Макс Пикар - МИР ТИШИНЫ

• Название: МИР ТИШИНЫ
• Автор: Макс Пикар
• Жанр: Философия

В своей книге Макс Пикар (Max Picard), автор "Бегства от Бога", повествует о целебной силе Тишины - силе ненавязчивых, тихих вещей, способной вновь собрать воедино разрушенный мир; способной заполнить собою вульгарный мир шума и отчаяния и возвратить ему утраченные любовь и веру. В сегодняшнем мире - мире, лишённом тишины - человек уже не может восстановить свои силы, его единственной целью осталось одно только развитие. В мире без тишины он утратил ощущение радости, ибо ощущение это во всей своей глубине доступно лишь на родных просторах тишины. 

Вышедшая в 1919 году одна из ранних книг Пикара "Последний человек" произвела неизгладимое впечатление на его друга Райнера Рильке, и тот часто затем возвращался к ней. С тех пор по всей Европе за Пикаром закрепилась репутация человека, со всей решимостью посвятившего свою жизнь и мысль вере. Он - поэт, направивший свой дар на поиски причин прискорбного состояния, в котором пребывает наш мир сегодня, с тем, чтобы вселить в нас надежду.  

---

Лишь здесь человек способен возвыситься над своими внутренними противоречиями и лишь здесь ему присуще чувство юмора. Ибо перед лицом тишины противоречия перестают быть подозрительными и тишина поглощает их.  

Для чувства юмора

нужно обладать бесконечными жизнерадостностью и уверенностью, чтобы суметь приподняться над противоречиями собственной личности, а не огорчаться из-за них. (Гегель)

Если же дух тишины отсутствует, противоречия открываются для анализа и дискуссий. "Радость и удовлетворение" исчезают, а чувство юмора сходит на нет.

Тот, в ком обретается безмолвная сущность, легче переносит вещи, враждебные его естеству - вещи, эксплуатирующие его. По этой причине народы Востока, по-прежнему преисполненные духом тишины, способны легче переносить сосуществование с машинами, чем народы Запада, чья  безмолвная сущность оказалась почти что полностью разрушенной: жизнь с машинами и техника сама по себе не причиняют вреда, если человека опекает дух тишины.

Унамуно утверждал, что Гёте не развил до конца всех заложенных в себе возможностей - такое могло прозвучать только в мире, лишённом всякой связи с тишиной. Мы забыли, что не осознанные ещё до конца возможности подпитывают дух тишины. Тишина подкрепляется ими и тем самым придаёт дополнительную силу иным - уже осознанным - потенциальным возможностям.

Причастность тишины к различным сторонам человеческой жизни является неотъемлемой составляющей её сущности. Жизнь эта по-прежнему принадлежит тишине. Порой во время разговора человек удерживает нечто при себе, не давая ему выхода в словах - [в такие моменты] он словно чувствует себя обязанным удержать что-то, что по праву принадлежит [лишь] тишине.

Часто бывает так, что целая нация на протяжении долгого периода своей истории оказывается неспособной разглядеть [скрытые] в себе потенциальные возможности. К примеру, невостребованным может оказаться дар поэтического творчества. Но это не значит, что его нет, просто его возможность пока ещё не была осознанна должным образом.  Вероятно, она лишь переводит дух и в тишине восстанавливает свои силы. И всё же такая тишина по-своему прекрасна - источник этой красоты скрыт во всепроникающей тишине ещё не написанной поэзии.

Сегодня в мире уже не осталось места для безмолвной сущности. Всё постоянно пребывает в атмосфере шумного бунта, и человек, лишившийся той тишины, в которой раньше он ещё мог утопить чересчур-разнообразное, чересчур-навязчивое множество вещей, отныне позволяет им испаряться и исчезать во всепоглощающей пустоте языка.

 Сегодня миру не достаёт безмолвной сущности, способной вызволить человека из-под гнёта вещей. Ради освобождения его от  непосильной ноши,  предпринимаются попытки систематизировать личность, чтобы затем допускать к нему только то, что соответствует складу его ума.    

Вот новый метод в образовании: не обучать ребёнка ничему такому, что не соответствовало бы его ментальной конституции. Но в мире, где по-прежнему витает дух тишины, нет ничего страшного в том, чтобы ребёнок узнал о вещах необязательно близких его темпераменту. Ребёнку нужно позволить переступить рамки его умственного склада - например, в область латыни или греческого, к которым, казалось бы, у него нет никакой склонности. Смешивая чужеродный материал с содержимым детского ума, безмолвная сущность помогает усвоить его, расширяя натуру ребёнка в целом и раздвигая его умственные пределы. Правильное образование и правильное преподавание выдержаны в духе тишины.

