Татьяна Бочарова - Новочеркасск. Кровавый полдень

• Название: Новочеркасск. Кровавый полдень
• Автор: Татьяна Бочарова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9275-0511-1

Расстрел демонстрации рабочих в Новочеркасске 2 июня 1962 года — трагическая страница истории советского периода, долго сохранявшаяся в тайне.

В первой части книги рассказывается о забастовке рабочих на Новочеркасском электровозостроительном заводе, о митинге у горкома КПСС, о расстреле демонстрации и последующих репрессиях. Использованы материалы архивов МВД, КГБ, «Особой папки» ЦК КПСС, Верховного Суда и Генеральной прокуратуры РФ.

Во второй части мемуарного характера отражены события перестроечного периода, в той или иной степени связанные с темой Новочеркасской трагедии.

Автор книги Татьяна Бочарова — историк и журналист, активный участник демократических преобразований 80-90-х годов XX века.

Книга адресована массовому читателю. Большой иллюстративный и документальный материал позволит использовать ее в качестве учебного пособия.

---

После обеда улицы и площади города затихли. Члены ЦК КПСС пошли на предприятия. Козлов и Микоян посетили завод синтетических продуктов и провели совещание актива коммунистов НЭВЗа. Вечером продолжились проверки и аресты. Строго соблюдался режим комендантского часа.

У дикторов радио в те времена был специфический голос — сухой, жесткий, с неким временным акцентом.

Его стоит услышать. Чудом на большой катушке сохранилась одна магнитофонная запись — редкость по тем временам. Ее передал нам новочеркассец-радиолюбитель. 2 июня скрипучий голос вещал: «Внимание! Говорит Новочеркасск! С 21 часа 30 минут сегодня начинается комендантский час. Вступает в силу приказ командующего СКВО. Просьба всем гражданам оставить улицы, площади и парки и разойтись по домам!».

Все и так сидели по домам. На улице было техники пруд пруди. Везде ходили патрули, но самое главное, людей все больше опутывал страх. Матери держали детей взаперти. Мужчины не знали, что делать. Немногие отчаянные головы нарушали комендантский час. Некоторым удавалось проскользнуть по городу незамеченными, иные попадали под пули. Так, вечером 2 июня, в районе Вознесенского собора воинский патруль расстрелял А. Э. Шульмана. А еще накануне, 1 июня вечером, был смертельно ранен В. И. Соловьев. Он находился в районе НЭВЗа, недалеко от своего общежития* Его пытались задержать двое мужчин в гражданской одежде и, не сумев сделать это, смертельно ранили выстрелом в шею. Как позже прояснилось, один из этих мужчин был офицером КГБ. И это только официально известные и зафиксированные случаи. А еще кто, где и как сгинул в эти сумрачные дни?

ПЕЧАТЬ СМЕРТИ

Нет трупа — нет основного доказательства. Таков закон криминалистики. Поэтому сокрытие этих истекших кровью и скончавшихся на месте или в результате страшных ран «доказательств» стало главной материальной задачей.

Трупы можно было сжечь, закопать, утопить. Именно такие варианты и рассматривались. Слово «похоронить» даже не произносилось. Находившиеся в Новочеркасске члены Президиума ЦК КПСС боялись, что на похоронах возможны рецидивы бунта. Да и не хотели, чтобы кто-нибудь когда-нибудь смог исследовать трупы. Тела погибших являлись объектами «государственной тайны особой важности», и об этом у всех работников милиции, имевших дело с захоронениями, и у работников ЗАГСа, оформлявших свидетельства о смерти, были отобраны подписки о неразглашении этих сведений, «вплоть до применения высшей меры наказания». Этот груз молчания лег на исполнителей до аннулирования подписок прокуратурой в 1990 г. Однако многие еще сохраняют тайну, то ли из верности служебному долгу, то ли из страха, что времена вернуться.

Итак, трупы родным и близким не выдали. Для них это явилось дополнительной душевной травмой и, понимая, что жизнь не вернешь, они ходили по инстанциям и умоляли-просили: «Дайте хоть похоронить по-человечески!». Но и этого не дали. Тихо, зловеще советовали: «Не ходите, не ищите. Ведь у вас еще дети есть». Или: «Молодая, еще замуж выйдешь, родишь»: Многие так и замолчали, но все годы жили под гнетом неисполненного нравственного долга.

До сих пор ходит множество версий о местах захоронения погибших. Говорили о том, что их закопали на территории воинской части, а сверху положили асфальт (снова асфальт!) и устроили спортивную площадку. Были версии, что трупы сбросили в Гарган-пруд за тюрьмой, зарыли в карьере, свезли в шахту… Уже потом, через много лет, при розыске убитых маньяком Чикатило, местные жители говорили, что Аютинская шахта — проклятое место. Еще, мол, в 62-м трупы кидали в шурфы и засыпали известью.

Известно, что члены Президиума, обсуждая вопрос захоронения, предлагали и такие варианты, как утопить в море или вывезти в пустыню, в пески. Но якобы Микоян настоял на кладбище. Почеловечнее чтоб… На этом и остановились. Ответственным назначили Стрельченко — начальника УВД области, а непосредственной организацией акции занимался подполковник милиции Малышев — зам. начальника Новочеркасского ГОМ.

