Кэролли Эриксон - Екатерина Великая

• Название: Екатерина Великая
• Автор: Кэролли Эриксон
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-88590-667-X

С той самой минуты, как четырнадцатилетняя принцесса София Ангальт-Цербстская согласилась выйти замуж за наследника российского престола, она оказалась в эпицентре европейской политики.

Обладавшая живым умом, красивая и волевая девушка смогла преодолеть интриги многочисленных недоброжелателей и войти в историю как императрица всероссийская Екатерина II Великая.

---

6 июля из Ропши пришло известие, что Петр мертв, став жертвой бурной стычки с одним из стражников, князем Федором Барятинским. Начало правления Екатерины было омрачено этой вестью, и призрак тех первых дней будет преследовать императрицу до конца жизни.

По словам Алексея Орлова, пославшего Екатерине письмо из Ропши, это «несчастье» явилось полной неожиданностью, хотя, по всей видимости, к тому шло. Вспыхнула ссора, противники сцепились, в поединке, «мы никак не могли их разнять, и вот его уже не стало». Скорее всего, истина была куда ужасней: Орлов или кто-нибудь из его подчиненных задушили Петра, зная, что оказывают императрице величайшую услугу.

Кто и когда предложил убить бывшего императора — это остается тайной. Екатерине, безусловно, это убийство было выгодно, тем более, что оно произошло на глазах ее главного сообщника Алексея Орлова и верных ему людей. Но приписать смерть Петра лишь чрезмерному рвению Орлова — значит сбросить со счетов решительность самой Екатерины и ее политическую прозорливость, способность предвидеть самое невероятное. Екатерину не заподозришь в излишней чувствительности или же в щепетильности, которые не позволили бы совершить то, без чего никак нельзя было обойтись. Что там говорить о безнравственности того или иного шага, если нужно было удержать власть, которая нелегко досталась. Ведь теперь у нее в руках огромное государство. Возможно, она не давала никаких прямых распоряжений, более того, даже не намекала на то, что желает скорейшей кончины супруга. И тем не менее ее недоброжелатели не замедлили отметить, что никто из участников ссоры не был наказан.

Весть о смерти мужа Екатерина встретила спокойно, хладнокровно. Лишь на следующий день дала волю слезам, выплакавшись на плече у княгини Дашковой. Ее тревожили две вещи — как отнесется народ к смерти Петра и как воспримет это событие ее мудрый советник Панин, который, как она опасалась, придет в ужас от содеянного зла и, может быть, попытается отмежеваться от нее. Ведь Панин настаивал на том, чтобы учредить регентство, а вовсе не заменять Петра Екатериной. Возможно, для него смерть Петра — это его собственная крупная ошибка и прямое доказательство того, что Екатерина не способна держать бразды правления.

Несколько часов подряд Екатерина, Панин и, вероятно, двое-трое ее приближенных напряженно обсуждали случившееся. До сих пор не обнаружено никаких письменных свидетельств о том, что говорилось на том совете, который, видимо, стал серьезным испытанием для Екатерины как государственной деятельницы. По словам французского посланника Беранже, Екатерина призвала на помощь весь свой дар красноречия, убеждая Панина, что она совершенно не причастна к гибели супруга. Похоже, он поверил ей и даже помог написать официальное сообщение о смерти Петра.

Согласно этому документу, бывший император страдал от колик, находясь под стражей, и скончался, когда они усилились после обострившегося геморроя. Русскому народу было велено воспринимать эту трагедию как «свидетельство божьего помысла», как некий знак, говорящий о том, что сам Господь избрал Екатерину на престол. Всех подданных призывали взглянуть на тело, которое будет выставлено для прощания в Невской лавре.

Тысячные толпы прошли перед гробом, глядя на бренные останки императора Петра III. Многие в ужасе отшатывались при виде усопшего. Лицо его под огромной треуголкой имело фиолетово-черный оттенок, а шея была прикрыта пышно завязанным галстуком. Люди перешептывались, что галстук нарочно уложен так, чтобы не были видны кровоподтеки, оставленные руками убийцы. Говорили еще, что Петра сначала отравили, а потом задушили.

Надо ли удивляться, что после всего этого волна недовольства, вырвавшись из столицы, пошла гулять по всей России. В провинции, где, в отличие от Петербурга, Петра никогда не считали злодеем, он был искренне оплакан народом. Некоторые провинциальные полки осудили столичных гвардейцев за то, что те возвели на трон Екатерину. Многие осудили Екатерину — кто открыто, кто тайно — за то, что запятнала себя цареубийством и узурпацией.

