Станислав Родионов - Вторая сущность

• Название: Вторая сущность
• Автор: Станислав Родионов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

Две повести С. Родионова вроде бы о разных людях, делающих заурядное дело. В первой повести показан автомеханик, во второй — лесник; одному — шестьдесят лет, второму нет и сорока; один живет в городе, второй — в лесу…

Но есть у них общее: они — те люди, которые ответственны за жизнь, ответственны за ремонт грузовика и за здоровье леса, за самочувствие соседа и за счастье своих детей, за нравственность женщины и за чистоту воздуха…

Их поступки могут рассмешить, показаться наивными, даже иногда ошибочными, но сами эти люди притягательны, ибо, в конечном счете, на них держится жизнь.

---

— Мы с тобой поговорим, — уверил я.

— У меня того… в субботу день рождения, — сказал Матвеич, вроде бы сильно в этом сомневаясь.

— Придем! — Эдик хлопнул его по плечу.

— Умеренно отметим, — согласился и я.

— Аккумуляторы мы выбрасываем, а их бы перебрать, — дельно подметил Валерка.

— Фадеич, а заработки ты обещал повыше, — сказал Кочемойкин.

— Погоди, бригада еще мало существует. А вообще-то, ребята, дело не в заработках.

— В чем же? — залыбился Кочемойкин.

— Для Фадеича все дело в плане, — очнулся от дум Василий.

— И не в плане, — разъяснил я.

— В престиже, — подъелдыкнул Валерка.

— В почине, чтобы прославиться на всю страну. — И Эдик туда же.

— Бесплатных починов не бывает, — не согласился Матвеич.

— В буфете селедкой торгуют. — Тезка мой Николай не остался в стороне от разговора.

Подначили меня и глядят, чем буду крыть. Ну, думаю, тоже крючок закину:

— Все дело, ребята, в правильном притыке второй сущности к первой. Ну?

5

К своему дому теперь я подходил с какой-то пришибленностью. Укористые глаза жены, Генка молчащий…

В передней Мария чуть не придавила меня к стенке. Сама пунцовая, шепчет про какого-то гостя, который якобы сидит в комнате. Ну, я зачесал две волосинки на третью. И вошел.

Чай пила небольшая беленькая дамочка, которую я никогда не видел, но сразу узнал, поскольку чистая копия Весты-невесты.

— Коля, познакомься, это Лидия Аркадьевна…

Какие уж тут поскоки, коли родственниками станем. Я протянул руку и поприветствовал ее по-свойски:

— Будем знакомы, сватья. Николай я, Фадеич.

Женщина она симпатичная, лет сорока пяти. Все в ней мелкое — губки, носик, колечки белесых волосиков, — а вот глаза большущие, будто чужие, ей-богу, величиной с наручные часы, и серые с голубоватым подсветом.

— Давно бы пора познакомиться. — Она улыбнулась своими губками очень приятно.

— А коли пора, то давай, мать, полноценный обед, — предложил я Марии.

— Спасибо, Николай Фадеич, я сыта.

— Лидия Аркадьевна, все недомогания от недоедания.

— Это он шутит, — перевела Мария.

Гостья, а теперь наша сватья, глядит на меня проницательно — Марию, видать, она уже рассмотрела. Под этим ее взглядом налил я себе чаю.

— А Геннадий дома? — поинтересовалась она.

— Ушел, Лидия Аркадьевна. — Мария ответила поспешно, будто виновата в чем.

— Нет ни кота, ни кошечки, — уравновесил я спокойно.

— Какого… кота? — вроде бы не поняла она.

— Жених — это кот в мешке, а невеста — приблудная кошечка.

Гостья, то есть будущая сватья, глядит на меня с большим интересом, но чувствую, что слова мои проскользнули мимо.

— Коля, говори проще, — посоветовала Мария.

— Хочу этим сказать, Лидия Аркадьевна, что ни вы жениха, ни мы невесты толком не знаем.

— Николай Фадеич, лишь бы они друг друга знали.

— Знакомы-то всего полгода, — вздохнула Мария. — Будут ли жить-то…

— А мы сейчас это очень просто узнаем… Лидия Аркадьевна, сколько вы состоите в браке?

— Уже двадцать два года.

— Мы с Марией еще побольше. И дети наши пойдут по той же тропке.

— Современная молодежь живет своим умом, Николай Фадеич.

— А вы слыхали, Лидия Аркадьевна, пословицу про яблочко и яблоньку?

— Ее все знают.

— Знают, что яблочко от яблоньки недалеко падает, да не все знают, что оно падает так близко.

Одета Аркадьевна во все новое, привлекательное. На ней костюмчик шерстяной, ручной вязки, а грудка замшевая. Под ним кофточка воздушная — дунь, она и взовьется до полного оголения. Сапожки чистые, белые, тоже дай бог. Это не считая шубы в передней, из натурального хищника. И духами пахнет на всю квартиру. Коли брюква такова, какова на вкус тыква? То есть каков супруг-то?

— Николай Фадеич, в Весте мы воспитывали склонность ко всему хорошему.

— А мы подошли с другого боку.

— Как… с другого бока?

