Юрий Аксютин - Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

• Название: Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
• Автор: Юрий Аксютин
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8243-1397-0

С позиций современного научного знания в книге исследуются такие конкретно-исторические проблемы общественно-политической жизни 1953-1964 гг. в СССР, как либерализация режима, получившая тогда же название «оттепель», отношение к этому процессу самих наследников Сталина в свете развернувшейся между ними борьбы за лидерство, а также меняющиеся взаимоотношения между властью и обществом, реакция «низов» на исходящие «сверху» импульсы, их отношение к тем или иным внешне- и внутриполитическим мероприятиям советского руководства, эволюция взглядов на деятельность тогдашнего лидера и его динамика. Объектом исследования являются взаимоотношения власти и общества во всем многообразии и противоречивости их проявлений. Особое внимание уделяется изменению взаимоотношений внутри высшего партийного руководства и между этим руководством и советским обществом в период «оттепели».

Настоящее второе издание почти полностью повторяет предыдущее, в него внесены исправления редакционного характера, в том числе вызванные появлением новых источников. Кроме того оно дополнено обширным именным указателем.

---

— Это чтобы не забыть дать указание не трогать этот город, когда полетят ракеты.

Реакция сенатора на этот черный юмор была в том же духе. Удостоверившись, что Хрущев постоянно живет в Москве, он сказал:

— Прошу извинить, господин председатель, но я не могу ответить вам такой же любезностью{1080}.

С началом нового, 1959 г. стало казаться, что советское руководство оказалось как бы на перепутье: ему было неясно, что же делать дальше. В духе прорицательницы Кассандры Хрущев и Громыко продолжали предсказывать беды, которые наступят, ежели Запад не примет их требования относительно Берлина. Но каких-либо контрпредложений с противоположной стороны не было, и возникла перспектива девальвации угроз, если не подкрепить их какими-нибудь конкретными действиями. А прибегать к ним не хотелось из-за опасения вступить на зыбкую почву с непредсказуемыми последствиями{1081}.

Заместитель председателя Совета министров СССР А.И. Микоян с 3 по 20 января нанес неофициальный (по приглашению советского посла в Вашингтоне) визит в США. Ему было поручено передать президенту и государственному секретарю, что в Москве по-прежнему занимают жесткую позицию, но готовы вести переговоры, а объявленный ранее крайний срок на самом деле не является ультиматумом. Эта деликатная миссия оказалась ему по плечу. Был обед в посольстве, на котором присутствовали вице-президент Р. Никсон, государственный секретарь Д.Ф. Даллес и его брат, директор ЦРУ А. Даллес. Была встреча и с президентом Д. Эйзенхауэром. «Думаю, — вспоминал его советник и переводчик в этой поездке О.А. Трояновский, — что благодаря именно этим беседам берлинский вопрос начал наконец сдвигаться с мертвой точки»{1082}.

Месяц спустя в Москву по собственной инициативе прилетел британский премьер-министр Г. Макмиллан. С ним Хрущев вел себя довольно агрессивно. А временами даже вызывающе. Но как ни странно, гость вернулся из Москвы с положительными впечатлениями, с чувством, что стал лучше понимать главу советского правительства: «Он был мне интересен потому, что больше похож на тех русских, о которых мы читали в романах, чем большинство русских технократов. Кажется, что все они сделаны в Германии — какие-то жесткие. С ними нельзя было по-настоящему беседовать. А с Хрущевым можно»{1083}.

Вскоре после этого визита, 7 марта 1959 г. генеральный конструктор ОКБ-23 В.М. Мясищев, занимавшийся разработкой стратегических бомбардировщиков, направил в ЦК КПСС записку об отставании в производстве радиотехнической и навигационной аппаратуры от американской по объему, весу и потребляемой мощности. Так, навигационный автомат НА-1, разработанный в ОКБ-470, весит 135 кг, тогда как его американский аналог — 30 кг, автоматический радиокомпас ОКБ-528-39 кг против 8 кг, система коротковолновой дальней связи Коноплева (НИИ-695) — 205 кг против 90. Общий вес такого рода отечественной аппаратуры, без которой немыслим современный боевой самолет, составляет 600 кг, тогда как американской — только 200 кг. Она занимает в три раза больше места и потребляет в три раза больше электроэнергии{1084}. 29 апреля эта записка была рассмотрена, но решения никакого по ней принято не было. Ее передали на рассмотрение заместителя председателя Совета министров Д.Ф. Устинова и двух министров-председателей соответствующих госкомитетов — П.В. Дементьева (по авиационной технике) и В.Д. Калмыкова (по радиоэлектронике){1085}.

Наверное, меры какие-то по исправлению ситуации в дальнейшем были приняты. Еще 2 марта 1959 г. Секретариат ЦК КПСС командировал ряд ответственных работников на места, чтобы они там подготовили предложения по отбору площадей, необходимых для производства радиоэлектронной аппаратуры{1086}. Но военно-техническое соревнование с Америкой все больше переключалось с авиации на ракеты. И это был личный выбор Хрущева, сделанный им несмотря на молчаливое неодобрение его коллег по Президиуму ЦК и военных.

