Олег Радзинский - Агафонкин и Время

• Название: Агафонкин и Время
• Автор: Олег Радзинский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-087027-1

Роман “Агафонкин и Время” – четвертая книга Олега Радзинского. Герой романа Алексей Агафонкин – Курьер. Но курьер необычный: он доставляет и забирает Объекты из разных временных эпох, перемещаясь между временами, как другие между городами. Агафонкин не особенно задумывается над сутью полученных от загадочного В заданий, пока не теряет один из Объектов – детскую юлу. В поиск юлы включаются как земные, так и неземные силы, и действие стремительно приобретает характер гонки – кто получит юлу первый? И почему она всем нужна? Выяснить это предстоит Агафонкину, а вместе с ним и читателю.

---

Ничего этого Агафонкин, стоявший на плоту рядом с Левой, не знал. Он сжимал в левой руке фонарик “Жук” – странную конструкцию, похожую на эспандер, с ручкой-пружиной. Чтобы фонарик светился, нужно было сжать кулак, пружина под ладонью туго складывалась – еще, еще и еще, и электрический сигнал поступал в контакты крошечной лампочки, начинавшей нехотя превращать кинетическую энергию Агафонкина в электрическую энергию фонарика. Фонарик слабо освещал лишь ближайшее к источнику света пространство – круг желтого марева в темноте. Агафонкин не мог видеть передний плот, на котором плыли Володя Путин и Сережа Богданов.

Когда Агафонкин появился в этом апрельском дне 66-го года, он, конечно, не думал о плавании на плотах по затопленным весенним разливом подвалам Баскова переулка. Он появился с Доставкой – важное, ответственное дело.

Агафонкин нашел Путина, как и обещал ему Отправитель, во дворе дома 16 в окружении друзей: Сережи Богданова, Левы Камелединова и Димы Лобанова. Путин ниже других, в старой, добела вытертой, отцовской фронтовой – теплой не по погоде – ушанке, спорил с Лобановым, отстаивая свою затею – взломать забитый досками подвал дома 16 и поплыть оттуда на плотах по смежным подвалам Баскова переулка.

Лобанов был скептичен.

– Да че я там не видел, Вовец? – ухмылялся Лобанов. – Крыс дохлых? Так их вон на мусорке полно.

– Забздел, Димыч? – запальчиво интересовался Путин. – Не, ты прямо скажи – забздел?

Агафонкин, услышав такое, хотел вмешаться с требованием соблюдать установленные (кем?) лексические нормы, но, услышав ответ Лобанова, передумал:

– Че забздел, бля?! Там делать нехуя, в подвалах! А еще Василич вас словит и пиздянок подкинет, что вы туда полезли!

Дима остановил порыв Путина возразить движением вытянутой руки и продолжил:

– Я лучше с пацанами на чердак – в карты играть. В буру будем резаться. По копеечке.

Лобанов повернулся и пошел прочь. Через десять шагов остановился и оглянулся на Камелединова:

– Левка, ты че? Идешь? Или с ними? – Он кивнул на Путина и Богданова.

Камелединов молчал. Он не хотел лезть в подвал, но идти на чердак играть в буру боялся: он уже задолжал сорок шесть копеек за прошлые игры шалому, кривоносому пацану с Некрасовского рынка по кличке Толя Разнос и знал, что бывает в жестоком дворовом мире с теми, кто не платит долги.

С ними бывает нехорошо.

Лобанов покрутил пальцем у правого виска, давая оценку умственной адекватности друзей, и пошел к темной арке между подъездами 4 и 5. На облупившейся, когда-то коричневой, входной двери подъезда 4 было нацарапано то ли откровение, то ли утверждение, то ли крик души: Петрова пизда. Агафонкин машинально отметил отсутствие ясного синтаксиса: в нынешнем виде нацарапанное можно было интерпретировать и как то, что некто Петров является собственником женского полового органа, причем утверждалось это в инверсивном порядке – как у Пушкина: “Люблю тебя, Петра творенье” вместо “творенье Петра”, или как оценочную характеристику некой Петровой с пропущенным тире.

“Как запутанна жизнь, – подумал Агафонкин. – Сколько загадок и возможных интерпретаций таит любой, казалось бы, самый тривиальный факт”. Он вздохнул, охваченный мгновенным смирением перед открывшимся богатством существования и механизмов его познания, и решительно стряхнул пытавшуюся проникнуть и утвердиться в мозгу цепочку размышлений об онтологическом и эпистемологическом аспектах сущего. “Нет, – приказал себе Агафонкин, – я – человек действия. Пусть Матвей с Платоном размышляют”.

Он приступил к действию.

– Володя, – сказал Агафонкин, – могли бы мы с тобой отойти на пару минут? Надеюсь, ребята нас простят.

Путин посмотрел на Агафонкина, словно раньше не видел.

– Дядя Леша поплывет с нами, – вдруг сообщил Путин. – Заместо бздуна этого, Лобана.

– Нормально, – коротко оценил ситуацию Сережа Богданов. – Дядя Леша – в масть.

Камелединов посмотрел на Агафонкина, ожидая его согласия. Присутствие взрослого в затопленных подвалах меняло дело.

– Володя, – Агафонкин не хотел подрывать авторитет Путина как лидера этой маленькой группы, но лезть в подвалы не собирался, – у меня, к сожалению, времени нет, мне нужно тебе кое-что передать и идти.

