Мейв Бинчи - Небесный лабиринт. Искушение

• Название: Небесный лабиринт. Искушение
• Автор: Мейв Бинчи
• Издательство: ООО ТД «Издательство Мир книги»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02260-9

На свой десятый день рождения Бенни Хоган получает бесценный подарок — начинается ее дружба с одноклассницей Евой Мэлоун. И их самое обыкновенное детство в сонном провинциальном Нокглене превращается в череду ярких событий и приключений. Дочь владельцев магазина мужской одежды, неуклюжая и наивная Бенни и хрупкая и бойкая воспитанница монастыря Ева становятся верными подругами… Им предстоит вместе преодолеть стремительный и нелегкий путь во взрослую жизнь.

* * *

Десятилетняя дочь владельцев магазина мужской одежды Бенни Хоган из провинциального ирландского Нокглена дружит со своей одноклассницей Евой Мэлоун, воспитанницей местного монастыря. Простосердечная, наивная Бенни и хрупкая, похожая на эльфа Ева находят друг в друге самых отчаянных и верных союзниц, а пора детства расцвечивается для них самыми яркими красками. Судьба уготовила им множество встреч, испытаний, искушений…

---

Кит Хегарти быстро шла по своему большому дому на тихой улице, которая вела к морю. Ей предстояло множество дел. Первый день — самый важный; он задает тон всему году. Нужно приготовить хороший завтрак и дать понять, что к столу следует приходить вовремя.

Она сдавала комнаты студентам уже семь лет и слыла одной из лучших хозяек. Сначала начальство было не в восторге: кому захочется жить так далеко от города и корпусов университета? Но миссис Хегарти тут же объяснила, что железнодорожная платформа находится рядом с ее домом, что дорога занимает всего несколько минут, а морской воздух очень полезен.

Долгих уговоров не потребовалось; скоро в ректорате поняли, что эта решительная женщина сможет заботиться о студентах лучше, чем кто-нибудь другой. Она превратила свою просторную столовую в комнату для занятий. У каждого молодого человека было свое место за обтянутым сукном большим столом, где можно было безбоязненно оставлять книги. Не приходилось сомневаться, что в доме Кит после ужина студенты будут заниматься — если и не каждый вечер, то уж несколько вечеров в неделю обязательно. Там же делал уроки и ее единственный сын Фрэнк. Сидя за одним столом с настоящими студентами, он чувствовал себя взрослым. За обеденным столом Хегарти занимались студенты инженерного, сельскохозяйственного, юридического и медицинского факультетов, в то время как юный Фрэнк готовился к сдаче ежегодных и выпускных школьных экзаменов.

Сегодня ему предстояло стать полноправным членом этого товарищества.

При мысли о том, что она вырастила сына, который станет инженером, довольная Кит обхватила себя руками. Причем вырастила одна. Джозеф Хегарти уехал так давно, что Кит перестало интересовать, как сложилась его жизнь в Англии. Какое-то время он присылал деньги и обещал вернуться. Потом денег стало меньше, а вскоре переводы перестали поступать вовсе.

Она пыталась воспитывать Фрэнка так, чтобы он не возненавидел отца. Даже оставила фотографию Джозефа Хегарти в спальне мальчика, чтобы тот не исчез из его памяти так же, как все остальное. И пережила несколько тяжелых дней, когда с почетного места на комоде портрет перекочевал сначала на книжную полку, где его не было видно, потом оказался повернутым лицом к стене, а в конце концов отправился на дно ящика.

Высокий и угловатый Фрэнк Хегарти больше не нуждался в фотографиях мифологического отца.

Кит было интересно, что сказал бы Джозеф, увидев красу и гордость Фрэнка — черный «БСА» с объемом двигателя 250 кубических сантиметров.

Скорее всего, ничего. Этот человек не любил иметь дело с проблемами. А мотоцикл действительно был проблемой, причем опасной. Единственной проблемой, омрачавшей Кит долгожданное утро начала учебы Фрэнка в университете.

Кит умоляла сына ездить на поезде. Они живут в нескольких минутах ходьбы от станции, поезда ходят часто. Она купит ему сезонный билет. Он сможет ездить по этому билету сколько понадобится. Но Фрэнк уперся. Впервые в жизни.

Он ездил в Питерборо и долго работал на консервном заводе, чтобы заработать на этот мотоцикл. Почему мать хочет отнять единственное, что представляет для него ценность? Если она не умеет и не хочет ездить на мотоцикле, это еще не причина, чтобы мешать ему.

В конце концов, ему уже восемнадцать с половиной. Кит посмотрела на статую инфанта Пражского, которую держала в доме, чтобы произвести хорошее впечатление на матерей своих квартирантов. Жаль, что у нее нет более надежного земного союзника, который мог бы помешать мальчику ездить на этой ужасной тарахтелке. Она была бы рада переложить на кого-то часть своих забот.

Патси спросила миссис Хоган, не хочет ли она еще чаю.

— В такой день ничего другого не остается, — сказала она.

— Да, Патси. Поставь чайник, — с облегчением ответила Аннабел, опускаясь в кресло.

Когда Бенни уезжала в университет, ничто не предвещало катастрофы. Девушка надела синий свитер, белую блузку и юбку в сине-серую клетку.

— Ты будешь там королевой красоты, — пыжась от гордости, сказал Эдди.

— Нет, папа, не буду. Я большая и неуклюжая, — внезапно ответила Бенни. — Как катафалк. Я смотрела на себя в зеркало.