Мы уже говорили о том, что избыточное многообразие вещей, в каждую секунду плотными рядами выстраивающихся перед обделённым духом тишины человеком, действует на него угнетающе. Он более не может оставаться безучастным к их непрерывному появлению, и потому тем или иным образом вынужден вступать в отношения с ними. Эмоционально реагируя на всякий новый объект, он отвечает ему, ибо так уж устроен человек: появившийся объект вызывает в нём ответную реакцию. Когда же перед человеком собирается такое огромное множество объектов, что и сама безмолвная сущность (которой он лишён) оказывается неспособной полностью растворить в себе, - то ему самому уже не хватает собственного запала и чувств, чтобы отреагировать на каждый из них. Беспорядочно разбросанные вокруг и оказавшиеся не у дел объекты угрожающе обступают его. Чтобы спастись от инвазии и переполнения себя объектами, усвоить которых он уже не в состоянии, человек должен вновь вступить в отношения с миром тишины - миром, в котором объекты сами упорядочивают себя, собираясь в гармоничное целое.

Когда в ком-то обретается дух тишины, он вбирает в себя все качества такого человека; и именно с тишиной качества связаны  прежде всего, а только затем - непосредственно друг с другом. Следовательно, порок одного из них вряд ли передастся другому, поскольку сама тишина препятствует его распространению. Однако в отсутствие тишины всего лишь один-единственный порок способен настолько глубоко поразить человека, что тот, полностью охваченный своим опороченным качеством, уже будет не в силах оставаться самим собой и из человека превратится в человеческую личину, лишь прикрывающую сам порок и скрытое за ним зло.  

Безмолвная сущность -  это к тому же и место отдыха человека. Конечно, всякий отдых проводится, дабы перевести дух; тем не менее, отдых невозможен в отсутствие тишины, ибо человеку не дано полностью  избавиться от бремени прошлого, не разделив при этом своё прошлое и своё нынешнее стеной молчания.

Сегодня, в условиях нехватки тишины, человек уже не может перевести дух, ибо способен лишь развиваться. Поэтому-то нынче так высоко ценится "развитие". Но "развитие" это теперь происходит не в тишине, а в непрестанных рассуждениях "о том - о сём".

Для отдыха необходимо присутствие духа тишины; оно же необходимо для ощущения радости. Радость, нисходящая на человека из сферы загадочного, счастлива оказаться на просторах тишины; только на её просторах безмерная радость чувствует себя как дома.  Радость и тишина взаимосвязаны между собой так же, как связаны выгода и шум.

Там, где исчерпаны залежи тишины, всё, относящееся к человеку, воспринимается лишь с точки зрения выгоды. Выгода и слава дают сегодня человеку право на имущество и занятость. Только в мире повсеместно присутствующей тишины, обращаясь к Помпею, Цицерон мог сказать, что тому следует возглавить борьбу с пиратами не только потому, что он был хорошим солдатом, но прежде всего потому, что на его стороне была сама фортуна.

Между печалью и тишиной также имеется взаимосвязь: на просторах тишины печаль достигает равновесного состояния. Сила страстей стихает, и очищенная от них печаль,  освобождается от чуждых ей примесей. Плач в печали преображается в плач тишины. По реке из слёз человек сплавляется вниз к тишине.                  

ЗНАНИЕ И ТИШИНА

1

"Человеческий ум не только постигает объект так, как это представляется ему, но он также способен выходить за рамки [постигаемого] объекта" (Гуссерль). 

Возможности ума не ограничиваются лишь перцепцией объектов. Они расширяют кругозор ума.

Широта ума и просторы тишины взаимосвязаны, ибо широта ума нуждается в созвучной себе естественной широте, выходящей за собственные пределы. И хотя ум автономен и он в силах сам расчистить пространство для себя, но просторы тишины являются для него своего рода естественным примером. Человеческий взор, окидывающий их, не сосредотачивается только на каком-нибудь одном аспекте феномена. И несмотря на то, что ум обретает мощь всеохватывающего знания из рук Всеведущего Господа Бога, в мире имманентного именно тишина становится импульсом, наделяющим человеческий взор качеством всеохватности. Нам предстаёт не просто один аспект - чисто психологический, экономический или расовый - но весь феномен целиком.

Сосредотачиваясь же лишь на какой-либо одной стороне явления, человеческий взор компенсирует неполноту картины за счёт искусственного преувеличения выбранного аспекта, придавая ему абсолютное значение (будь то экономическое, психологическое или расовое). Подобным количественным раздуванием феномена достигается лже-широта, отражающая тягу человека к Всеведению, к целому.

Человеку бросаются в глаза лишь заметные детали - т.е. те, что вступая в противоречие с другими,   резко выделяются на фоне всего прочего. Очевидное противоречие легче приковывает взор человека, чем то, что не является очевидным - а именно действительность целого предмета. К примеру, мы больше не способны объять целиком действительность веры и знания - все наши сведения о них ограничиваются лишь противоречиями, существующими между ними. "Жизнь и дух", "вера и знание" воспринимаются дееспособными только тогда, когда они предстают в диаметральной противоположности друг к другу. Человек уже не в состоянии дать волю вере и знанию, жизни и духу - столь необходимых для его удовлетворительного существования - не став при этом помехой для кого-то ещё.