восторгом разглядывал мою коляску, пока его не отдернула мамаша: «Не лезь к безногому! Он маму не слушался, вот его Бог и наказал».

Неужели это правда? Неужели так наказывают за то, что я не ел кашу и бегал в школу зимой без шапки?

Я пытался, но не смог полюбить Бога. Если он всесильный и справедливый, то почему наша машина не разминулась с «камазом»? Ведь дело всего в секунде! Один миг божьих трудов — и моя семья осталась бы жива!

На следующий день после чуда в массажном кабинете я все-таки подкатил к молельне. Дверь приоткрыта, внутри тихо, но я чувствую флюиды знакомого запаха. Вкатываюсь. Так и есть — Вонючка! По его футболке можно определить, чем нас кормили накануне. Но это не главная его проблема. Вонючка с рождения не может произнести ни слова. Для общения у него на столике, прикрепленном к коляске, есть карточки со словами и буквами. Сначала ему подготовили всего два слова — «Да» и «Нет». Воспитатели посчитали, что для дебила, каким выглядит Вонючка, этого достаточно. Но огромные глаза мальчишки кричали, что он жаждет большего, и я постепенно написал ему много разных слов.

Вонючка замечает меня и смешивает на столике свою просьбу к Богу. Тоже мне секрет! Будто я не знаю, о чем он может молиться.

Вонючка суетится с карточками. Он хочет общаться, но мало у кого хватает терпения, дождаться пока его дергающиеся руки сложат что-то путное.

«Все умирать. Смерть не больно», — появляется на столе.

Я догадываюсь о знаке вопроса в конце фразы, потому что знаю, о чем думает Вонючка. Когда только сошел снег, он умолял меня толкнуть его коляску под грузовик.

«Смерть — это не больно?» Что ему ответить? Я вспоминаю слова Валентины Николаевны.

— Умирает только тело, а душа бессмертна.

Вонючка пыхтит от усердия, помимо рук дергаются и мышцы лица. Он составляет ответ. Я вижу «Быстро тело умирать», но Вонючке не нравится фраза из готовых слов. Он добавляет буквы. «Быстрее бы тело сдохло!»

Я отвожу взгляд, чтобы не видеть слез в глазах тринадцатилетнего мальчишки, брошенного мамой еще в роддоме. Натыкаюсь на скорбный лик на иконе. Сколько больных к нему взывают по всему свету? Только в нашем интернате около сотни остро нуждающихся в чуде. Даже если Бог работает без выходных, когда еще очередь дойдет до дурно пахнущего Вонючки из Верхневольска. А утешить его надо сейчас. Валентина Николаевна в этом случае обязательно упоминает, что есть кто-то кому еще хуже, чем тебе. Мне она говорила про Вонючку.