Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

• Название: Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
• Автор: Борис Соколов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75311-6

Сталин до сих пор «живее всех живых», и отношение к нему как к действующему политику – крайне пристрастное, черно-белое, без полутонов. Его либо проклинают – либо превозносят до небес, либо изображают дьяволом во плоти – либо молятся как на божество. Эта книга идет против течения, оценивая Отца народов объективно и беспристрастно, не замалчивая его достижений и побед, не скрывая провалов, преступлений и потерь. В этом историческом расследовании Сталин предстает не иконой и не карикатурой – но беспощадно-эффективным строителем Сверх-Державы, готовым ради власти на любые свершения и жертвы, бессмертным символом героической и кровавой эпохи, по праву названной его именем. Эта книга доказывает: Сталин был не просто тираном – но величайшим из тиранов XX века!

---

Многие из прежних товарищей были к тому времени арестованы и сосланы. Одним из немногих уцелевших был Миха Бочаридзе, на квартире у которого Джугашвили познакомился в тот приезд со своим будущим тестем рабочим Сергеем Яковлевичем Аллилуевым. Вскоре Сосо, опасаясь полиции, перебрался в Батум. Но в местном комитете РСДРП теперь преобладали меньшевики, которые не горели желанием сотрудничать с радикально настроенным однопартийцем. Кроме того, они распустили слухи, что Сосо – провокатор. Спустя месяц Сталин вынужден был покинуть Батум. Как писал в мемуарах, опубликованных в 1937 году в сборнике о Батумской демонстрации, Доментий Вадачкория, товарищ Сталина по батумскому подполью, Коба, по его собственным словам, «сфабриковал удостоверение на имя агента при одном из сибирских исправников». Это давало основания недоброжелателям подозревать, что «великий вождь и учитель» действительно был полицейским агентом, ибо непонятно, как он мог изготовить удостоверение секретного агента настолько хорошо, что оно не вызвало сомнений у полицейских и жандармов, один из которых будто бы даже по указанию Сталина арестовал следившего за ним полицейского шпика. Этот рассказ также мог укрепить подозрения в провокации. Тем более, что побег из Сибири до Кавказа стоил не меньше 100 рублей, и неизвестно, кто дал Джугашвили такие деньги и снабдил его необходимыми документами, в том числе, быть может, и агентским удостоверением. А в Батум Сосо добрался гол как сокол, раз просил товарищей о вспомоществовании в размере жалких полутора рублей, в чем ему было отказано.

Однако 1 марта 1904 года в Батуме состоялась очередная демонстрация, после которой был арестован почти весь социал-демократический комитет. Новый комитет был настроен к Джугашвили гораздо лояльнее, и он вернулся в Батум, но 18 апреля, заболев, уехал в Гори, а потом перебрался в Тифлис.

Сталина не раз обвиняли в провокаторстве, особенно после его прихода к власти в партии и в стране. Сначала это делали авторы-эмигранты, а в годы перестройки подобные публикации в изобилии появились и в нашей стране. Отмечу, однако, что никаких серьезных доказательств ни одна из версий сотрудничества Сталина с охранкой так и не получила. Наоборот, архивные документы доказывают, что все те провалы, которые приписывают Сталину, в действительности были результатом работы других известных агентов охранки. Наиболее убедительно этот вопрос освещен в работах З.И. Перегудовой, к которым я и отсылаю читателей. Например, в Баку аресты большевиков, в том числе и самого Сталина, были на совести агента Фикуса (в миру – Николай Степанович Ериков, проживавший по паспорту Давида Виссарионовича Бакрадзе, член РСДРП с 1897 года). Он входил в Бакинский комитет и ни разу не был под подозрением у своих товарищей, хотя трудился сексотом с 1909 по 1917 год. Ему даже поручали расследовать дела о возможном провокаторстве других членов организации. Другой провокатор, по кличке Дорогой, Исаак Минасович Саркисянц, помог полиции в 1912 году арестовать С. Шаумяна и С. Спандаряна. Перечень настоящих провокаторов можно длить и длить. Интересно, что в сентябре 1909 года Бакинский комитет публично объявил, что подозревает в провокаторстве пятерых членов организации, из которых лишь один, Фирсов Балаханский, действительно был связан с охранкой. На практике разоблачить провокаторов, не имея доступ к полицейским досье, было практически невозможно. Против же кандидатуры Сталина на роль сексота есть еще два весомых и лежащих буквально на поверхности аргумента. Никто не стал бы держать своего агента так долго в тюрьмах и ссылках, где от него не было практической пользы. К тому же многие руководители полиции благополучно эмигрировали из России, в частности, бывший начальник Тифлисского главного жандармского управления и Особого отдела Департамента полиции генерал-майор А.М. Еремин. Располагай они сведениями о провокаторстве одного из своих злейших противников, неужели испугались бы обнародовать столь «горячую» информацию?

