Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

• Название: "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
• Автор: Рафаил Мельников
• Издательство: АНО «ИСТФЛОТ»
• Жанр: Военная техника, оружее
• Год: 2006

Линейный корабль «Слава» был последним, пятым кораблем из самой большой серии броненосных линейных кораблей типа «Бородино», когда-либо строившихся на отечественных верфях.

«Слава» отстал с достройкой и не погиб при Цусиме, как его старшие собратья. Первые боевые залпы «Славы " были…по мятежным батареям Свеаборга. "Слава" был построен по переработанному инженером Скворцовым французскому проекту броненосца "Цесаревич". Вместе, два старых броненосца защищали Рижский залив от кайзеровского флота в 1915 и в 1917 годах. "Слава" доблестно бился и с погодками-броненосцами и с новейшими дредноутами. В годы первой мировой войны "Слава" стал самым знаменитым кораблем Балтийского флота.

В Советском Военно-морском флоте название "Слава" носили легкий крейсер (бывший "Молотов") и ракетный крейсер, переименованный в последствии в "Москву".

Для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

---

Начальник Балтийского завода С.К. Ратник

23. Доклад адмирала Макарова

"Незабвенный лет ведь на сто наготовил дураков", – говорили в России в XIX веке о правлении императора Николая I. "В России нет путей для выдвижения наверх талантливых руководителей" – в таких примерно словах признался недавно один из современных общественных деятелей. "Бедность людьми" и избыток дураков на высших ступенях руководства всегда отличали и российское самодержавие. Из всех европейских уроков оно в особенности преуспело в формировании бюрократии, этой самой столь мнимой "вертикали власти" (вместо вертикали закона), которая и сегодня умело защищает государство от участия в управлении им умных, талантливых и честных людей. И когда избыток наделенных властью дураков приобретает опасную концентрацию, страну постигает катастрофа. То же происходило и в судостроении.

Считавшийся умным, И.А. Шестаков прекратил сооружение нелепых "поповок", но категорически отверг проект сооружения опытового бассейна. Тем самым он на десятилетие задержал развитие отечественной кораблестроительной науки. Великий князь Алексей Александрович не нашел нужным поддержать предложение адмирала И.Ф. Лихачева об учреждении Морского Генерального штаба и тем обрек флот и судостроение на фатальное отставание в перспективном проектировании кораблей, в новейших системах вооружения и техники, в искусстве ведения эскадренных сражений. Он же и избранное им окружение к уже рассмотренному синдрому "искалеченных броненосцев" прибавил выбранный для постройки в России броненосец французского образца. Все названные здесь обстоятельства, вместе с несостоятельной дипломатией Николая II (он никак не хотел выпускать из рук оккупированную в 1880 г. Маньчжурию), должны были проявить себя самым роковым образом.

Первый приступ "государственного инсульта" и состоялся в декабре 1903 г. В этом месяце сошлись обстоятельства в политике, дипломатии, в руководстве флотом и судостроением. Один за другим лишалась Россия шансов избежать войну. Едва ли не последняя надежда на мир заключалась в ускоренной готовности броненосцев серии "Бородино". Но роковым образом бюрократия, еще в августе отказавшись от намерений отправить в океан "Император Александр III" (успеть готовностью мог бы, наверное, еще и "Бородино"), не чувствовала опасности. Балтийский завод в меру отпущенных средств продолжал достройку своей серии броненосцев и двух опережающих ее яхт. Строго в рамках смет работали и казенные верфи. Время, отпущенное историей на еще возможное усиление эскадры в Тихом океане, утекало стремительно и безвозвратно. В обстановке нараставшего маразма власти помочь флоту оказался бессилен и самый светлый его ум – С.О. Макаров.

С завидным постоянством высшие сферы отодвигали адмирала от участия в обсуждении проектов кораблей Новой программы. Постоянный "возмутитель спокойствия" в бюрократическом болоте, адмирал был умело изолирован на сугубо административной должности Главного командира Кронштадтского порта и, находясь вблизи столицы, фактически оставался в ссылке.

Адмиралтейские супермены № 1 Дубасов и № 2 Рожественский, как и Николай II, не видели необходимости привлекать великий творческий потенциал С.О. Макарова к постоянной работе над созданием флота, совершенствованию его боевой подготовки и боеготовности. Еще в 1900 г. он не имел права личного доклада управляющему Морским министерством, чем роль главного командира фактически, по его же словам, была "сведена к нулю". Но и в 1903 г. он оставался лишен права обращаться к генерал-адмиралу ("Документы", ч. II, с. 554), а потому все свои инициативы должен был "пробивать", прилагая невероятные усилия и всегда рискуя вызвать крайнее неудовольствие бюрократии.