Глаза Эдди наполнились слезами.

— Детка, ты у нас красавица, — сказал он. — Не говори так. Пожалуйста. Не расстраивай нас с матерью.

Аннабел хотелось обнять дочь и утешить ее. Да, может быть, и большая, но чудесная кожа и каштановые волосы, перехваченные сине-белой лентой, делали Бенни тем, кем она была в действительности: провинциальной девушкой из хорошей семьи, глава которой был преуспевающим бизнесменом.

Но сегодня утром всем было не до объятий. Поэтому Аннабел просто потрепала дочь по руке.

— Ты славная, красивая девочка, и все это поймут, — мягко сказала она.

— Спасибо, мама, — послушно ответила Бенни.

— Мало того, ты будешь там очень счастлива. Тебе не придется сидеть с детьми, как большинству студенток, и умирать с голоду в какой-нибудь лачуге. — Аннабел довольно вздохнула. — Ты каждый вечер будешь приезжать в собственный дом.

Бенни улыбнулась ей, но улыбка получилась вымученной.

Она нервничала, как на ее месте нервничала бы любая девушка, отправляющаяся в незнакомое место к незнакомым людям.

— Теперь в доме будет тихо. — Патси поставила на стол заварной чайник, накрыла стеганым чехлом и любовно погладила его.

— Надеюсь, она найдет себе друзей, — неуверенно сказала Аннабел. До сих пор у Бенни не было никаких подруг, кроме Евы; это грозило девочке бедой.

— Как вы думаете, мэм, она будет привозить их сюда с ночевкой? — Глаза Патси блестели от любопытства. Она любила размышлять.

— Я не думала об этом. Но, конечно, будет. Не может же она общаться в Дублине с людьми, которых мы не знаем и о которых даже не слышали. Она это понимает.

Мать Фрэнсис следила за дождем, мерно поливавшим монастырь, и думала о Еве. Она будет скучать по девочке. Конечно, ее нужно было отправить в дублинский монастырь; только так Ева сможет чего-то добиться в жизни. Мать Фрэнсис надеялась, что дублинские сестры станут относиться к Еве не хуже, чем к ней относились в Нокглене. Ева никогда не чувствовала себя ребенком, подобранным монахинями из милости; никому и в голову не приходило заставлять ее вступать в орден.

Отец Евы долго работал в монастыре и заранее заплатил за жилье и учебу своего ребенка, хотя сам не знал этого. Мать Фрэнсис вздохнула и молча помолилась за упокой души Джека Мэлоуна.

Время от времени появлялись другие варианты. Мать Фрэнсис и ее старая школьная подруга Пегги Пайн часто обсуждали их.

— Я могла бы взять ее к себе ученицей продавца. После этого она получила бы работу в любом магазине Ирландии. Но ведь мы хотим для нее чего-то большего, правда?

— Нет, Пегги, такая карьера не для нее, — тактично отвечала мать Фрэнсис.

— Банти, ты наверняка написала несколько писем, чтобы замолвить за нее словечко. Я права? — Мало кому разрешалось безнаказанно называть так мать Фрэнсис.

Но Пегги действительно была права. Мать Фрэнсис делала все, чтобы помочь Еве пробиться наверх. Девочка с самого начала была невинной жертвой; было бы только справедливо, если бы монахини сделали для нее все, что было в их силах.

В монастыре никогда не было денег, чтобы как следует одеть ребенка. А даже если бы деньги нашлись, монахини не были знатоками современной моды и в нарядах не разбирались. Пегги давала им советы, но Ева не любила чужой благотворительности. Однако полученное от монастыря считала своим по праву. Монастырь Святой Марии был ее домом.

По-другому и быть не могло. Коттедж с тремя комнатами, где она родилась, терял для Евы интерес по мере возрастания ее ненависти к Уэстуордам. В раннем детстве Ева протоптала к коттеджу длинную тропу, петлявшую между колючими кустами, и заглядывала в его окна.

Когда девочке исполнилось десять лет, она начала сажать у коттеджа цветы. Мать Фрэнсис тайно подкармливала их, брала из монастырского сада отростки кустов и деревьев и засадила каменистый участок вокруг уродливой скалы, с которой спрыгнул несчастный Джек Мэлоун.

Было трудно сказать, когда именно Ева возненавидела родных своей матери. Но матери Фрэнсис это казалось вполне естественным. Ребенок, выросший в монастыре, ребенок, об обстоятельствах рождения которого знал весь город, не мог испытывать теплых чувств к людям, жившим в роскошном поместье Уэстлендс. Человеком, который ездил по Нокглену на лошади с таким видом, словно город являлся частью его имения, был дедушка Евы, майор Чарльз Уэстуорд. Человек, который ни разу не поинтересовался, как живет его внучка. В последнее время его видели редко. Пегги Пайн, которая была для матери Фрэнсис единственной ниточкой, связывавшей ее с внешним миром, говорила, что со стариком случился удар и что теперь он передвигается в инвалидном кресле. А маленький смуглый Саймон Уэстуорд, которого время от времени видели в Нокглене, приходился Еве двоюродным братом. Мать Фрэнсис считала, что он очень похож на свою кузину; впрочем, может быть, это ей только казалось. В этой семье был еще один ребенок, тоже девочка, но она училась в какой-то шикарной протестантской школе в Дублине, и здесь ее никогда не видели.