Олег Радзинский - Агафонкин и Время

• Название: Агафонкин и Время
• Автор: Олег Радзинский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-087027-1

Роман “Агафонкин и Время” – четвертая книга Олега Радзинского. Герой романа Алексей Агафонкин – Курьер. Но курьер необычный: он доставляет и забирает Объекты из разных временных эпох, перемещаясь между временами, как другие между городами. Агафонкин не особенно задумывается над сутью полученных от загадочного В заданий, пока не теряет один из Объектов – детскую юлу. В поиск юлы включаются как земные, так и неземные силы, и действие стремительно приобретает характер гонки – кто получит юлу первый? И почему она всем нужна? Выяснить это предстоит Агафонкину, а вместе с ним и читателю.

---

– Чем, думаешь, Алеша, закончится эта любовь? – мучил он Агафонкина расспросами между сверками полковых карт с указаниями о дислокации отряда. – Поймет ли Вронский, что любит она его, любит, возможно, греховно, но истинно?

Агафонкин отмалчивался и втайне переживал, представляя, как огорчится поручик, прочитав о гибели Анны. Назаров стал ему дорог, и Агафонкин уважал его за пренебрежение к стереотипам полковой службы: даже в конце Баязетской осады Назаров пил по утрам кофе в шелковом халате, поглядывая со свойственной ему рассеянностью на гвардейцев, справляющих нужду в дальнем, “срамном” конце редута, обрывавшегося в ров.

– Ах, Алеша, какие мы, люди, все-таки грубые существа, – сетовал Назаров. – Как, право, хочется жить идеальным, духовным, мистическим…

Солдаты любили его за справедливость и отсутствие ненужных придирок. Агафонкин же полюбил Назарова за невоенность, хотя тот провел в службе всю жизнь. Агафонкин вообще любил нетипичных людей, оттого что сам всегда и везде старался не выделяться, быть понезаметнее.

В ту ночь Агафонкин вызвался в разведку. Он и раньше ходил.

Вышли в полночь, с молитвой. Агафонкин, понятно, не молился (не знал кому, да и примут ли молитву от такого, как он), но шевелил губами, слушая шепчущих важные слова гвардейцев. Назаров распорядился выдать разведчикам полкового пунша, приготовленного по знаменитому барбадосскому плантаторскому рецепту (одна часть лимонного сока, две части сахара, три части рома, четыре части воды, с добавлением ангостуры и мускатного ореха). Агафонкин слушал слова русской молитвы, отдающей карибским алкоголем. Горная ночь звенела темно-синей пустотой, в которой плавала узкая долька луны. Как долька апельсина в полковом пунше.

Вот оттуда-то, из турецкого ущелья Гурджи-Богаз октября 1878-го, Агафонкин и попал в поместье Удольное села Малая Алешня Шацкого уезда Тамбовской губернии 1861 года.

Странная история. Как-нибудь потом расскажу.

“Эти прикасаться не собираются, – думал Агафонкин, глядя на Гога и Магога и пытаясь сокращением мышц ослабить веревки. – Значит, убьют на расстоянии, что грустно: не удастся сбежать”.

Вслух он сказал:

– Вы, стало быть, знамения Судного дня. Который, раз вы оба здесь, приближается.

Гог восхищенно причмокнул и, подпрыгнув, завис в метре от пола. Он стал прозрачным, внутри него начал расти огненный шар. Теперь Гог походил на шаровую молнию.

– Тонко, тонко подмечено, милейший, достойнейший Алексей Дмитриевич, – залопотал Гог, медленно вращаясь в воздухе. – Сразу видно – имеем дело с человеком, способным, так сказать, выявить глубинные причинно-следственные связи. Раз мы, знамения, уже здесь, то Судный день приближается! Не за горой, так сказать. Какова глубина анализа, друг Магог, – обратился он к товарищу. – Глубина, я бы сказал, сравнимая разве что с виднейшими философами схоластической школы, для которых, как и для вас, Алексей Дмитриевич, было характерно доскональное изучение поставленного вопроса со скрупулезным рассмотрением всех возможных его вариантов. Кого, кого из философов могу с вами сравнить? Пьера Абеляра? Иоанна Солсберийского? Или, возможно, Гильома из Шампо? Но никто, заметьте, никто из этих философов…

– Философов мы тоже немало поубивали, – вставил, не поднимая голову от вязания, Магог.

Огненный шар внутри Гога пыхнул и погас, словно и не было. Прозрачность внутри стала заливаться матовым светом, и Гог, как опавший парашют, спустился на пол.

Он виновато развел руками:

– Приходилось, приходилось, что скрывать. Но ведь все от чего, дорогуша моя Алексей Дмитриевич? – спросил он Агафонкина. – Все от того, что эти достойные мыслители не хотели договариваться. – Он посмотрел на Агафонкина с надеждой: – Но вы-то, голуба, не таковы? Вы-то не заставите старика расстраиваться? С вами-то мы, я уверен, найдем компромисс?

– Я же спросил – что нужно? – как можно более лениво сказал Агафонкин. – Когда объясните, решим, можем договориться или нет. А пока – извольте развязать. Иначе разговора не получится.