Весной 1904 года Коба (Иосиф взял такой партийный псевдоним) встретился с руководителем Кавказского союза РСДРП Миха Цхакая. Тот попросил Джугашвили ознакомиться с последними партийными документами, в частности, с материалами II съезда РСДРП, а затем написать статью по национальному вопросу, которая была опубликована на страницах тифлисской «Борьбы пролетариата». Затем Цхакая направил Кобу на работу в Имеретино-Мингрельский комитет. Тем временем прежние члены Союзного комитета были арестованы, и Цхакая кооптировал в новый состав комитета Джугашвили вместе с Каменевым. Комитет стал на сторону Ленина и его сторонников против меньшевистского большинства ЦК.

С началом первой русской революции Коба пытался смягчить межнациональные отношения в Закавказье. Так, в феврале 1905 года в ходе резни между армянами и азербайджанцами (татарами) в Баку погибли и были ранены десятки людей. Сталин в эти дни был в городе и пытался умерить страсти и направить гнев обоих народов против «классового врага» – нефтепромышленников, но не слишком преуспел в этом. В это время в Баку уже действовала боевая дружина социал-демократов. Однажды по приказу Сталина пять вооруженных винтовками дружинников охраняли армянский район в Балаханах и не допустили здесь межнациональных столкновений, но это была капля в море.

В апреле 1905 года социал-демократы Закавказья раскололись на большевистский Союзный комитет и меньшевистское Кавказское бюро РСДРП. Коба все время был в разъездах, устраивал собрания, агитировал против меньшевиков. А как только появилась свободная минутка в Тифлисе, Иосиф написал письмо старшим товарищам по партии в Лондон, где они собрались на III съезд РСДРП: «Я опоздал с письмом, товарищ. Не было ни времени, ни охоты писать. Пришлось все время разъезжать по Кавказу, выступать на дискуссиях, ободрять товарищей и т. д. Поход был повсеместный со стороны меньшевиков, и надо было дать отпор. Людей у нас почти не было (и теперь очень мало, в два-три раза меньше, чем у меньшевиков), и приходилось работать за троих…» В данном случае Коба позиционирует себя как сугубого практика, которому некогда заниматься теоретическими изысками. Летом 1905 года он занялся формированием в Чиатурах «красных сотен» – вооруженных отрядов, которые сначала мыслились как защита от черносотенцев, а затем – как орудие для захвата власти.

Между тем 20–22 августа 1905 года в Баку прошли самые ожесточенные армяно-татарские столкновения. Были подожжены нефтепромыслы, сгорела почти половина вышек, нефтедобыча сократилась вдвое и до 1917 года так и не успела достичь прежнего уровня. На этом фоне, по крайней мере на Кавказе, борьба с социал-демократами отходила для власти на второй план.

Но и социал-демократы доставляли властям немало хлопот. 29 августа 1905 года в Тифлисской городской управе на собрании общественности обсуждался проект законно-совещательной Думы, одобренный царем. Социал-демократы привели с собой на собрание рабочих. Полиция и казаки попытались их вывести из зала. В результате стычки было несколько убитых и десятки раненых. По инициативе Джугашвили была выпущена листовка с протестом против «злодейского убийства рабочих» и призывом к забастовке, не имевшим, впрочем, особого успеха. В начале сентября под руководством Джугашвили большевики попытались похитить 2 тыс. винтовок из кутаисского цейхгауза, прокопав подкоп, но условия почвы не позволили довести задуманное до конца.

В сентябре 1905 года произошли важные перемены в личной жизни нашего героя. Он поселился в доме № 3 по Фрейлинской улице Тифлиса по соседству с семьей Сванидзе, владевшей швейной мастерской. Семья состояла из трех сестер – Сашико (Александры), Като (Екатерины) и Машо (Марии), их брата Александра и мужа Сашико Михаила Монаселидзе, товарища Джугашвили по семинарии. Монаселидзе вспоминал: «Жена моя Александра и сестра ее Като были известными во всем городе портнихами. Кто только не ходил к ним шить платья. Приходили жены генералов, крупных чиновников канцелярии наместника, жены офицеров и тому подобных лиц, которых во время примерок сопровождали их мужья. Поэтому наша квартира была гарантирована от всяких подозрений со стороны полиции… Как-то мой шурин (Александр Семенович Сванидзе, партийный псевдоним «Алеша». – Б. С.) отозвал меня в сторону и сообщил, что желает привести к нам на ночевку товарища Сосо Джугашвили, он просил ничего не говорить пока об этом его сестрам. Я был согласен. С этой поры товарищ Сталин начал проживать в нашей квартире. Это было в 1905 году». Сосо покорил сердце Като, и они поженились. Венчание происходило в ночь с 15 на 16 июля 1906 года в церкви Святого Давида. К тому времени Екатерина уже ждала ребенка. Тогда первой жене Сталина было 17 лет. Как вспоминал М. Монаселидзе, «несмотря на мои старания, ни один священник не соглашался венчать их в церкви, так как Сосо не имел собственных документов и жил нелегально по паспорту какого-то Галиашвили. Спустя несколько дней я встретился на улице со священником церкви Святого Давида Кита Тхинвалели, однокурсником Сосо по семинарии. Я ему сообщил про наше дело, и он дал согласие, но с условием, что об этом ничего не должен был знать первый священник церкви, ввиду чего в церковь надо было подняться в один или два часа пополуночи и в небольшом количестве».