Богдан Сушинский - Власов. Восхождение на эшафот

• Название: Власов. Восхождение на эшафот
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5605-3

Андрей Андреевич Власов (1901–1946), генерал-лейтенант Красной армии, командующий 2-й Ударной армией Волховского фронта, кавалер ордена Ленина и двух орденов Красного Знамени. После победного контрнаступления зимой 1941 года 20-я армия под командованием А. Власова освобождает Солнечногорск и Волоколамск, а самого генерала называют «спасителем Москвы». По распоряжению Главного политуправления пишется книга о Власове «Сталинский полководец». Сам Георгий Жуков дает генералу весьма положительную характеристику. И вдруг… предательство? Открытый переход на сторону врага?..

В своем новом увлекательном романе известный писатель Богдан Сушинский прослеживает реальный путь генерала Власова от гибельных для его армии Волховских болот до эшафота, на который он взошел по приговору Военной коллегии Верховного суда 1 августа 1946 года.

---

Власова сразу предупредили, что ни под каким предлогом не позволят ему выйти за колючую проволоку, но в пределах лагеря он может передвигаться без опаски. В этом и заключается привилегированность их положения. Вот и теперь, пользуясь своим правом, под осуждающе презрительными взглядами часовых, стоявших на вышках или прохаживавшихся между двумя рядами «колючки», они брели по тропинке, ведущей мимо учебного корпуса в сторону небольшой рощицы.

— Неужели нас заставят писать еще и листовки, в стремени, да на рыс-сях?

— Непременно заставят, уж поверьте мне, блудному полковнику. Власов — это такое имя, которым не грех и поспекулировать. И в листовках, которые рассчитаны на лагеря пленных, и особенно на тех, кто еще продолжает сражаться против вермахта. Если уж сам Власов сдался в плен и призывает переходить линию фронта, чтобы сражаться под его знаменами за свободную от большевиков Россию — это как знак небес!

— Я хотел бы ознакомиться с вашими наметками, полковник. При этом уверяю, что все бумаги будут появляться за нашими двумя подписями, дабы не умалять вашего участия в этой работе.

— Считайте, что по одному принципиальному пункту нашего сотрудничества, господин генерал, мы уже договорились, — как-то сразу же взбодрился Боярский.

— Уверен, что точно так же договоримся и по остальным. Когда вы говорили, что наше обращение к руководству рейха должно быть убедительным, что вы имели в виду?

* * *

Увлекшись, они не заметили, как приблизились к колючей проволоке, что было категорически запрещено. Часовой, проходивший неподалеку, между рядами «колючки», тут же обратил на них внимание, ускорил шаг и, вскинув автомат, в жесткой форме потребовал, чтобы они убирались прочь от ограды. Власова это задело, он попробовал возмутиться, однако Боярский мгновенно побледнел, тут же на немецком попытался успокоить охранника и, беспардонно рванув генерала за рукав кителя, почти прохрипел от ярости:

— Вы что, генерал?! Забыли, где находитесь?! Это пропагандисты вермахта да вербовщики абвера пытаются заигрывать с нами, — почти силой развернул он командарма спиной к ограде, — а все остальные относятся к нам с таким же презрением, с каким наши, красные то бишь, обычно относятся к пленным немцам в своих лагерях.

— Но я потребую, чтобы нижние чины тоже относились к нам с надлежащим уважением.

— С каким еще «надлежащим»?.. Вы не гордыню лелейте, генерал, а поскорее учите язык, обзаводитесь влиятельными друзьями из числа штабистов, а главное, добивайтесь того, чтобы нас с вами перевели в Берлин, в лагерь отдела пропаганды вермахта, а попросту — в «пропагандистский» лагерь. Абвер к нему никакого отношения не имеет, условия там значительно мягче, кормят лучше, а главное, считается, что человек, попавший туда, уже прошел проверку и испытание винницким «Чистилищем». К тому же там мы будем куда ближе к руководству вермахта и рейха.

— От кого этот перевод зависит?

— Ясно, что не от коменданта лагеря. Нам нужно хорошо подготовить бумаги, которые от нас потребуют немцы, а затем нажимать на каждого, кто прибудет к нам на переговоры из Генштаба. Выходить, прежде всего, нужно на сотрудника отдела армейской пропаганды генштаба Николая фон Гроте. Запомните это имя. Из латвийских немцев, аристократ, прекрасно владеющий русским языком и письменным слогом, поскольку давно забавляется журналистикой. К тому же не помнит зла на нас, русских, за все те преследования, которым подвергся его род при большевиках. А уж через него попробуем выйти и на начальника отдела полковника фон Ренне.

Власов остановился посреди залитой солнечными лучами низинной лужайки, благоговейным взором язычника осмотрел густую траву, посреди которой кое-где «прорастали» плешины скальных выходов породы, и молитвенно повторил названные полковником имена.

