Семен Слепынин - Сфера разума

• Название: Сфера разума
• Автор: Семен Слепынин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Таинственный посетитель с усмешкой оглядел рабски согнувшихся изгнанников. Увидев меня, он удивленно вскинул брови и... подмигнул. "Опять мерещится",мелькнула мысль. Незнакомец подошел к экрану, повозился минуты две и удалился, сопровождаемый подобострастными поклонами.

Экран засветился, и Аристарх Фалелеич Мурлыкин восхищенно прошептал:

- Маг, просто волшебник.

А я все еще не мог опомниться и сидел с глупо разинутым ртом. Мурлыкин хмуро усмехнулся и обратился к своему помощнику:

- Понюхай на всякий случай. Уж не пьян ли?

- Дыхни! - грубо приказал мистер Ванвейден. Он склонился, понюхал и заявил: - Притворяется. Можно начинать.

На экране поплыли зеленые круги, заколыхались оранжевые полосы. Все это слилось в многоцветное волнующееся облако - в наглядную картину моей "гаденькой души". Горькие слова эти вспомнились потому, что облако было какое-то скользкое, с неясными расплывчатыми краями. Глядя на него, директор департамента удовлетворенно потирал руки.

- Видишь? - улыбаясь и показывая на экран, обратился он к мистеру Ванвейдену.- У него аморфная нравственность... Приспособленческая! Это хорошо.

Нечто подобное я где-то уже слышал не раз, к подобным оскорблениям почти привык. Вскоре я мысленно поблагодарил своих конвоиров. Их злая шутка неожиданно сыграла спасительную роль, пришлась при проверке весьма кстати. Ужас перед ЦДП с большой силой всколыхнул инстинкт самосохранения, и тот до сих пор не улегся, рисуя на экране четкие линии. Директор Мурлыкин умело расшифровывал их и, не стесняясь в выражениях, давал обидные для меня пояснения.

- Что характерно для него, так это трусость и преувеличенное представление о своей особе. Чтобы сохранить свою шкуру, он будет исправно служить нам.Обернувшись ко мне, он с усмешкой спросил: - Будешь служить сатане?

- А что мне остается?

- Верно. Ничего тебе больше не остается,- искривив губы, злорадно ухмыльнулся мистер Ванвейден.

- Внешне он умеет вести себя как порядочный человек,- беспощадно продолжал директор департамента.- Но внутри-то! Видишь? Прекрасная картина. Нравственный вакуум! Полное отсутствие ненужных идеалов и моральных устоев.

- Тоже верно,- осклабился мистер Ванвейден.- Перед нами законченный подонок.

Это уж слишком! Я дернулся в кресле, но быстро совладал с собой и успокоился. Вернее, просто сник. "Я такой и нужен",- метнулась тоскливая мысль.

- Подонок? - добродушно рассмеялся Мурлыкин.- Преувеличиваешь. Никак не можешь простить вчерашнее. Помню, как он метко плюнул в тебя. Что поделаешь, поведение исторических персонажей непредсказуемо и опасно. Но так же непредсказуемы, игривы скачки их мышления и воображения. И в этом творческая полезность людей, их эвристическая ценность для нашего прогресса. Они способны на любую дьявольскую выдумку. И не только в технике. Без них не было бы сейчас ни нас с тобой, ни нашего любимого Гроссмейстера. Иной раз люди выдумают такое, чему и сами потом не рады.

"Это уж точно",- подумал я, удивляясь, откуда нахватался эрудиции кот-оборотень, этот ветхозаветный нечистый дух.

Экран погас, и я с облегчением вздохнул: проверку выдержал.

- Не радуйся,- хмуро усмехнулся Мурлыкин.- Осталось самое главное: установить твою идентичность с историческим Пьером Гранье.

- Трудное это дело,- сказал мистер Ванвейден.- Сейчас Память работает с перебоями. Для начала вызову стол и стулья.

Загадочная Память работала и в самом деле из рук вон плохо, с большим трудом и неохотой выбрасывая вещи из исторического прошлого. Правда, стол она материализовала новый и крепкий, сверкающий коричневым лаком. Но что за стулья! Старые и колченогие, они будто выхвачены из захламленного, затянутого паутиной сарая. Один из стульев под грузным Ванвейденом треснул и развалился. Мистер Ванвейден тяжело поднялся и, чертыхнувшись, со злостью пнул обломки.

- Приведи референта по идентичности,- усмехнулся Мурлыкин.- У нее получается лучше.

"А дракон-то с ленцой",- отметил я, глядя, как Ванвейден нехотя, вразвалочку зашагал в приемную. Вернулся он с Элизабет.

- Все материалы по Пьеру Гранье, какие удалось взять из Памяти, здесь,Элизабет подняла миниатюрную дамскую сумочку, в которой могли уместиться лишь зеркальце и пудреница.