После похорон императора долго не умолкали возмущенные пересуды. Екатерина отказала супругу в чести быть, погребенным в Петропавловском соборе — усыпальнице российских правителей. Петра похоронили в Невской лавре, вдали от его предков, как бы обрекая его на вечное бесславие. Правду сказать, Петр стоял особняком, отличаясь от царей-предшественников тем, что не был коронован, а, стало быть, лишен божьей благодати, которую дает монарху это таинство. Как бы то ни было, но странные похороны, похоже, подтверждали подозрение по поводу насильственной кончины. И вину за это возлагали на Екатерину, которая даже не была на похоронах: якобы так решил сенат, учитывая ее нездоровье. Суждения русских людей внушали тревогу, но еще больше беспокоили императрицу газетные отклики в западно-европейских странах. Повсеместно Екатерину осудили как варварскую владычицу варварской страны, где власть несла на себе клеймо жестокости и насилия, а гуманные формы правления еще были неизвестны. Для Екатерины, считавшей себя светочем просвещения во тьме невежества и дикости, подобные обвинения были особенно оскорбительны. Сравнения с Иваном Грозным или английской королевой Изабеллой, велевшей убить своего мужа Эдуарда II, не давали ей покоя. Ведь Екатерина видела себя продолжательницей дела Петра Великого или же подобием английской королевы Елизаветы. И тот, и другая были хозяевами собственной судьбы и судьбы своей страны.

Некоторые политики, как в России, так и за ее пределами, были уверены, что правительство Екатерины долго не продержится. Они считали, что любая женщина, которая правит единолично, без мужской защиты и авторитета, не имея государственного опыта, непременно станет жертвой очередного переворота, правительственного кризиса или военного мятежа. Английский посланник лорд Бекингем называл Россию «одной громадной массой горючего материала с поджигателями на каждом углу». Как не согласиться с этим суждением, если в августе взбунтовался Семеновский полк?

Себялюбивые гвардейцы готовы были затеять смуту по всякому поводу — достаточно одной искры.

В полночь барабанная дробь подняла солдат. Схватив спросонья ружья, они бросились во двор казармы, толкаясь и ругаясь. Раздались выстрелы, завязалась потасовка. Весь квартал проснулся, охваченный страхом, — люди решили, что это очередной мятеж. С большим трудом офицерам удалось утихомирить солдат. Весть о происшедшем докатилась до Екатерины, всполошив ее не на шутку.

На следующую ночь все повторилось: опять подняли солдат по тревоге, опять возникла толкотня на казарменном дворе. На этот раз к мятежным солдатам присоединились несколько офицеров, а те, кто не поддался панике, восстановить порядок не сумели.

Екатерина немедленно приняла меры. Многие солдаты и офицеры были арестованы и в срочном порядке высланы в отдаленные места, где им суждено было прозябать до конца дней своих. И все-таки угроза гвардейского мятежа не была устранена. Нетрудно было понять, что гвардейцы, которые возвели Екатерину на престол, могли с той же легкостью свергнуть ее.

Но у правительства Екатерины, которое едва оперилось, были заботы потяжелее, чем смута среди гвардейцев. Надо было побороть хаос в управлении страной, который достался в наследство от Елизаветы. Одного этого, как считали знатоки, было достаточно, чтобы у государыни и ее советников головы пошли кругом.

Правительство Екатерины оказалось на краю пропасти. Нужно было срочно заниматься налогами. Казна была пуста, государственный долг достиг нескольких миллионов рублей и продолжал расти с головокружительной быстротой. Об иностранных кредитах нечего было и думать, поскольку в Европе Россия потеряла доверие. Правительство задолжало армии. А ведь только на нее оно и могло рассчитывать при нападении чужеземцев, при наведении порядка в стране, при подавлении мятежей, наконец, при сборе налогов.

Правление Екатерины сопровождалось все новыми и новыми несчастьями. Неурожай вызвал голод и неуплату податей. Многие крестьяне бежали от своих помещиков. То тут, то там вспыхивали бунты. Губернские и уездные власти выпустили вожжи из рук. Мятежи грозили распространиться по всей стране.

А тут еще турки и татары то и дело совершали набеги на русские земли, уводя с собой пленных в рабство. Разбойники пошаливали на дорогах. На Волге шайки грабили купеческие суда.

На кого могла положиться Екатерина? На сенат, на губернаторов, сидевших без жалованья, на немногочисленный слой чиновников, которым просто не по силам было держать под надзором необъятные просторы России? Все эти трудности лучше, чем кто бы то ни был, осознавала сама Екатерина. Вот что она писала, вспоминая первые недели своего правления: «Сенат оставался в сонном состоянии, глух к государственным делам. Законодательные органы достигли такой степени продажности и разложения, что их трудно было узнать».