— Если я правильно понял, вы тоже не особенно пытаетесь лебезить перед немцами? — спросил он, все еще стоя посреди травяного ковра и подставляя серое изможденное лицо солнцу.

— Ни в коем случае. Зарождая Русское освободительное движение, я хочу служить России, относясь к немцам как, выражаясь языком дипломатов и генштабистов, к ситуационным союзникам.

— Вот видите, второй принципиальный барьер мы с вами тоже прошли бескровно, — подтвердил Власов, оставаясь довольным сговорчивостью Боярского.

— А теперь остается основной и самый сложный вопрос. Ну, хорошо, настрочим мы одну-две листовки, сочиним обращение к красноармейцам и к русскому народу, и все… Фашисты тут же потеряют к нам интерес.

— Потеряют, факт, — согласился Власов с мнением Боярского, которого так и решил называть про себя Блудным Полковником.

— Поэтому с самого начала нужно требовать в свое подчинение «живую силу» из русских пленных, перебежчиков и добровольцев из занятых вермахтом советских территорий. Сотни тысяч потенциальных солдат нашей с вами Русской Освободительной Армии пока еще томятся в лагерях, десятки тысяч уже служат в различных частях войск в качестве добровольных помощников, созданы даже отдельные сугубо русские подразделения, которые подчинены различным штабам и родам войск…

— Уверен, что к нам потянутся и бывшие белогвардейцы. Ухо с ними, понятное дело, нужно держать востро, но, учитывая военную безграмотность нашего младшего комсостава, штабной опыт многих белых офицеров нам бы очень пригодился. Очень даже согласен с вами, полковник, что немцам не составляет особого труда сформировать с нашей помощью русскую армию тысяч на двести-триста штыков.

Реакция Власова полковнику, в общем-то, понравилась, тем не менее он задумчиво посопел. Генерал уже обратил внимание, что всякий раз, когда Боярский впадал в раздумья, он начинал сопеть и фыркать, как встревоженная, волков зачуявшая лошадь.

— Тут, видите ли, в чем дело, генерал. Поговаривают, что фюрер пока что не очень полагается на русских добровольцев, рассчитывая расправиться с красными своими силами. Что же касается независимой России, то об этом и слышать не желает. Так что сразу же замахиваться на армию в сотни тысяч штыков в нашем положении опрометчиво. Для начала нужно создать организационный штаб, под командование которого собрать хотя бы несколько доселе разбросанных от Волги до Ла-Манша русских подразделений, и добиться разрешения на сотворение первой дивизии РОА. Как только мы добьемся этого, к нам попросятся тысячи и тысячи пленных.

В тот же день Власов ознакомился с записками Блудного Полковника и обрадовался: сам-то он таким слогом, как его компаньон, не владел. Понятно, что кое-что там еще нужно было бы агитационно подправить, с чем-то могут не согласиться немцы, но основа листовки уже просматривалась довольно четко: хватит проливать кровь за режим большевиков, угнетающий русский народ и презирающий его историю. Пора повернуть штыки против внутренних поработителей, разворачивая борьбу при поддержке Германии.

Чтобы приложить и собственную руку, он тут же дописал к воззванию Блудного Полковника несколько фраз и вернул сочинение автору. Тот явно был не в восторге от генеральского дополнения, однако примирительно рассудил:

— Все равно окончательный вариант писать придется под диктовку немцев, это уж поверьте мне, блудному полковнику…

14

А пару дней спустя в лагере появились люди, о которых говорил штурмбаннфюрер. Два «русских немца»: сотрудник имперского Министерства иностранных дел Густав Хильгер и сотрудник разведки Генштаба сухопутных войск капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт. Причем капитан поначалу держался в тени, и если даже присутствовал при встречах Хильгера с Власовым, то старался отмалчиваться, хотя, казалось, не столько внимательно прислушивался к тому, что говорит генерал, сколько присматривался к его внешнему виду, к манере изложения, к поведению.

Среднего роста, круглолицый, с большими залысинами над высоким лбом и в непропорционально больших, окаймленных толстой металлической оправой очках. К тому же офицерский мундир висел на нем так, словно снят был с чужого плеча, и вообще, взят напрокат в какой-то театральной костюмерной. На первый взгляд, Вильфрид казался чиновником средней руки, хотя и европейского пошиба. Но лишь на первый взгляд.

Вскоре Власов сумел убедиться, что в разведке капитан оказался не случайно. Человек аналитического склада ума, презиравший шаблонный стиль мышления и свято придерживавшийся принципа: «Не спеши отвергать то, что не успел познать, потому что быть в этой жизни может все и по-всякому…» Причем поначалу Власову казалось, что Штрик-Штрикфельдт давно и навечно сжился с маской «простачка», на самом же деле выяснилось, что он был «человеком обстоятельств», прекрасно приспосабливавшимся в любой социальной и политической среде.