Леонид Словин - Хозяин берега

• Название: Хозяин берега
• Автор: Леонид Словин
• Жанр: Детектив

---

- Это безобразие!

- А стрелять в рыбинспектора - не безобразие? Убить человека! Оставить сирот!.. - жутко закричал вдруг начальник рыбинспекции. - Мы ведь с ними как? "Обнаружив факт нарушения правил... - он кого-то копировал, - я, такой-то..." Будто они стоят - руки по швам! А они ведь стреляют! И не думают нам "представляться"! У-у, гад! На Осушной приплыл! Думал, не найдут!

- Почему это я должен думать, что меня не найдут? - Касумов, за неимением платка, вытер наплывающие синяки меховой опушкой ушанки.

- Оделся по погоде! Куда путь держишь, тварь? - Цаххан Алиев готов был снова броситься, едва сдерживался. - А когда в Сережку Пухова стрелял, тоже в этом был?

- Мне в Сережку Пухова нечего было стрелять. Если хочешь знать, Пухов мне первый друг стал, после того как я его подобрал у Русаковской банки...

- А из-за кого он туда попал, если не из-за тебя! Забыл?

У Касумова погасла сигарета, он вытащил спички. Хаджинур Орезов зыркнул на спички, потом - на меня.

Это был все такой же коробок с портретом Циолковского - Евтушенко.

- Припекло! - не отставал Алиев. - Лодка, и та полна окурков! Смотри, спалишь!.. На чем браконьерствовать будешь?

Бесконечно длинный перечень взаимных претензий напоминал пример математического равенства. Но, в отличие от математики, слагаемые по обе стороны знака равенства здесь взаимно не уничтожались.

- А ты что, поймал меня, Цаххан?

- А то, что ты кукан в тот раз отрезал! Вся рыба на дно пошла... У тебя ведь нож в лодке остался. Весь был в слизи! И фонарь! Я и говорю: не спали!

- Если ты не спалишь, Цаххан Магомедович, - Касумов деланно засмеялся, чиркнул спичкой, - никто не спалит!

- Бесхозное орудие лова разрешено уничтожать! А что нам с ним делать? На руках тащить? У меня-то машины нет! А оставлю на берегу - вы вернетесь...

- Хватит! - тихо приказал я.

Они замолчали.

Я заполнил форменный бланк и предложил Касумову собственноручно записать полный ответ на мой единственный вопрос: "Где вы находились вечером 23 апреля, в ночь на 24-е и весь день 24 апреля?"

Касумов шапкой осторожно промокнул раны на лице, правое подглазье выглядело к этому времени красно-багровым, тяготеющим к фиолетовым тонам.

Я подумал: "Если бы следователь или оперативный уполномоченный знал, что подозреваемый - вор, грабитель, даже убийца - будет немедленно освобожден из-под стражи, как только будет установлено, что к нему применялись незаконные методы ведения следствия, - никто бы не поднял на него руку".

Мазут взял со стола шариковую ручку и к слову "ответ" приписал: "Где я находился вечером 23 апреля, в ночь на 24-е и весь день 24 апреля, я не помню. Кто убил Пухова, не знаю и никакого касательства к этому не имею. Касумов".

Даже если бы он собственноручно написал, что убил рыбинспектора, признание, полученное после избиения, лишалось доказательной силы.

- А теперь? - спросил он, положив ручку на стол.

- Снимай моторы с лодки, - вскочил со стула Алиев. - Они тебе больше не понадобятся. Поедим - и поедем в Восточнокаспийск, в прокуратуру.

Так, по-видимому, они и работали тут до моего приезда.

- Вы свободны, - сказал я Касумову. - Орезов даст повестку - завтра приедете в водную прокуратуру.

Мазут на секунду окунул лицо в ушанку, убрал ее, взглянул на меня. Хаджинур сунул в руку ему повестку. Не прощаясь, ни на кого не глядя, браконьер прошел к дверям.

Через минуту мы услыхали гул спаренных моторов.

- Вот и обед приспел...

Едва Мазут уплыл, Миша Русаков и Керим вошли к нам, и я понял, что они слышали наш разговор. Русаков принес с судна завернутые в скатерть буханки хлеба, две банки салаки пряного посола, лук и кулек карамели.

Он и Хаджинур Орезов нарезали хлеба, вспороли банки с консервами.

- Зря вы его отпустили, Игорь Николаевич, - сказал начальник рыбинспекции. - Они теперь договорятся, кому какие дать показания. Вы их не знаете! Нам теперь их вовек не разоблачить...

Мы сидели за длинным, плохо обструганным столом и грели руки о пиалки с мутным чаем.

- Что, Керим? - спросил Цаххан Алиев у старика. - Если бы ты прокурора не боялся, сейчас бы нашлась из заначки осетрина да икра малосольная...

Старик прокаженный что-то жевал, по-стариковски, задумчиво глядя куда-то в стену. У него была массивная даже для его крупной головы, тяжелая нижняя челюсть. Он, казалось, не присутствовал при разговоре.

- Нельзя было его отпускать... - повторил Алиев.

