Всеволод Слукин - Вас зовут Четверть третьего

• Название: Вас зовут Четверть третьего
• Автор: Всеволод Слукин
• Жанр: Научная Фантастика

---

И здесь мне пришла в голову мысль. Сознаюсь, это был не особенно честный прием, но выбирать средства не было времени. Я сказал полицейским, что убежавший от меня человек украл изобретение.

Очень важное изобретение, представляющее военную тайну. И он, этот человек, собирается уехать в Москву, то есть продать изобретение большевикам.

Как я и ожидал, это произвело впечатление. Мне сказали, чтобы я немедленно приехал к ним и привез фотографию русского. Я сразу отправился в полицию. Они тут же позвонили на все вокзалы, аэродромы и полицейские управления Федеративной Республики.

- Можете быть спокойны,- бросил мне полицейский комиссар.

В общем, закрутился механизм. Я успокоился и вернулся домой.

Кончился второй день рождественских праздников. Сколько событий произошло за эти два дня. Сначала радость победы, затем...

Я был, конечно, очень расстроен и ругал своего Ивана и заодно всех русских вместе взятых. Разве можно было предвидеть такой оборот дела в тот вечер, когда мы впервые встретились с Иваном на мокрой от дождя платформе вокзала.

Ночью мне снился Иван. Вместо носа у него были громадные, во все лицо, часовые стрелки. Он ходил по комнате, громко тикал и цеплялся за вещи своими стрелками. Я проснулся утром совершенно разбитый и в ужасном настроении отправился в институт. В лаборатории меня ждал какой-то господин.

- Господин Шиндхельм? - на хорошем немецком языке, но все же с заметным акцентом спросил незнакомец.

- Чем могу служить? - осведомился я.

- Меня зовут Уиллоби. Джекоб Уиллоби. Фирма "Джонс и Уиллоби" Коннектикут. У меня к вам очень важный разговор. Неофициальный разговор.

Он посмотрел, нет ли кого поблизости, и продолжал:

- В сегодняшних газетах я прочел о ваших необыкновенных опытах с "рефлексом времени". Если это действительность, а не вымысел журналистов, мы можем с вами договориться о производстве серийной аппаратуры для выработки "рефлекса времени". Я мог бы предложить вам двадцать пять процентов доходов и единовременное вознаграждение за передачу документации.- Он наклонился ко мне и, уже отбросив всякую официальность, продолжал почти шепотом:-Мы с вам( профессор, побили бы все часовые компании мира. Швейцарцы и русские с их часовой промышленностью и всемирным экспортом часов окажутся банкротами. Время во всем мире будет в наших руках. Понимаете, время, вре-мя! Как, мистер профессор? По рукам?

Я сидел растерянный и никак не мог сосредоточиться. Такое предложение, с одной стороны, соответствовало моим мечтам, с другой стороны, меня смущал этот сверхделовой подход к вопросу.

- Покажите мне, мистер Шиндхельм, вашего русского.

- Его нет. Он уехал.

- Куда, черт возьми?

- Он заявил, что уезжает в Москву.

- Что?!

- Я, конечно, не верю этому заявлению, но он действительно уехал в неизвестном направлении.

- Когда? - спросил американец.

- Вчера. Я уже обратился в полицию с просьбой разыскать ero.

Внезапно затарахтел телефон. Нет, звонили не из полиции, это оказался директор нашей фирмы. Он сразу же стал кричать в трубку, что будто бы я разгласил тайну, устроив вчерашнюю прессконференцию, и совершил величайшую оплошность, упустив русского.

Господин федеральный министр очень недоволен. Полицией предприняты все меры к розыску Никифорова, но пока ничего не известно. Военное министерство распорядилось, чтобы фирма не допускала в дальнейшем распространения сведений о "рефлексе времени".

Я положил трубку и обратился к мистеру Уиллоби:

- К сожалению, не могу сейчас принять вашего предложения. Я только что получил указание от руководства нашей фирмы.

- Может быть, вы согласитесь на тридцать процентов?

Я отрицательно покачал головой.

- Тридцать пять! - воскликнул мистер Уиллоби.

- Поймите меня... я не могу... Видите ли, наша фирма...

- Если я правильно понял, фирма сначала отказалась от вашей работы. Почему же теперь она предъявляет права на нее?

- Это зависит не только... Вернее, это совсем не зависит от нашей фирмы... Есть кое-кто повыше...- я отвечал совсем сбивчиво и растерянно, озадаченный телефонным разговором и бесцеремонным напором американца.

Он засмеялся:

- Я прекрасно понимаю, в чем дело. Я хорошо знаю, кто заинтересован в том, чтобы похоронить ваш "рефлекс времени". Но вы подумайте о себе, господин Шиндхельм. Что, если здесь, в Европе, вам так и не удастся воплотить в жизнь ваше изобретение?

Я снова покачал головой. Мистер Уиллоби, вставая, вынул из кармана визитную карточку и сказал:

- Возьмите на всякий случай. Я буду здесь до завтрашнего вечера. Если решите, позвоните в отель "Фремденгоф". Наши военные, возможно, окажутся дальновиднее ваших. А этого болвана русского нужно обязательно разыскать... Гуд бай, господин профессор!