— Мы отваживали от всего плохого.

— Ну а как же хорошее?

— А коли человека отвратить от плохого, то к хорошему он сам придет.

— Надо же молодому человеку привить главные понятия. Например, любовь, труд, счастье…

— Этих прививок мы не делали, — признался я.

— Как же так?

— Так ведь эти прививки с них, что вода с масла. Пожуют да выплюнут. Поскольку внушаем им про чужое счастье, про чужую любовь…

— В чем же тогда, Николай Фадеич, заключалось ваше воспитание?

— В подталкивании, Лидия Аркадьевна, в подпихивании.

— Куда?

— К самоличному опыту. Чтобы парень сам шел к пониманию этой самой любви и тому подобного счастья.

— И вы знаете, как… подталкивать?

— Знал бы — меня бы академиком назначили. Мы Генку просто растили, личным примером.

— Одним личным примером не воспитаешь.

— Еще как. Ребята, в сущности, есть обезьяны. Живут по-родительски. Чуть хуже, чуть лучше, но подобно.

— У хороших родителей бывают плохие дети, Николай Фадеич.

— Не бывает, за это я и расписаться могу.

— Педагоги утверждают…

— Не верьте. Повадки ребят вроде оборотной стороны пятака. Коли тут пять, то на обороте десять не будет. Парень — хам, обернись на папашу и найдешь то же самое хамство.

— Значит, Геннадий на вас будет походить?

— Только я лысый, а он усатый.

— Выпейте еще чашечку, — предложила Мария, у которой откуда что взялось: и варенье двух сортов, и пирожки слоеные, и конфеты семирублевые…

А я вдруг набычился, будто в нос мне пыхнула труба дизеля. Сижу как чурка еловая. «Значит, Геннадий на вас будет походить?» И в лице ее такое сожаление писано, что без фар все видать. А на кого ж ему походить — на кадровика Чурочкина? У меня ребят трое, и все на меня похожи, как оловянные солдатики. И работу любят, и с женами живут крепко, и лысеют в свой срок… Чего ж она хочет? Чтобы мой Генка со временем в принца африканского превратился?

— Странно-странно, тетка Анна, — сказал я как бы про себя.

— Николай Фадеич, но я вас иногда не понимаю.

— А вы переспрашивайте, — посоветовала Мария.

— Это у меня от смешения разных языков, Лидия Аркадьевна.

— Вы знаете языки? — удивилась Лидия Аркадьевна, будто я фокус ей показал.

— Три изучил. Родом я из деревни Дурашкино. Не бывали?

— Не пришлось.

— Там я впитал язык деревенский. На войне усвоил язык военный. Ну а в городе, ясно, городской. Вот они и путаются.

— Лидия Аркадьевна, — встрепенулась Мария, — нам ведь надо и о деле поговорить. Они заявление уже подали…

— Да-да…

Но я-то вижу, что не «да-да». Грызет ее то, с чем она пришла, как червь антоновское яблоко. Просторные глаза не небом весенним голубеют, а ледком непротаенным холодеют. Что ж это за будущая сватья, язви ее под сваю? Подарил любимой сватье бархатное платье…

И тут у меня в голове прояснилось — эх, старая я рессора. Генка сказал Весте, а Веста матери. О моем якобы жмотстве. Вот она и пришла провентилировать вопрос, да мнется, поскольку дело денежное.

— Лидия Аркадьевна, у нас в семье такое положение: принес за пазухой камень — клади перед нами.

— У меня камень? — игриво удивилась она, будто ее ущипнули.

— Я ж не слепой.

Меж нами произошла молчаливая заминка. Мария притаилась, точно мышка, видать, догадалась, о чем будет разговор, и стыд ее одолел неописуемый. Я уперся в гостью взглядом крепким и требующим. А сама гостья потупилась по-школьнически и маленькой ручкой теребит обертку от конфеты, на которой верблюд в пустыне изображен.

— Я пришла к вам с просьбой, — тихо сказала Лидия Аркадьевна, будто в пустую чашку дунула. — Давайте вместе не допустим этого брака…

— Зря мужчина веселился — кирпич на темечко свалился.

— Вам Генка наш не нравится? — пришла в себя Мария.

— Поймите меня правильно, — заторопилась словами Лидия Аркадьевна. — Разные они люди. И по характеру, и по воспитанию, и по образованию.

— И все? — поинтересовался я.

— Что все?

— Еще по чему они разные?

— А разве мало?

— Тогда я вам байку расскажу, мне один мужик забубенный поведал, поскольку разговор без байки — что сказка без зайки.

…Статные молодожены пошли в турпоход, в пещеры. Ну и заблудились — там же ни хрена не видно. Сперва съели бутерброды, потом кильку в томате, а уж затем изгрызли концентрат «суп перловый». Помощи нет, сквозняки, и жрать хочется. Он-то взял ее ручку, якобы поцеловать, да палец молодыми зубами и отхватил. Потом второй… Верите ли, когда их нашли, то картина была такова: женский скелет, и он, посвежевший, поскольку нет ничего слаще мяса любимой. Жуткий случай. Но вторично он не женился — говорил, что сыт женщинами по горло. Ну?