- Оставьте, - сказал я. - И больше ни слова об этом. Я прокурор, а не костолом...

- Вас вызывают в обком! Первый... - объявила мне Гезель, едва я появился в приемной.

Хаджинур и начальник рыбинспекции, сопровождавшие меня, продолжали в это время разговор, который я искусно направлял, - о женщине, которая могла быть у погибшего рыбинспектора.

- Хорошо, хорошо...

Мы прошли в кабинет. Необходимое для доклада, документы - все уже было подготовлено. Хаджинур и Цаххан Алиев продолжали лениво препираться. Я взял папку.

- А я видела Пухова с женщиной... - Гезель открыла дверь, ей в приемной было слышно каждое произнесенное нами слово. - С месяц назад. Он разговаривал с Веркой Кулиевой...

- С Веркой?! - удивился Срезов.

- Женой Умара Кулиева. Я с ней училась. Мы и живем рядом.

- Верка Кулиева... - фыркнул начальник рыбинспекции. - Ну и удивила! Да просто она никому проходу не дает. Ни из рыбоохраны, ни из милиции... Думает, Умара спасет! Умар как взял ее в классе шестом, а то и в пятом девчонкой, она так все и бегает за ним! Сказала тоже - Верка Кулиева...

Гезель смущенно ретировалась.

Мы ушли втроем: Цаххан Алиев, Хаджинур и я. В коридоре я извинился.

- Идите, я сейчас догоню.

- Гезель, - спросил я, возвращаясь в приемную, - ты давно видела жену Умара Кулиева?

- Да нет. Она то тут, то в Москве. Хлопочет за мужа.

- Попроси ее зайти к нам.

- Что?

Она уже отвлеклась - смотрела на меня влажными, полными затаенной надежды на будущее счастье глазами. Время от времени она нас никого не воспринимала, жила своим внутренним миром и его особыми сроками, где конкретные даты все заменены количеством недель и лунных месяцев, а также результатами систематических анализов мочи и крови.

Я вынужден был повторить:

- Мне надо встретиться с женой Умара Кулиева! Гезель улыбнулась испуганно:

- Я понимаю.

Милиционер на входе внимательно посмотрел мое удостоверение и сказал:

- Вас ждут на втором этаже. Комната 201.

Аэродромное величие кабинета. От дверей к столу секретаря обкома вела ковровая дорожка, и она еще более усугубляла ощущение взлетной полосы. Я шел по безграничному паркетно-ореховому простору навстречу почти исчезнувшему за горизонтом хозяину кабинета, невольно убыстряя шаг, как самолет на взлете, и, когда Митрохин встал мне навстречу, я уже не шел, а почти летел в пространстве, преодолев земное тяготение.

Мы поздоровались.

- Значит, не успел приехать, а уже серьезное дельце подкинули? спросил он. - Садись, пожалуйста.

Он не вернулся на свое место, а сел за приставной стол, напротив меня.

Первый был невысок ростом, широк в плечах. Моложавое, с тонкими злыми губами лицо его выглядело озабоченным.

- Это не случайное преступление. - Он поправил очки с чистыми, как капли морской воды, стеклами. - Я бы квалифицировал его как политическое убийство...

Я промолчал.

- Убит старший рыбинспектор при исполнении служебных обязанностей. Это уже второй случай. Перед этим был зверски убит и сожжен Саттар Аббасов... Он пересказал то, что я уже знал. - Думали, там спит начальник рыбинспекции...

Говорил он коротко и емко.

- ...Тут - не курорт. У нас вечно фронтовой город: бьемся с пустыней, бьемся с трудностями климата...

Он говорил, и я видел, как он сам себя распаляет и заводит, и беседа наша с ним была не похожа на реплики двух обсуждающих какой-то важный вопрос людей, а напоминала публичное выступление трибуна.

- ...Диспропорция отраслей местного хозяйства, отдаленные последствия нарушений экологических норм...

Все это были, в общем, до некоторой степени абстрактные понятия. Но дальше Митрохин сказал:

- Браконьеры!.. - И по тому, как он произнес это слово, все сразу встало на свои места.

Дальше разговор пошел уже "без дураков".

Браконьер с его мощными орудиями запрещенного лова был для Митрохина реальным противником из плоти и крови, имел биографию, имя, национальность, социальную и партийную принадлежность, прошлое и будущее. Война с ним была зримой для всех, опасной, кровопролитной и справедливой. С вызовами для докладов на самый верх. Со справками о количестве уголовных дел, рассмотренных в судах. С экспонатами браконьерской техники, демонстрируемыми периодически в ЦК республики, в Москве и других городах на различных активах, семинарах, международных симпозиумах.

Если бы браконьеров не было, их стоило бы выдумать. Но они действительно были! И это подтверждали упомянутые трофейные выставки дорогих быстрых лодок с мощными японскими моторами "Судзуки" и отечественными "Вихрь-30", спаренными и учетверенными; вместительных бензобаков, успевших отслужить срок службы в военной авиации; километрами хищнической снасти, именуемой каладой, несущей на себе тысячи стальных крючьев, изготовленных специальными мастерами-профессионалами.