Я попрощался с гостем. Оставшись один, сел в кресло и задумался. Что же делать? Американец прав. Здесь, да, возможно, и во всей Европе мне вряд ли удастся реализовать свое изобретение.

Господин федеральный министр не позволит шутить с собой и как с министром и как с совладельцем часовых фирм. И тридцать пять процентов доходов....

Я стал прикидывать, сколько бы это могло быть в долларах и марках. Получалось: на эти проценты можно открыть собственный институт - не только что маленькую лабораторию. И можно заниматься любыми проблемами, ну, например, проблемой Аихологии времени...

Собственный институт! Только идиот не будет мечтать о нем. А если стать совладельцем фирмы "Джонс и Уиллоби". Как бы это звучало? "Джонс, Уиллоби и Шиндхельм!" Можно было бы открыть и свою фирму...

Постепенно я начал совсем реально подходить к мысли о том, что нужно принять предложение мистера Уиллоби. Вы видите, я говорю обо всем совершенно откровенно. И к вечеру, когда я вернулся домой, у меня выработалось окончательное решение: лучше пусть американцы, чем ничего.

Я хотел связаться с отелем "Фремденгоф", но позвонили из полиции и рассказали о событиях в Бонне. Я сразу же забыл об американце и помчался в столицу. Но мне кажется, что дальше рассказывать нет смысла, так как вам, наверняка, известно больше!..

10. И ТОЧКА!

(рассказывает И. М. Никифоров)

Меня вывел из себя этот дубина Зайлер. Как сказал: "Давай-давай", так внутри будто закипело.

И вот тогда-то я впервые понял, что физически ощущаю время.

Чуть не руками хватай и все такое.

Опять полезли всякие там воспоминания. Да все так ясно, отчетливо. Как в кино. Да нет, даже яснее. И вроде бы я сам везде присутствую. "Давай-давай".. Вот это я и вспомнил... Война, бабкина хата в деревне недалеко от Минска. Я после экзаменов в школе уехал отдыхать, да вот так и попал в историю. Пошел путешествовать по Европам. Немцы пришли к нам вскоре после начала войны. Мы с бабкой не успели, да и не смогли эвакуироваться!

Остались мы в деревне при немцах, и пошло это самое "давай-давай".

"Давай, матка, сало!" "Давай, матка, яйки!" Деревня была большая, дворов двести, а может быть, и больше. Как сейчас помню, в жаркий летний день с тучей пыли влетели мотоциклисты и несколько автомашин. Развернулись у бывшей церкви. Потом согнали всех, кто мог и не мог, на "собрание".

Поставили старосту, мужика без ноги и без глаза. Он всегда всего боялся. Припугнул его офицер пистолетом.

Походили солдаты по деревне ("давай-давай, матка, то да се!"). Увели у нашей соседки тети Даши корову, погнали к своей полевой кухне. Мы, пацаны, неподалеку вертелись, любопытничали. Но всех нас вдруг как дождем смыло. И все из-за чего? А вот: один солдат стукнул корову кувалдой между рогами, и другой проткнул ей грудь штыком, подставил пивную кружку и полную налил темной дымящейся крови. Я с ужасом подумал: "Что он дальше-то будет делать?" А солдат взял и очень просто вылакал всю кружку.

Глаза, наверное, у меня были шире блюдца. Какие же они люди!

Это же кровопийцы! Вот он сейчас вскочит, налетит, вонзит свои мелкие желтые зубы мне в горло и начнет сосать кровь. Кровопийцы!

Я упал в крапиву. Солдат подошел, ткнул меня легонько сапогом и заржал громко, заливисто. А меня выворачивало наизнанку и трясло.

Партизаны у нас не появлялись, и мы было совсем перестали в них верить. Но однажды соседского парня Тимку Шелеста полицаи вытащили ночью из дома, избили до полусмерти и утром повесили посередине деревни, с доской на груди- "партизан". А Тимке всего семнадцатый пошел.

Потом мы тайком услыхали, что Тимка был у партизан разведчиком, а в эту ночь, когда его поймали, он стащил у нашего коменданта полевую сумку с документами и пистолет. Да заметила, видимо, его какая-то сволочь, сказала полицаям.

Затем нас, молодых парней и девчат из соседних деревень, пронумеровали, пригнали на станцию и, постукивая прикладами ("Давай-давай!"), стали загонять в теплушки. Я не помню, сколько шел наш эшелон. Только и сейчас у меня стоит в горле горьковатый запах мочи и прелой соломы, которой был застелен пол в нашей теплушке. Меня продали, а может, подарили какому-то кулаку. Он заставлял чистить свинарники, возить навоз на поля, вообще делать самую тяжелую, самую противную работу. Кормил, гад, как собаку - бросит кость и будь доволен! Ей-богу! Правда, хоть не бил, а я слышал, что другие лупили своих батраков почем зря!