Еще в 1958 г. он, опираясь на одного из своих заместителей по Совмину, Д.Ф. Устинова, и главного маршала артиллерии М.И. Неделина, вопреки увещеваниям П.В. Дементьева и А.Н. Туполева настоял на том, чтобы Куйбышевский авиационный завод, самый крупный в стране, был передан для серийного производства ракет{1087}. В сентябре того же года после успешного испытания ракеты P-12 конструкции М.К. Янгеля в Капустином Яре восхищенный Хрущев делился своими соображениями с Кириченко, Брежневым, Кириленко, Малиновским и Соколовским:

— Настало время провести ревизию, посмотреть, туда ли мы вкладываем деньги, не расходуем ли мы их впустую на устаревшее вооружение. Я считаю, что следует сосредоточиться на главном, на ракетах. А остальное поприжать, подсократить авиацию и артиллерию. На все денег все равно не хватит. Если подойти разумно, то можно в короткий срок перевести армию на ракеты и, закрывшись ими, как щитом, заняться мирными делами{1088}.

По имеющимся в нашем распоряжении немногочисленным и отрывочным документам, Секретариат ЦК КПСС в 1959 г. рассматривал кадровые вопросы, связанные с упразднением или расформированием 138-й истребительно-авиационной дивизии, 33-й дивизии тяжелых бомбардировщиков дальней авиации, 207-й бомбардировочно-авиационной дивизии{1089}.

Но продолжалось интенсивное строительство подводных лодок, а сами эти лодки осваивали новые театры военных действий. Так, 8 августа 1959 г. из Владивостока к берегам Индонезии вышли 2 подводные лодки С-79 и С-91. В Суробае над ними были подняты индонезийские флаги, но кроме нескольких офицеров все остальные моряки их экипажей были советскими гражданами. Вскоре туда же и на тех же условиях пришли еще 4 «эски»{1090}.

В том же 1959 г. в Средиземном море была сформирована 40-я отдельная бригада подводных лодок, а осенью того же года подлодка С-360 в течение 30 суток, не всплывая на поверхность, в условиях, максимально приближенных к боевым, совершила поход из Влеры (Албания) к Гибралтару и вернулась назад. Причем на обратном пути в Тунисском проливе корабль не только сумел «снять отпечатки пальцев», то есть записать шумы винтов американского крейсера «Де Мойн», но и попытался имитировать торпедную атаку на него. Но так как на крейсере в это время находился сам президент Д. Эйзенхауэр, корабли охранения были особенно бдительны и сумели запеленговать, засечь и шум в глубине, и поднятый перископ. Началась погоня. Правда, «поднять» С-360 не удалось, она сумела оторваться от преследования. В Москве стало известно об этом происшествии из сообщений американских СМИ. Командиру лодки В. Козлову вменили в вину нарушение скрытости плавания, и ему грозило снятие с должности. Но когда об этом узнал Хрущев, он распорядился всячески поощрить подводника. И вместо наказания его назначили заместителем командира бригады{1091}.

Так очень беспокойно прошли первые восемь месяцев 1959 г. За угрозами одной стороны следовали контругрозы, за зондажом — контрзондаж, за туманными намеками на готовность вступить в серьезные переговоры — опровержения. В этой отнюдь не мирной атмосфере Хрущеву 16 мая вручили международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами». Еще один его заместитель по Совету министров Ф.Р. Козлов 29 июня открывал в Нью-Йорке выставку научно-технических и культурных достижений СССР. А вице-президент Р. Никсон 24 июля вместе с Хрущевым открывал национальную выставку США в Москве.

Эта выставка положила начало культурному обмену между двумя странами, инициированному Хрущевым, который полагал, что наша страна вполне может помериться своими достижениями с Америкой. Однако и советское руководство, и американская администрация рассматривали это мероприятие как одно из сражений в «холодной войне» друг с другом. Еще в июне ЦК КПСС указывал на необходимость противодействия намерениям организаторов этой выставки использовать ее «в целях пропаганды среди советских людей буржуазной идеологии». Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС предусмотрел меры по организации отрицательных записей в книге отзывов посетителей с критикой американского образа жизни, общественного и государственного устройства в США{1092}. Соответствующая кампания развернулась на страницах советских газет.

Идеологический натиск начал сам Хрущев, сразившись с Никсоном перед телекамерами в эмоциональной полемике:

— Мы уверены, что недалеко то время, когда наша страна догонит нашего американского партнера по мирному экономическому соревнованию, а затем на каком-то разъезде поравняется с ним, даст приветственный сигнал и двинется дальше. Мы получим глубокое удовлетворение, когда обгоним такого хорошего «бегуна» — наиболее развитую капиталистическую страну.

В то же время он выражал сожаление, что желание СССР развивать торговлю с США без ограничений и дискриминации, на основе взаимной выгоды, «не встречает должного понимания со стороны определенных кругов США»{1093}.