Две ночи после расстрела трупы из города свозили к месту складирования — в лесополосу в районе балки Ают, в 20 км от Новочеркасска. Сгружали в большую открытую квадратную яму. В ночь на 4 июля трупы осмотрел и составил на каждого акт судмедэксперт В. В. Левшин. Привезенный из Ростова-на-Дону фотограф В. Н. Власов в лучах фонарей сфотографировал трупы с бирками-номерами на груди. Негативы этих фотографий сохранились в секретных архивах Ростовского областного УВД. Глядя на вздувшиеся лица, сличая их с прижизненными фотографиями, трудно определить кто есть кто. Но такая работа впоследствии была проведена экспертами СМЛ-124 СКВО. Через 30 лет.

Жара начала июня не остужалась ночью, и поэтому трупы спешили предать земле. Ночью 4 июня три отдела милиции получили свою похоронную порцию: Таганрогский ГОМ — 8 трупов, Каменск-Шахтинский ГОМ — 8 трупов, Новошахтинский ГОМ — 4 трупа. Кроме этих убитых, организованно вывезенных с места складирования в лесополосе, из Новочеркасска вывозили и других погибших и умерших от ран.

Определить их поименно и точно по количеству не представляется возможным. Следствием учтены еще 6 трупов. История с их захоронением такова. В те дни в станице Заплавской (в 13 км от Новочеркасска) на окраине кладбища были зарыты три трупа. Но могилы были разрыты скотом, и поэтому убитых перезахоронили на кладбище румынских военнопленных под Новошахтинском. Туда вскоре доставили еще два тела.

Лишь один из погибших был захоронен по-человечески. 19-летний Леонид Шульга, раненый в ногу, скончался от гангрены и развившегося сепсиса 20 июня. Матери и сестре разрешили похоронить его на кладбище станицы Грушевской. Хоронили скоро, тайно, под присмотром милиции, запрещавшей плакать. Но все-таки по-людски: в личной могиле, в гробу, одетого в новое… В мае 1994 года Фонд Новочеркасской трагедии произвел вскрытие могилы. Сестра Татьяна еще раз повстречалась с братом, выполняя волю покойной матери, которая сетовала, что сын лежит на чужом кладбище. Останки Леонида Шульги вместе со всеми были преданы земле на мемориале нового городского кладбища в день общих похорон 2 июня 1994 г.

После экспертизы было установлено, что в двух могилах на цыганском заброшенном кладбище у поселка Тарасовский, что в 180 км от Новочеркасска, захоронены: В. Н. Гриценко, В. К Карпенко, В. Ф. Федорков, В. П. Ревякин, К. К. Келеп, М. Г. Шахайлов, В. В. Константинов, В. С. Драчев. Хоронили — начальник Каменск-Шахтинского горотдела милиции П. П. Перекопский и его подчиненные: П. И. Приходько, П. И. Громенко, П. С. Макухин.

Восемь трупов, два из них женские, хоронили под Таганрогом, на кладбище поселка Марцево начальник Таганрогского горотдела милиции И. Н, Шеменев и его подчиненные: И. А. Сыкин, А. Т. Велик, Н. С. Комиссаров, Н. В. Куликов и др. Для захоронения были вырыты две глубокие могилы. В них были похоронены: И. Ф. Тимофеев, А. Э. Шульман, В. В. Тинин, В. П. Линник, В. И. Мисетов, А. М. Зверева, А. Д. Грибова, П. Я. Вершеник.

Начальник Новошахтинского отдела милиции Величко и начальник отделения Тихоненко ночью 4 июня 1962 г. привезли в Новошахтинск на действующее кладбище шахты № 7 и зарыли в старую могилу четыре трупа. Яму рыли бывший начальник уголовного розыска Новошахтинского ГОМ Цыбин и сотрудник милиции Сиволобов. В этой яме на чужих костях лежали: А. Н. Дьяконов, Ф. Г. Лиманцев, В. А. Ситников, А. Б. Артющенко.

Рядом с этим кладбищем шахты № 7 располагалось кладбище румынских военнопленных» где были захоронены скончавшиеся от ран и закопанные первоначально в разных местах В. И. Соловьев, Е. И. Слепкова и Г. Н. Терледкий. На это нее кладбище в последующие дни были привезены еще два трупа умерших от ранений людей. Один из них предположительно студент Новочеркасского политехнического института. Личности не установлены.

ЗАКЛАНИЕ

Итак, кто же разрешил, кто скомандовал, и кто исполнил расстрел? В целом разрешение на подавление новочеркасского бунта, конечно же, было получено из Москвы. Но, учитывая, что центральная власть в лице ее маститых представителей была в это время в Новочеркасске, можно сказать, что все решалось на месте. Находившийся в Москве Хрущев не мог определить масштабы угрозы режиму, исходившей из маленького провинциального городка. Вначале он был противником крайних мер. Потом стал требовать наведения порядка любыми средствами, вплоть до применения оружия. К этой мысли его подводили постоянные доклады из Новочеркасска и истеричные звонки трусливых партийцев. Довлел над ним, вероятно, и тот фактор, что из Новочеркасска поступало как бы коллективное мнение, а он, Первый, но один, должен был принимать решение. А как идти против коллектива и брать на себя ответственность? И карт-бланш: из Москвы был выдан.

Впрочем, Хрущев не склонен был принимать случившееся в Новочеркасске за большую трагедию. В показаниях свидетелей зафиксирован эпизод, когда после расстрела Плиев стал возмущаться произошедшим, но его остановил Козлов, заявивший: «Я только что разговаривал с Хрущевым, доложил ему обстановку, и Никита Сергеевич сказал, что за Советскую власть погибли миллионы, и то, что мы применили оружие, правильно».