По счастью, деятельность адмирала в значительной мере отображена в выпущенных позднее в 1911 и 1912 гг. "Биографическом очерке", написанном Ф.Ф. Врангелем, в изданиях "Рассуждений по вопросам морской тактики", в двухтомнике "Документов "С.О. Макаров" (М., 1953 и 1960). Но даже и эти на редкость обширные для отечественной истории публикации не исчерпывают исключительное богатство и многообразие творческой мысли адмирала. "Истинную энергию убить трудно" – это признание, которое в своих "Рассуждениях" он сделал относительно адмирала Нельсона, в не меньшей мере и с наибольшим основанием среди всех русских флотоводцев может быть отнесено к деятельности С.О. Макарова.

Постоянный творческий поиск и обстановка застоя могли приводить адмирала к крайним решениям и даже к заблуждениям. Таковыми являются проведенное С.О. Макаровым решение о переходе флота на облегченные снаряды в 1891 г., настояние о постройке, и непременно в Кронштадте (под собственным наблюдением), в 1902 г. безбронного судна" (в проекте которого он считал возможным "благоразумнее помириться с 19 узлами скорости", разработка в 1903 г. (впрочем, на основе предложения Н.Е. Кутейникова) явно отстававшего от времени 9000-тонного броненосца с разнокалиберной (12- и 8- дм) артиллерией. Но и они составляют особо, может быть, интересный предмет для исследования всех сторон, мотивов этих решений и сопоставления их с перспективами судостроения в мире. Точно так же поучительны уроки всех тех принципиальных размолвок, которые в разное время происходили у адмирала с Д.И. Менделеевым, В.П. Верховским, Ф.В. Дубасовым, А.А. Бирилевым и др. Отстаивая свою правоту и свои понятия о долге службы, он мог защищать попавшего в сомнительную историю кронштадтского полицмейстера Шафрова или требовать наказания проявивших непочтительность выражений Н.Л. Кладо и К.П. Иессена.

Имена "беспокойный" и "кантонист", которым его исподтишка наделяли сослуживцы, имевшие "честь" дворянского происхождения, преследовали адмирала всю жизнь. Но и в условиях застоя, в обстановке почти постоянного недоброжелательства, адмирал не отступал от своих убеждений. Его творческая мысль прорывала пелену застоя, принуждала высшие сферы власти к организационным улучшениям флота и конструктивным усовершенствованиям кораблей. Немало предложений высказал он и о броненосцах серии "Бородино".

В сентябре 1902 г. С.О. Макаров обратился к председателю МТК с основательно мотивированным письмом, в котором возражал против не поддававшегося объяснению решения артиллерийского отдела (№ 25 от 31 августа). В нем вместо уже, казалось бы, тактически отработанных боевых указателей в системе управления артиллерийским огнем для броненосцев "Бородино" и "Император Александр III" (что, понятно, предстояло распространить и на остальные корабли, включая "Славу") предлагалось ввести более чем легкомысленные указатели направлений неприятельского судна с надписями "передний", "задний", "средний". Тем самым исключалось и ведение кораблями залповой стрельбы, необходимость применения которой С.О. Макаров настойчиво и последовательно отстаивал. "Пока приборы управления артиллерийским огнем не сбиты, до тех пор всю артиллерию можно держать в руках, действуя залпами и направляя ее к определенной цели. Когда приборы собьют, то этого огромного средства у корабля не станет, и он в этом отношении сравняется с броненосцами "Бородино" и "Император Александр IH", на которых боевые указатели не предположено ставить". Участь такой же разоруженности в бою угрожала и последующим кораблям серии "Бородино" вместе со "Славой".

В этой борьбе за сохранение на флоте самого мощного средства воздействия в бою на противника С.О. Макаров оставался почти в полном одиночестве. С поразительным легкомыслием большинство адмиралов на совещании МТК в 1898 году приняло решение отказаться от существовавших ранее систем залпового огня. В безумном самоослеплении адмиралы наперебой излагали тогда свои "доводы". А.А. Бирилев ставил крест на залповой стрельбе только потому, что однажды, командуя крейсером "Минин", он сделал в океане 13 залпов, оказавшихся безрезультатными. В.П. Верховский, одержимый маниакальным экономическим синдромом, предлагал вовсе отказаться от удручающих его своей сложностью ПУАО, которые, как он любил повторять, не способствуют повышению процента попаданий. Замечательное письмо к совещанию (журналом МТК по артиллерии № 70 от 19 мая 1898 г.) прислал старейшина флота вице-адмирал с 1889 г. Н.И. Казнаков (1830-1906). В нем говорилось: "Остались еще теоретики, которые думают, что залп может служить для пробития брони, как я слышал от некоторых идеалистов, но я полагаю, что нам и следует оставить им пробивать броню залпами на бумаге, а в практику и на суда не вводить". Напрасно последователь С. О. Макарова А.С. Кроткое предостерегал собравшихся от опрометчивого решения лишать командира или адмирала эскадры "одного из средств, которым он может воспользоваться в решительную минуту". Экономия и на этот раз бесповоротно победила. Журнал МТК № 25 от 31 августа 1902 г. напоминал, что интеллектуальный уровень верхов и на исходе осуществления программы судостроения продолжал оставаться на том же невысоком градусе, каким он был вначале.