"Небогато",- подумал я, забыв, что сумочка принадлежит ведьме. Элизабет раскрыла ее и вытащила внушительную по размерам партитуру оперы "Раймонда" мое юношеское заносчивое подражание Сен-Сансу. Оперу забраковали, но партитура каким-то чудом сохранилась в архивах театра. И вот ее материализовавшаяся копия здесь.

- Не надо,- Аристарх Фалелеич отшвырнул партитуру.

Ее края на лету начали дымиться, исчезать. Но полностью дематериализоваться она не успела: мистер Ванвейден подхватил ее и положил на пол. Книги, газеты, журналы - все, что за ненадобностью отбрасывал директор, его помощник ловил и аккуратно складывал.

- Зачем это? - удивился директор.

- В случае, если этот тип не пройдет проверку, он будет прекрасно гореть на бумаге.

- Дельно,- одобрил Мурлыкин.

С возрастающим страхом взирал я на дьявольскую сумочку, из которой Элизабет выхватывала, как из бездонной ямы, все новые и новые кипы бумаг. Понемногу кое о чем начал догадываться. И я проникся благодарностью к Элизабет: пытаясь как-то помочь мне, она нарочно вносила в проверку хаос и неразбериху.

- Все не то,- хмурился Аристарх Фалелеич.- Как я могу по этому барахлу установить идентичность? Давайте книгу с его биографией и портретом.

- Есть и с портретом,- Элизабет положила на стол книгу, на обложке которой золотом блеснул портрет.

Я испугался. Если найдут несоответствие портрета с оригиналом - что тогда? ЦДП? Осторожно скосил глаза и присмотрелся. Увидев на обложке знакомое лицо с окладистой бородой - портрет величайшего в мире писателя, успокоился.

- Что вы мне суете! - рассердился директор.- Это же Лев Толстой!

- Извините,- смутилась Элизабет.- Вот, кажется, то, что надо.

Мистер Ванвейден взял у нее том "Литературной энциклопедии" и начал листать. На одной из страниц нашел мой портрет и к нему небольшой текст на одну колонку.

- Вроде похож,- сказал Аристарх Фалелеич, взглянув на протрет.

- Похожих людей много,- возразил его помощник.- А вот биографии неповторимы.

Сверяясь с текстом, он выспрашивал у меня, где я жил, в каких странах и когда путешествовал, какие произведения написал. Я отвечал подробно и уверенно.

- Все совпадает,- разочарованно пробубнил мистер Ванвейден. Очень уж хотелось ему сжечь меня.- Но этого мало. Нужна спецпроверка.

- Спецпроверка? - Мурлыкин пожал плечами.- А если он от страха с ума спятит? Кто отвечать будет? Но для идентификации энциклопедии маловато.

Элизабет настойчиво предлагала шефу еще какие-то книги.

- Что это? - спросил он.

- Фантастические произведения самого Пьера Гранье.

- Не надо,- Мурлыкин махнул рукой.

- Как не надо,- возразила Элизабет,- в самый раз. Его книги расскажут больше, чем экран. В творчестве художник проявляет свою личность, его произведения - это его духовный и нравственный автопортрет.

"Умница",- отметил я. Аристарх Фалелеич подумал и улыбнулся.

- А ведь дельно говорит.

Он взял у нее три книги. И одна из них - жуткая фантасмагория "Черный паук". Мурлыкин бережно полистал этот роман, а потом посмотрел на меня с любопытством и уважением.

- Так это ты придумал Черного паука?

Я кивнул.

- Врет,- угрюмо упорствовал мистер Ванвейден.- Спецпроверка. Нужна спецпроверка.

- Ладно,- сдался Аристарх Фалелеич.- Против спецпроверки не возражаю. Вот ты и проведешь ее.

- Опять я,- недовольно проворчал Ванвейден, но ослушаться не посмел. Он защелкнул на моих запястьях стальные наручники, похожие скорее на кандалы, и со зловещей усмешкой сказал: - Через несколько часов сниму.

"Ерунда,- успокаивал я себя.- Снимет кандалы и расшифрует показания датчиков". В кандалах, как я понимал, вмонтирована микроаппаратура, регистрирующая мои самые затаенные мысли, чувства и настроения. Скрыться от этого микросоглядатая, притвориться иным, чем я есть,- невозможно. И я решил быть самим собой. Будь что будет.

Тем временем директор департамента подозвал одного из служащих и вручил ему "Черного паука".

- Бестселлер. Размножить и распространить.

Служащий бегом кинулся выполнять поручение.

- А самого автора отпустим,- сказал Мурлыкин.- Пусть пока живет. Ценный экземпляр!

Вместе с Элизабет я вышел в приемную. В груди бродила, плескалась животная радость: я уцелел! Я им нужен! На пиджаке светился квадратный знак, дающий право жить. На нем даты моего прежнего земного бытия и указано, что владелец его - писатель и что он "достаточно бесчеловечен". Внизу, правда, красным предупреждающим огнем горели слова: "Вызывает сомнения". Но они погаснут, как только снимут кандалы. Однако Элизабет, взглянув на кандалы, озабоченно покачала головой.