Он выразительно посмотрел на Путина: “Сам понимаешь”. Путин встретил его взгляд.

– Дядь Леш… – Володя подвинулся ближе, и Агафонкин ощутил запах его заношенной синей телогрейки – въевшийся в вату под потрепанной тканью запах двора и подъездов. – Нам нужно по два человека на плот – один правит, один фонарь держит. Понимаете? Если вы не поплывете, Левка один не сможет – ему свет нужен. На нашем плоту Серега будет светить, а я плотом управлять, а на вашем – Левка править, а вы – фонарик держать.

Путин замолчал, посчитав объяснение законченным. “Интересно, – подумал Агафонкин, – он дал Леве роль капитана, чтобы ему польстить? Уже управляет людьми?”

Вслух Агафонкин сказал:

– Плывите на одном плоту. Тогда у вас будет второй фонарь. На всякий случай.

– Нам – на всякий случай, – ехидно сказал Путин, – лучше иметь второй плот. А то вдруг с одним что-то случится. А будет второй плот, будет и второй фонарь.

С этим Агафонкин спорить не мог. Путин продумал логистику путешествия и план эвакуации в случае опасности. Агафонкин его мысленно похвалил.

– А для чего вы туда вообще собрались? – Агафонкин решил перевести разговор в область целей и мотиваций, надеясь найти брешь, которую можно будет расширить, показать абсурдность затеи и уговорить Путина отказаться.

– Там пацанята маленькие пропали. – Путин показал в сторону забитого входа в подвал с торца дома. – Мы их отыщем и фрицев поймаем. Которые в подвалах с войны прячутся.

– Да там легавые все облазили, – слабо возразил Камелединов. – Нет там никого.

– Да чего они знают, легавые? – заспорил Путин. – Они в подвал спустились, посмотрели вокруг и вышли. Они ж эти подвалы не знают. А подвалы по всему каналу идут. По ним полгорода пройти можно. Сейчас там затоплено, мы с Серегой вчера лазили, когда доски подломали и ящики для плотов туда затащили. Там – как море. Мы через подвалы до Фонтанки доплыть можем.

– Ага, до Фонтанки, – хмыкнул Камелединов. – Как ты под Литейным-то проплывешь? Еще скажи – до Невы доплывем!

– До Невы – не доплывем, – согласился Путин. – А до Фонтанки – легко! Сам подумай, Левка: по весне подвалы затопляет, значит, вода откуда-то приходит. Откуда? А это Фонтанка разливается и проникает в подвалы. Значит, между Фонтанкой и подвалами есть проход.

Он сделал паузу, давая Камелединову время осмыслить логику своего утверждения. Камелединов молчал: возразить было нечего. Тогда решился возразить Агафонкин.

– Володя, – Агафонкин придал голосу блеск стали, похожий на блеск глаз Володи Путина, – ты, конечно, можешь плыть, но без меня. Дима Лобанов прав: в подвалах нечего делать. Там ничего и никого нет. Если милиция не нашла пропавших детей, вы их и подавно не найдете. А сами утонете. И вас потом не найдут.

Он старался говорить как можно спокойнее, серьезнее, суровее. Как настоящий взрослый.

– Да там сокровищ одних, – вмешался Сережа Богданов. – Там сокровища еще с революции спрятаны. И потом, в блокаду, у кого что было, тоже туда закопали. Вон Томсойер, – он произнес это слитно, – и Гек нашли сокровища Индейца Джо, и мы тоже сокровища сыщем.

– Глупость, – решительно отрезал Агафонкин. – Глупость, стыдно, ей-богу. Какие сокровища? Тем более что там сейчас все затоплено. – Он посмотрел на уставившегося в землю Путина, чувствуя свою победу. – Давай, Володя, – Агафонкин придал голосу выразительность, – лучше пойдем с тобой в Прудки и побеседуем.

Путин молчал. Агафонкин тронул его за плечо.

– Нет, – сказал Путин, глядя в землю. – Нет.

– Что – нет?

– Не возьму письмо, – прошептал Путин. – Ни сейчас не возьму, ни потом. Если вы с нами не поплывете.

Этого Агафонкин не ожидал: Адресат отказывался от Доставки. В таких случаях Курьер должен был приложить все возможные усилия, чтобы обеспечить выполнение Доставки – угрозу, подкуп, обман. Агафонкин думал что выбрать.

Путин поднял глаза. Агафонкин заглянул в них и отказался от своих планов: он – по опыту – знал, кого можно испугать, подкупить, обмануть, а кого нельзя. Агафонкин вздохнул и пошел к заколоченному торцу дома 16.

Агафонкин скоро потерял счет подвалам, через которые они плыли. Подвалы соединялись под домами проходами, превращаясь один в другой – рукотворные пещеры Баскова переулка, залитые темнотой и весенней водой. Каждые десять минут Путин окликал их с переднего плота, и Лева правил на голос, оттого что видеть передний плот они не могли.

Крыс тоже не было видно, но повсюду стоял их острый писк. Писк окружал Агафонкина – сверху, слева, справа. Агафонкин посветил наверх и увидел черные живые комки с длинными голыми хвостами прямо над головой – на уходивших куда-то вдаль старых трубах. Крысы переползали друг через друга, выискивая одним им известное, секретное место, приносящее крысиное счастье.