Агафонкин надеялся, что они совершат ошибку и дадут ему к ним прикоснуться. Убивать сразу его явно не собирались, значит, нужен. Любопытно узнать, чего от него хотят, но жизнь дороже. Кроме того, Агафонкин был уверен, что это не последняя их встреча.

Больше всего его интересовало не то, чего от него попросят, – понятно чего-то принести или наоборот что-то кому-то доставить – а как он здесь очутился. Последнее, что случилось, достоверно случилось, это поворот юлы в июле 34-го. А потом туннель, пустой туннель, словно там не было времени. “Такого не бывает, – рассуждал Агафонкин. – Время всегда есть. Значит, это – другой туннель. Стало быть, у них имеется свой путь переброски и передвижения по пространству-времени. Тогда зачем им он? Не спеши, – остановил себя Агафонкин, – сами расскажут. Для того и доставили”.

Пустой туннель, однако, не выходил у него из головы. Отчего там не было теней? Агафонкин вспомнил, как его втянуло в туннель – без усилий, без погрузнения, без обычного накопления гравитационного давления. Агафонкин привык, что входил в туннель сам, а тут его затащило. Как? “Вот что важно понять, – решил Агафонкин. – Тогда и разберемся, как отсюда выбраться”.

– Вас развяжи… – заговорщически кивнул ему Гог. – Дотронетесь до кого-нибудь, и ищи-свищи… Убежите куда-нибудь в петровское время. Как мы вас там отыщем?

– Отыщем, – заверил Магог. – Отыщем и накажем.

В его глубоком интеллигентном баритоне чувствовалась уверенность опыта.

– Так что пока, Алексей Дмитриевич, посидите несколько – как бы это назвать? – стесненно, – попросил Агафонкина Гог. – Потерпите, голубчик.

Он подошел к Агафонкину, оглядел его и щелкнул пальцами. Чуть провисшие веревки натянулись, врезавшись в тело.

– Дело-то у нас к вам, прямо скажем, пустяковое, – весело заверил его Гог. – Даже и тревожить такого занятого человека неудобно. Но вот приходится.

– Не сделаете – убьем, – поучаствовал в беседе Магог. – Садистически. – Он взглянул на Агафонкина и, не уверенный в способности того понимать сразу, добавил: – Как можно больней.

Агафонкин ждал.

– Вы, милейший, – продолжал улыбающийся меняющим очертания ртом Гог, – вы, друг наш, позаимствовали предметик, который, скажем, вам вовсе не принадлежит.

– Чужое взяли, – пояснил Магог. – Не свое.

– Так что надобно возвернуть, – заключил, вздохнув, Гог. – Вернуть законному хозяину в целости, так сказать, и сохранности.

– Что нужно вернуть? – спросил Агафонкин. Кому, он решил выяснить потом.

– Как что? – возмущенно воскликнул Гог. – Юлу, дорогой мой, юлу нужно возвратить.

Он пыхнул огнем из ушей, затем надулся и выплюнул на пол шесть ядовитого вида змей, покрытых оливковой чешуей. Агафонкин заметил поперечные полоски на их скользких боках. Змеи начали извиваться у ног Гога.

– Гадюки? – поинтересовался любознательный Магог.

– Бирманские, – подтвердил Гог. – Семейство Azemiopinae. Я, Алексей Дмитриевич, поначалу вам ошейниковых плюющихся кобр припас, чтобы, значит, на расстоянии решить дельце, но потом подумал – зачем? Раз хочется Алексею Дмитриевичу к кому-нибудь прикоснуться, надобно уважить. Пусть, думаю, прикоснется.

Он коротко свистнул, и змеи поползли к Агафонкину. Они остановились в нескольких сантиметрах от его ног и, подняв головы, замерли, качаясь, как перед играющим на флейте факиром. Магог отложил вязанье и с интересом наблюдал за гадюками. Агафонкину показалось, что он расслышал, как тот шепчет что-то вроде “Ату его, ату”.

– Так это ваша юла? – не отрывая взгляда от гадюк, спросил Агафонкин. – Я и не знал.

– Наша, не наша, а вернуть нужно нам. А уж мы, поверьте, отдадим законному владельцу. Нам чужого не надо, – заверил Гог Агафонкина.

– Надо, – не согласился Магог.

– Как вы меня поймали? – решил поинтересоваться Агафонкин. – Я попал в этот туннель, когда прикоснулся к юле. Если у вас имеется путь в то Событие, отчего вы сами не пойдете и не заберете юлу?

Гог сокрушенно покачал головой: ему было досадно, что Агафонкин такой непонятливый.

– Алексей Дмитриевич, милый мой человек, – расстроенно сказал Гог, – путь путем, а юла-то уже не там. Юла, голуба моя, в результате устроенного вами Сдвоения находится в другом месте. Откуда и надобно ее доставить.

Агафонкин понимал, что Гог прав: то, что Катя Никольская вела себя по-разному в Событии Стромынка9-11ноября1956года13:14, могло означать лишь одно – Сдвоение. На Линии Событий Катерины Аркадиевны вырос, ответвился новый росток пространства-времени, в котором она не пошла на репетицию в театре, как случилось в прожитой ею однажды жизни, а осталась в своей квартире, ожидая Агафонкина. И, что было особенно тревожно, у этого нового отростка уже случилось свое прошлое – их роман, о чем Агафонкин не помнил. Оттого и юла осталась в том Событии.